Я стояла у окна, глядя на серые московские крыши, когда Витя зашел на кухню и обронил как ни в чем не бывало:
— Настя, тетя Галя с тетей Людой завтра прилетают из Воркуты. Я их на пару дней к нам поселю, ладно?
Я обернулась, не сразу понимая, о чем речь.
— Какие тетки? Зачем?
— Ну как зачем, — Витя полез в холодильник за кефиром. — Отца же твоего нет уже три месяца. Они хотят с тобой повидаться, поддержать.
— Поддержать, — повторила я, чувствуя, как холодок пробегает по спине. — Витя, твои тетки даже на похороны не приехали. Ни разу за все годы не поинтересовались, как я живу.
— Настюх, ну что ты. Далеко им, денег на билеты не было. А сейчас решились, хотят с родственниками связь поддержать.
— Связь поддержать, — снова эхом откликнулась я. — Витя, ты правда не понимаешь, или прикидываешься?
Он поставил пакет с кефиром на стол и посмотрел на меня с легким недоумением.
— Что понимать? Родственники приезжают, мы их примем. Обычное дело.
— Обычное дело было бы, если бы они проявили хоть каплю интереса ко мне раньше. Но почему-то желание поддержать родственные связи возникло ровно через три месяца после смерти папы. Как раз когда все с наследством оформилось.
Витя нахмурился.
— Ты о чем вообще? Какое наследство? Квартира эта твоя от отца, им-то что?
— Вот именно, им-то что, — я села за стол, чувствуя усталость. — Но они, видимо, думают иначе.
— Настя, ты какую-то чушь говоришь. Они просто хотят приехать, навестить. Нормальные люди так делают.
— Нормальные люди приезжают на похороны. Нормальные люди звонят, интересуются, спрашивают, не нужна ли помощь. А не объявляются через три месяца с желанием погостить в московской трехкомнатной квартире в центре.
Витя махнул рукой.
— У тебя паранойя какая-то. Я уже сказал им, что могут приехать, они завтра в обед будут. Постели им в гостиной, ладно?
Он вышел из кухни, оставив меня наедине с нехорошим предчувствием.
Тетя Галя и тетя Люда появились на пороге на следующий день ровно в час дня. Обе грузные, в пуховиках и вязаных шапках, с огромными сумками.
— Ой, Настенька, — тетя Галя первой ринулась меня обнимать. — Как же ты похудела, бедненькая! Горе-то какое!
— Сироткой осталась совсем, — подхватила тетя Люда, тоже норовя прижать меня к необъятной груди. — Хорошо хоть Витенька у тебя есть, опора мужская.
Я вежливо улыбнулась и посторонилась, пропуская их в квартиру.
— Проходите, раздевайтесь.
— Ой, какая квартира-то! — тетя Галя уже осматривалась по сторонам, оценивающе щурясь. — Большая какая! Это все твое теперь, да, Настенька?
— Да, папа оставил мне.
— Повезло тебе, — тетя Люда стаскивала пуховик. — В Москве-то квартиры ценные. Небось миллионов десять стоит?
— Я не оценивала, — сухо ответила я.
— Да ты что! — всплеснула руками тетя Галя. — Обязательно надо оценить! А то мало ли что, вдруг понадобится продать.
— Зачем мне ее продавать? Я здесь живу.
— Ну, жизнь-то разная бывает, — загадочно произнесла тетя Люда. — Деньги позарез понадобиться могут. Вон, Витюша говорит, ты на каких-то фриланс-текстах сидишь. Это ж копейки!
— Мне хватает, — я прошла на кухню, чувствуя, как напряжение растет.
Тетки переглянулись и пошли следом.
— Чайку попьем? — предложила тетя Галя, уже доставая из своей сумки какие-то баночки и пакеты. — Мы тут привезли, угощение. Икру красную, балык оленины. У нас на севере все свое, натуральное.
Я молча поставила чайник. Витя появился из комнаты, радостно приветствуя теток.
— Ну как долетели? Устали небось?
— Устали, Витюша, устали, — закивала тетя Люда. — Но ради тебя и Настеньки не жалко. Семья же!
Мы сели пить чай. Я молчала, слушая, как тетки наперебой рассказывают про воркутинскую жизнь, про соседей, про погоду. Витя с интересом поддакивал. Наконец тетя Галя отпила чаю и перешла к сути.
— Настенька, а скажи, ты одна тут наследница была? Или еще кто-то долю получил?
Вот оно.
— Одна, — коротко ответила я.
— А завещание было?
— Да, папа все оформил на меня еще пять лет назад.
— Ах, вот как, — тетя Люда и тетя Галя снова переглянулись. — А мы вот думали… Ну, раз уж ты теперь невестка наша, почти дочка для нас, может, и мы как-то участие принять можем?
— Участие в чем? — я почувствовала, как холодеет внутри.
— Ну, квартира-то большая, — тетя Галя говорила уже увереннее. — Могла бы и с роднёй мужа поделиться. Мы же теперь семья одна!
Я поставила чашку на стол.
— Поделиться? Вы хотите, чтобы я поделилась с вами квартирой, которую оставил мне мой отец?
— Ну не всю же, — тетя Люда продолжала настаивать. — Но какую-то компенсацию выделить могла бы. Мы ведь тоже теперь тебе родня! У меня вон сын в Москву перебраться хочет, негде жить. А у тебя три комнаты! Могла бы и пустить.
— Или продать и деньгами с нами поделиться, — добавила тетя Галя. — По-семейному.
Я медленно перевела взгляд на Витю. Он избегал моих глаз, изучая рисунок на скатерти.
— Витя, — позвала я. — Ты знал, зачем они едут?
Он дернул плечом.
— Ну, они говорили, что хотели бы обсудить… Я думал, вы сами договоритесь как-то.
— Договориться, — я встала из-за стола. — Хорошо. Давайте договоримся. Эта квартира принадлежит мне по закону и по завещанию. Мой отец работал всю жизнь, чтобы обеспечить меня жильем. Вы, — я посмотрела на теток, — не приехали даже проститься с ним. Не позвонили ни разу за все эти годы. И теперь хотите, чтобы я поделилась?
— Настя, ты чего так грубо-то, — Витя попытался вмешаться. — Они же не со зла.
— Не со зла? — я повернулась к мужу. — Витя, они прилетели из Воркуты, потратили деньги на билеты, которых у них якобы не было на похороны. Как думаешь, зачем? Из любви ко мне?
— Настенька, мы правда хотели поддержать, — начала было тетя Галя, но я ее перебила.
— Поддержать можно было звонком. Письмом. Участием. А вы приехали требовать денег за квартиру, к которой не имеете никакого отношения.
— Витюша, ты слышишь, как она с нами? — тетя Люда обратилась к племяннику. — Мы же теперь одна семья!
— Настя, ну успокойся, — Витя встал, пытаясь взять меня за руку, но я отстранилась. — Они просто хотят…
— Чего они хотят, я прекрасно поняла. Вопрос в том, почему ты пригласил их сюда, зная это?
— Я не знал! Они сказали, что хотят родственные связи наладить.
— Наладить родственные связи через три месяца после смерти человека, который им никем не приходился? Витя, ты правда такой наивный или просто не хотел думать?
Он покраснел.
— Настя, они мои тетки. Я не мог отказать.
— Твои тетки. Которые хотят, чтобы я отдала им квартиру моего отца. И ты их поддерживаешь?
— Я никого не поддерживаю! Просто думаю, что ты могла бы быть чуть более… гибкой. У тебя большая квартира, деньги не нужны сейчас…
— Не нужны? — я не верила своим ушам. — Витя, я фрилансер, у меня нестабильный доход. Эта квартира — единственное, что у меня есть. Единственное, что оставил мне папа!
— Ну так продай ее, купи поменьше, остальное поделите, — встрял вдруг тетя Галя. — И всем хорошо будет.
Я почувствовала, как внутри все закипает.
— Вы знаете что? Завтра вы собираете вещи и уезжаете. Все разговоры о деньгах, квартирах и дележе закончены.
— Настя! — возмутился Витя. — Ты что творишь? Куда они пойдут?
— В гостиницу. Или обратно в Воркуту. Это не мои проблемы. Я не буду обсуждать в своем доме раздел того, что принадлежит мне одной.
— Вот она, московская спесь-то, — тетя Люда обиженно поджала губы. — Квартирку получила и зазналась.
— Да, получила квартиру. От отца, который любил меня и заботился обо мне. А вы кто такие? Тетки мужа, которые объявились понюхать деньги?
— Настенька, мы же не со зла, — тетя Галя попыталась смягчить тон. — Просто подумали, что раз квартира большая, может, и правда можно как-то… Ну, ты же теперь нам родня.
— Родня, — повторила я. — Родня по мужу. Которая не имеет никакого отношения к наследству моего отца. Завтра к обеду чтобы вас тут не было.
Я вышла из кухни и заперлась в спальне. Сердце колотилось, руки дрожали. Слышала, как за дверью Витя что-то говорит теткам, они возмущенно отвечают. Потом стихло.
Через полчаса в спальню зашел Витя.
— Настя, ну нельзя же так. Они обижены.
— Пусть обижаются.
— Ты хоть понимаешь, как это выглядит? Родню прогнала!
— Витя, это не моя родня. Это твоя родня. И родня — это те, кто рядом, когда тяжело. Кто звонит, интересуется, помогает. А не те, кто прилетает за деньгами.
Он сел на край кровати.
— Может, они правда просто хотели увидеться.
— Тогда почему первый вопрос был про стоимость квартиры? Почему сразу заговорили про продажу и дележку?
Он молчал.
— Витя, скажи честно. Ты с ними это обсуждал до их приезда?
— Нет! То есть… — он замялся. — Тетя Галя спрашивала, как ты вообще. Я сказал, что квартиру получила. Она сказала, что раз мы семья, то и квартира как бы общая получается.
— Общая? — я не верила своим ушам. — Витя, ты понимаешь, что говоришь?
— Я не согласился! Просто… ну, понимаешь, может, они и правы немного. Квартира-то дорогая, а у них на севере жизнь тяжелая.
Я села, глядя на мужа.
— Витя, это квартира моего отца. Ты понимаешь это?
— Понимаю, но…
— Никаких «но». Папа работал сорок лет, чтобы купить это жилье. Для меня. Не для теток из Воркуты, которые не удосужились даже позвонить, когда он умирал. Для меня. И я не собираюсь ни продавать ее, ни делиться.
— Настя, я просто хотел помочь родственникам.
— Помогать родственникам нужно было, предупредив меня. Спросив, согласна ли я их принимать. А не ставя перед фактом и ожидая, что я буду обсуждать раздел отцовского наследства.
Он встал.
— Ладно, я скажу им, что они завтра уезжают. Но знай, они будут на меня обижены.
— Пусть, — я легла, отвернувшись к стене. — Мне все равно.
Он вышел, тихо прикрыв дверь.
Утром я проснулась рано. На кухне уже сидели тетки, пили кофе и вполголоса что-то обсуждали. Увидев меня, замолчали.
— Доброе утро, — сказала я. — Билеты на сегодня есть?
— Есть, — буркнула тетя Люда. — Сами купили вчера вечером.
— Хорошо. Я вызову вам такси к двенадцати.
— Настенька, — тетя Галя попыталась еще раз. — Ты не подумай, мы не из-за денег приехали.
— Правда? А из-за чего же?
— Ну как… повидаться, поговорить. Ты ведь теперь совсем одна.
— У меня есть муж. Есть подруги. Я не одна.
— Но родителей-то нет. Мама давно умерла, теперь и отец. Мы хотели поддержать.
Я налила себе кофе и села напротив.
— Знаете, что меня больше всего ранит? Не то, что вы приехали за деньгами. А то, что вы прикрываетесь заботой. Если бы вы честно сказали: «Настя, у нас трудности, можешь помочь?» — я бы, может, и подумала. Но вы пришли с претензиями, как будто имеете право на чужое.
— Мы не имели никаких претензий, — начала тетя Люда, но я подняла руку.
— Стоп. Вчера вы говорили, что я должна поделиться. Что нехорошо получать такую квартиру одной. Что надо по-семейному разделить. Это претензии.
Они молчали.
— Мой отец всю жизнь работал, — продолжила я. — Недоедал, недосыпал, отказывал себе во всем, чтобы купить эту квартиру. Для меня. Он мог потратить деньги на себя, на путешествия, на что угодно. Но он копил, чтобы у меня был дом. И вы хотите, чтобы я взяла его труд и отдала людям, которые ему никем не приходились?
— Мы же Витюшины тетки, — вдруг сказала тетя Галя. — Значит, и тебе родня. Семья должна друг другу помогать.
Я почувствовала, как внутри что-то оборвалось.
— Родня по мужу? Вы серьезно? Вы думаете, что раз я вышла замуж за Витю, то теперь должна делиться с вами наследством от моего отца?
— Ну не должна, но могла бы, — тетя Люда поджала губы. — У нас ведь на севере жизнь тяжелая. А ты тут в Москве, в такой квартире.
— А вы знаете, почему я в Москве, в такой квартире? Потому что мой отец сорок лет пахал, чтобы обеспечить мне это. Он один меня растил после смерти мамы. Один копил, один во всем себе отказывал. И оставил это мне. Не вам. Не родственникам мужа. Мне.
Тетки молчали, опустив глаза.
— Вы знаете, сколько раз вы звонили мне за те восемь лет, что я с Витей? — продолжила я. — Ни разу. Ни разу не поинтересовались, как я, что у меня, все ли в порядке. Но стоило папе умереть и квартире перейти мне — вы тут же нашли деньги на билеты и время на визит.
В комнату зашел Витя, заспанный и помятый.
— Чего шумим-то? — пробормотал он.
— Не шумим, — сказала я. — Просто заканчиваем разговор. Тетя Галя, тетя Люда, я искренне желаю вам всего хорошего. Но больше я не хочу вас видеть. И прошу больше не пытаться со мной связываться.
— Настя! — возмутился Витя. — Ты чего?!
— Я ничего. Просто ставлю границы. У меня нет обязательств перед людьми, которые считают, что раз я замужем за их племянником, то должна делиться наследством от своего отца.
— Мы не считаем, что должна, — попыталась оправдаться тетя Люда, но слова звучали неубедительно.
— Считаете. И мой ответ — нет. Завещание законно, квартира моя, и я не собираюсь ее продавать или кому-то отдавать.
Витя открыл было рот, но я посмотрела на него так, что он промолчал.
В двенадцать приехало такси. Тетки молча собрали вещи. На прощание тетя Галя все же попыталась:
— Настенька, ты подумай все же. Мы не зла тебе желаем.
— Знаю, — ответила я. — Вы просто хотите денег. Это нормально. Но я не обязана вам их давать. Счастливого пути.
Дверь закрылась за ними. Я прислонилась к стене, чувствуя, как накатывает усталость.
— Зря ты так, — Витя стоял посреди коридора. — Они же родные люди.
— Витя, — я посмотрела на него. — Родные люди — это те, кто рядом. Кто приехал бы на похороны моего отца, а не за деньгами через три месяца после его смерти. И знаешь, что меня больше всего расстроило?
— Что?
— То, что ты их звал, зная, зачем они едут. То, что ты, мой муж, не защитил меня, а пытался убедить поделиться тем, что оставил мне папа. Это предательство, Витя.
Он побледнел.
— Я не предавал тебя. Просто думал…
— Думал, что я отдам кусок квартиры твоим родственникам? Почему? С чего ты решил, что имеешь право это даже обсуждать?
— Настя, я не хотел… Я правда думал, что мы просто посидим, поговорим.
— Но когда они заговорили о дележке, ты не встал на мою сторону. Ты начал говорить про гибкость и про то, что квартира большая.
Он молчал, опустив глаза.
— Витя, эта квартира — память о моем отце. Это его труд, его забота обо мне. И я никому не позволю посягать на это. Даже тебе.
Я прошла в комнату и закрыла дверь. Села на кровать, глядя в окно. На душе было тяжело, но и легче одновременно. Я защитила то, что было важно. Не предала папину память.
А Витя… с ним нужно было серьезно поговорить. О границах, о том, что значит быть семьей. Потому что если он не понимает, почему я не могу отдать чужим людям то, что оставил мне отец, значит, мы понимаем семью очень по-разному.
Телефон завибрировал. Сообщение от Вити: «Прости. Я был не прав.»
Я не ответила. Прощение придет потом. Сначала нужно было прожить эту боль — от того, что самый близкий человек оказался не на моей стороне в важный момент.
За окном моросил дождь. Я смотрела на город, где прошла моя жизнь, где был папа, где осталась его любовь в виде этих стен и этого дома. И знала точно: что бы ни случилось, я не предам его памяти. Эта квартира останется моей. Потому что это не просто недвижимость. Это его последний подарок. Его способ остаться рядом. И я сохраню это любой ценой.
