Было уже за полночь, а Ирина всё ворочалась с боку на бок и не могла уснуть. В голове вертелся вчерашний разговор с сыном. Как заведённая, она прокручивала каждую его фразу, каждый свой ответ, искала, где можно было смягчить, и не находила. Потому что была права, а от этого было ещё обидней.
Её разбудил звук ключа в замке. Потом приглушенные шаги в прихожей, шепот. Максим опять привел ту девушку.
Ирина встала и натянула халат. Нельзя же просто лежать, притворяясь спящей. Она – хозяйка, мать. Должна встречать гостей.
В кухне было светло и неуютно. Максим ставил чайник, а та самая девушка – Катя – сидела на табуретке и что-то бойко рассказывала, размахивая руками. Увидев Ирину, она не замолчала, а лишь на секунду запнулась.
– О, Ирина, мы вас разбудили? – защебетала она. – Извините, мы с Максимом так классно погуляли. Я ему обещала показать свои новые фотки с моря, вот и заскочили.
– Ничего, я не спала, – солгала Ира, садясь напротив.
Катя была… яркой. Слишком яркой. Ярко-рыжие волосы, кислотно-розовый лак на ногтях, блестящие стразы на джинсах. И речь такая же яркая, без пауз, быстрая. Она тут же принялась листать на телефоне фотографии: вот она в бикини на пляже, вот с коктейлем в баре, вот в обнимку с каким-то смуглым парнем.
– А это вот Пабло, – небрежно бросила Катя, быстро пролистывая кадр. – Такой забавный испанец, всё время приставал. Но я, конечно, недоступная.
Максим смотрел на девушку с обожанием, будто она не фотки с отпуска показывала, а чертежи вечного двигателя. Ирина чувствовала, как у неё внутри всё сжимается в холодный комок.
После того, как Катя, наконец, ушла, а Максим вернулся на кухню с сияющими глазами, Ирина не выдержала.
– Сынок, а ты уверен? – осторожно начала она, собирая чашки.
– В чём? – Максим перестал улыбаться. Он знал эту интонацию.
– Ну… Она же какая-то… легкомысленная. Посмотри на эти фото. С чужими мужчинами, полуголая. И ведёт себя… как пустышка.
– Мам, хватит! – он резко встал, отчего табурет грохнулся на пол. – Она весёлая! Живая! А не как ты – вечно во всем сомневающаяся и всех оценивающая. Тебе вообще никто не нравится!
– Это не про то, нравится она мне или нет, – попыталась держать себя в руках Ира. – Речь о том, чтобы связать с ней жизнь, создать семью. С такими семьи не строят. Они ветреные, ненадёжные.
– Ты её не знаешь! – крикнул сын. – Ты поговорила с ней пять минут и уже всё про неё поняла? Знаешь, а мне надоело, что ты лезешь в мою личную жизнь! Надоело!
Он развернулся и ушёл в свою комнату, хлопнув дверью. Ирина осталась стоять на кухне с чашкой в руке. Рассердилась на себя, что снова сказала, что думает и опять оттолкнула сына.
Больше она не заговаривала о Кате. Максим стал приходить домой всё реже. Потом и вовсе объявил, что снимает с Катей квартиру. Ирина молча кивнула. Спросила только, нужны ли ему деньги. Он ответил, что нет.
А потом узнала о свадьбе сына. Узнала случайно, от коллеги, которая видела объявление в инстаграме. «Максим и Катя. 12 июня. Начало в 17:00».
Он не позвал её. Собственную мать не позвал на свадьбу!
В тот день Ирина не пошла на работу. Она сидела дома, смотрела в окно и представляла, как где-то её сын надевает пиджак, как он стоит под венцом, как целует невесту.
А матери рядом нет. Будто она мимолетная знакомая, которая не заслуживает приглашения на свадьбу. Будто не было материнской любви, бессонных ночей у кроватки сына, когда он болел, не было экономии на себе, чтобы оплатить ему репетитора. Всё это стёрлось одной фразой: «Ты лезешь в мою жизнь».
Ирина не плакала. Она просто сидела и чувствовала себя старой, никому не нужной.
Прошло почти два года.
Жизнь вошла в новое, скучное русло. Максим изредка звонил, сухо спрашивал о делах, иногда забегал на пять минут без Кати. Та, видимо, не горела желанием видеть свекровь, назвавшую её пустышкой. Ирина научилась жить с этой тихой, фоновой болью. Казалось, так будет всегда.
И вот однажды вечером её дверь чуть не снесло с петель. На пороге стоял Максим. Бледный, с диким взглядом. В руках он сжимал свой рюкзак.
– Всё, мать… Всё… – выдохнул он, шагнул в прихожую и сел на пол, сгорбившись.
Ира, онемев, смотрела на его трясущиеся плечи. Подошла, опустилась рядом, обняла.
– Что случилось, сынок? Максим, что?
– Она… она… – он поднял искажённое гримасой отчаяния лицо. – Я взял её телефон, чтобы громкость убавить, а там… там сообщение открыто… От какого-то Артёма. Он писал… Мам, он писал такие вещи… Такие подробности… Я всё понял. Всё.
Он схватился за голову.
– Я не могу… Я к ней никогда не вернусь. Ты была права. Ты была права на все сто! Она – шлю.ха!
Ирина не стала говорить «я же предупреждала». Она просто помогла сыну встать, принесла успокоительное, накормила ужином и уложила спать в его детской комнате. Смотрела, как он спит, сжавшись калачиком, как маленький, и сердце её разрывалось от боли и… странного, немного гадкого чувства облегчения. Он вернулся и понял, что из себя представляет его жена. Теперь всё будет по-другому.
Неделю Максим жил у мамы. Неделю они, как в старые добрые времена, смотрели вечерами сериалы. Он жаловался, она слушала. Он клялся, что подаст на развод, что больше никогда не вернется к гулящей жене. Ирина начала верить, что кошмар закончился.
А потом он поехал в их квартиру за вещами. И вернулся… другим. Спокойным. Виноватым.
– Мам, мы поговорили. Я… я ошибся.
Ира уронила ложку, которую мыла.
– В чём ошибся?
– Этот Артём… Это её старый друг. Он не по девушкам, он с парнем живёт. А эти сообщения… это у них такой стёб, дурачатся они так. Она всё показала, всю переписку. Говорила, что я не доверяю ей, что это ужасно. Я всё неправильно понял.
– И ты поверил? – тихо спросила Ира. – Максим, ну подумай сам…
– Довольно! – резко оборвал он. – Хватит уже! Я во всём виноват, я параноик, я её довёл до слёз! Всё! Тема закрыта. Мы с женой помирились.
Сын снова ушел, оставив маму на кухне с немой пустотой и тревогой. Она знала. Знала, что невестка ловко выкрутилась. Знала, что её сына, её умного, взрослого сына, водят за нос, как мальчишку. Знала, и ничего не могла сделать.
Прошло ещё несколько месяцев. За это время Максим звонил редко, виделась Ирина с ним всего пару раз. Отношения снова стали прохладными. А потом он позвонил и, с плохо скрываемым волнением, сказал:
– Мам, Катя беременна. У меня будет ребёнок.
Ирина села на стул. Ребёнок! Внук или внучка! Сквозь страхи и обиды пробилось что-то тёплое.
– Поздравляю, сынок, – выдавила она.
– Спасибо. Но… – он замолчал. – У нас тут небольшая проблема.
– Какая?
– Я… я попросил её сделать тест на отцовство. ДНК. После родов.
Ира аж подпрыгнула.
– Ты что, с ума сошёл?! Сами же только помирились!
– Я знаю! Чёрт! – в его голосе послышались знакомые нотки отчаяния. – Но эта мысль… она мне покоя не дает! После той истории с перепиской… Я не могу. Я должен быть уверен на все сто!
– Что Катя сказала?
– Что? – он горько рассмеялся. – Устроила истерику. Что я подлец, что брак должен строиться на доверии, что я унижаю её своими подозрениями. Говорит, или я ей верю, или мы расстаёмся.
В тот вечер они проговорили ещё час. Ирина уговаривала сына не делать тест, не рушить и без того хрупкий мир. Уговаривала, потому что боялась. Боялась, что если он сделает, а ребёнок окажется не его…
Ирина на представляла, что будет с сыном в таком случае. Лучше уж не знать и жить в счастливом неведении.
На следующий день Максим перезвонил.
– Всё, мам. Я извинился перед Катей. Сказал, что был не прав, что беременна она, а гормоны у меня шалят, что ревную ко всем. Она простила. Сказала, что главное – чтобы я больше никогда не позволял подозрений. Мы ждём ребёнка, и всё у нас будет хорошо.
Ирина повесила трубку и поняла, что её тревога никуда не делась. Она превратилась в тяжёлый, холодный камень где-то под сердцем. Эта девушка слишком легко всё прощала, слишком легко манипулировала Максимом.
Роды прошли легко. Родился мальчик, назвали Лёвой. Максим сиял на фотках, которые скидывал в общий чат. Он был счастлив. Ирина, стиснув зубы, пошла в роддом. Держала на руках тёплого, сопящего малыша. Смотрела в его сморщенное личико и ничего не чувствовала, кроме отторжения. Мальчик был чужой, совершенно чужой.
Когда Катю с ребёнком выписали, Ирина стала приходить в гости. Помогала, готовила, стирала. Она была образцовой бабушкой. А по ночам её мучил один и тот же вопрос: чей ребенок?
Однажды, когда Катя принимала душ, а Максим был на работе, Ирина сидела с Лёвой на руках. Малыш плакал, и она, укачивая его, прошлась по комнате. Её взгляд упал на расчёску Максима на тумбочке. На ней осталось несколько тёмных волос. Потом женщина посмотрела на ребёнка. На его головке были тонкие, почти невесомые светлые волосики.
Сердце заколотилось. Бездумно, на автомате, она дёрнула один волосок с головы младенца. Лёва взвыл, но ненадолго. Ирина судорожно сжала в кулаке два волоска – тёмный и светлый. Потом сунула их в бумажную салфетку и засунула в карман.
Она сделала это почти не думая. А потом нашла в интернете частную клинику, где делали анонимные ДНК-тесты. Ира отнесла туда конверт с волосами и деньгами, которых она, уже пенсионерка, копила на новую стиральную машину.
Ожидание было адом. Ирина молилась, чтобы оказаться старой, глупой, недоверчивой каргой. Чтобы результат доказал её неправоту. Чтобы она могла дальше любить своего внука и выбросить из головы эту грязь.
Результат пришёл на электронную почту. Она открыла письмо с трясущимися руками. Прочла сухую, официальную фразу: «Вероятность отцовства – 0%».
Всё! Её худшие опасения подтвердились. Максим растит чужого ребёнка, а его жена – гулящая обманщица. Ирина не помнила, как собралась, как села в автобус и поехала в квартиру сына.
Они были дома. Вся «счастливая» семья. Максим качал Лёву на руках, Катя резала салат.
– Мама, что случилось? – испуганно спросил Максим, увидев её лицо.
Ира вынула распечатку из сумочки и швырнула её на стол.
– Поздравляю. Лева не твой сын.
Катя вскрикнула. Максим схватил листок. Он читал его несколько раз, будто не мог разобрать букв. Лицо его стало землистым.
– Это… что это? – прошептал он.
– Результат ДНК-теста. Я сделала его тайно, потому что ты должен знать правду.
Катя бросилась к мужу.
– Макс, это ложь! Она всё подстроила! Она ненавидит меня с самого начала! Она подделала результат!
Но Максим смотрел не на неё. Он смотрел на мать и в его глазах не было благодарности. Там была ненависть.
– Ты… ты что сделала? – его голос дрожал от ярости. – Ты взяла волосы моего ребёнка и… и сделала АНАЛИЗ? БЕЗ МОЕГО ВЕДОМА?
– Максим, она же тебя обманывает! Ребёнок чужой! – закричала Ира.
– А ТЫ КТО ТАКАЯ, ЧТОБЫ РЕШАТЬ? – заорал он так, что Лёва расплакался. – Мне наплевать, чей он! Я его отец! Я его воспитываю, я его люблю! А ты… ты просто не могла успокоиться, да? Не могла не вставить свои пять копеек и не разрушить мою жизнь! Ты добилась своего? Довольна?
– Я хотела тебя защитить! – рыдала Ира.
– Убирайся, – тихо сказал он. – И чтобы я тебя больше никогда не видел. Ты мне больше не мать.
Катя, прижимая плачущего ребёнка, смотрела на свекровь с торжествующей ненавистью. Она победила.
Ира ушла. Шла по улице и не чувствовала ног. Она сделала всё правильно, открыла сыну глаза, а в итоге осталась одна.
Прошёл год.
Ирина жила на автомате. Работа – дом, дом – работа. От Максима ни звонка, ни сообщения. От общих знакомых Ира знала, что они с Катей живут, как ни в чём не бывало. Что он растит Лёву и счастлив в своём надуманном мире.
Однажды вечером, листая ленту в соцсетях, она наткнулась на новое фото Кати. Невестка была в кафе, с подругами и с тем самым Артёмом, который, якобы, не любит девушек. Настоящий отец Левы улыбался, держа на своих коленях мальчика.
Ирина медленно отложила телефон. Она знала правду, но эта правда никому не была нужна. Её сын предпочёл сладкую ложь. А ей оставалось только молча наблюдать со стороны.
