Дверь скрипнула. Сергей вошел в прихожую, сбрасывая мокрые ботинки. С работы отпустили пораньше,в шесть, а не в восемь. Необычно. Тишина в квартире тоже была необычной. Не слышно телевизора из-за двери спальни. Абсолютная, густая тишина.
«Лена», – крикнул он, негромко. Ответа не было.
Он прошел на кухню. На столе стояла чашка с недопитым кофе, на дне – гуща. Сигарета с алой помадой на фильтре в пепельнице. Лена дома. Наверное, спит.
Он снял куртку, прошел в зал. И тут услышал приглушенный смех из спальни. Совсем не сонный. Это был смех Лены, но какой-то другой, томный. И низкий мужской баритон в ответ.
Сергей замер. В ушах зашумело, ноги стали ватными. Он сделал шаг к двери спальни и заглянул в щель.
Одежда была разбросана по полу. Его футболка, которую Лена любила носить по дому, ее джинсы. Черное кружевное белье, которое он не видел раньше. На кровати, на его месте, полулежал незнакомый мужчина. Плешивый, дородный, с золотой цепью на волосатой груди. И Лена, нагая, сидела рядом, опиралась на его ляжку и курила. На ее запястье блеснул массивный браслет. Не тот тоненький, что он ей на прошлый день рождения дарил, а новый, широкий, с камнями.
– Ну что, котенок, понравилась шубка? – спросил мужчина, проводя ладонью по ее спине.
– Еще бы, – Лена выдохнула дым. – Каждый раз как в кино. Только вот муж вчера опять пристал. Где, говорит, деньги на нее взяла? А я говорю, подруга свою старую отдала.
Она фыркнула. Мужчина фыркнул тоже.
– А ювелирку? – спросил он.
– Говорю – бижутерия. С Aliexpress. Он верит. Лопух.
Сергей отшатнулся от двери. Его будто ударили по голове чем-то тяжелым.. В глазах потемнело.
Он уперся ладонью в стену, чтобы не упасть. Шуба. Та самая, каракулевая, про которую она сказала, что подруга отдала почти даром, потому что растолстела. Браслет и серьги, которые он вчера заметил. «Стекляшки, Сереж, совсем дешевые».
Он стоял, дышал ртом, как рыба. Рука, упиравшаяся в стену, дрожала. Из-за двери доносились звуки поцелуев.
Он развернулся. Не думая, на автомате, прошел обратно в прихожую. Надел ботинки на босу ногу, куртку не взял. Вышел на лестничную площадку. Дверь захлопнулась за ним с оглушительным грохотом.
Он спустился по лестнице, не чувствуя ног. Вышел на улицу, там моросил дождь. Прошел пешком до метро, сел в первый попавшийся вагон. Ехал, не видя ничего. Люди были размытыми пятнами, а в ушах стоял тот смех жены.
«Лопух».
Он доехал до конца ветки, до своей мамы. Она жила в хрущевке на окраине.
Мама открыла дверь.
– Сережа? Что случилось? Ты промок.
Он вошел, прошел в свою бывшую комнату, теперь гостевую, и рухнул на кровать лицом в подушку.
– Сереженька, да что такое? – мама села рядом, потрогала его плечо.
– Уйди, мам, – выдавил он. – Просто уйди.
Она ушла, закрыв за собой дверь. Он лежал и смотрел в стену. Час. Два. Телефон в кармане молчал. Потом завибрировал. Лена.
Он не стал брать. Она позвонила еще раз. Потом смс: «Где ты? Ужин стынет».
Он выключил телефон.
Вечером он кое-как рассказал маме. Обрывками.
Мама ахала, хваталась за сердце, проклинала Лену.
– Разводись с ней! – кричала она. – Завтра же! Вот наглая шкура! За подарки продалась!
Сергей молча кивал, но внутри все было пусто. Мысль о разводе, о суде, о дележке продавленного дивана и старого телевизора казалась ему невыносимой. У него не было сил.
Он прожил у мамы неделю. Ходил на работу, возвращался, спал. Лена звонила с незнакомых номеров. Он брал трубку, она кричала: «Ты где пропадаешь? Я волнуюсь!» Он, ничего не объясняя, бросал трубку.
Потом звонки прекратились.
Как-то вечером, он сидел на кухне и ел мамины котлеты. Завибрировал телефон. Опять Лена.
Он сглотнул и взял трубку.
– Что.
– Сережа, – голос у нее был виноватый, сладкий. – Послушай меня. Всего минуту.
– Говори.
– Я знаю, что ты видел. Я… я не оправдываюсь. Это была ошибка. Он мой начальник, мы выпили, я не помню как… Сережа, я люблю тебя. Только тебя.
Сергей молчал. Он слышал, как жена тяжко вздохнула.
– У меня тут… появились две путевки. На море. В Турцию, все включено. Может… Может, поедем? Прямо завтра. Там… там все забудем. Начнем с чистого листа?
Сергей смотрел в окно на грязный двор, на старую «девятку» под окном. Он никогда не был на море. У родителей денег не было, да и став взрослым недостаточно зарабатывал. В Турцию. Все включено. В голове всплыла картинка: бирюзовая вода, белый песок. И тут же – плешивый затылок того мужчины на их кровати.
– Кто купил? – тупо спросил он.
– Что? Какая разница! Мне дали на работе премию. Я хочу поехать с тобой.
Он знал, кто купил, нн все знал. Но мысль о море, о тепле, о том, чтобы сбежать от этой серой реальности, заставила задуматься. Искушение сковало его по рукам и ногам.
– Хорошо, – хрипло сказал он. – Летим.
– Сережа! Родной! – она завизжала от восторга. – Я тебя люблю! Встречаемся завтра в девять утра в аэропорту. Я сама привезу твои вещи
Он положил трубку. Мама смотрела на него с ужасом.
– Ты куда? С ней? Ты с ума сошел!
– На море, мам. Ни разу там не был. Слетаю, а потом разведусь с ней.
В самолете он молчал, смотрел в иллюминатор. Лена болтала без умолку, про отель, экскурсии, «ой, смотри, облака внизу». Она пыталась взять мужа за руку, он отдернул.
Отель был хорошим. Пятизвездочный, с бассейнами, с своим пляжем. Номер с видом на море. Все, как она говорила.
Первый день Сергей просидел на балконе, пил местное пиво и смотрел на воду. Лена купалась, загорала, приставала к нему: «Пошли поужинаем, там шведский стол».
Вечером за ужином Лена попыталась заговорить о том, что волновало их обоих.
– Сережа, я знаю, что ты злишься. Я виновата, но давай попробуем начать все сначала. Я все порвала с ним, честно.
Он отодвинул тарелку с недоеденным стейком.
– А шуба, браслет? – спросил он, глядя на нее впервые за несколько дней.
Она покраснела, отвела взгляд.
– Я… я отдам. Все отдам. Зарплату получила, могу тебе новую куртку купить. Хорошую.
– Не надо, – он отпил вина. Вино было очень вкусным, наверное, дорогим.
Ночью Лена пришла к нему в кровать. Стала ласкать, а он лежал плашмя. Потом резко встал.
– Не могу.
– Почему? – у нее дрогнул голос.
– Пахнешь чужим одеколоном, – соврал он. На самом деле он не чувствовал ничего. Только пустоту.
Он перебрался на диван.
Отпуск продолжался.
Сергей постепенно оттаял. Море действовало на него, как наркотик. Он плавал, загорал, ел фрукты. Понемногу они с Леной начали общаться. Говорили о ерунде, словно ничего и не было. Но когда жена слишком близко подходила, Сергей инстинктивно отстранялся.
В последний вечер они сидели в баре у бассейна. Лена выпила лишнего.
– Знаешь, а ведь мы могли бы так всегда, – сказала она, покачивая бокалом с вином.
– На что? – хмуро спросил он. – На твою зарплату? Ты сколько в этом месяце получила?
Она нахмурилась.
– Не начинай. Мы же договорились все забыть.
– Я ничего не забыл, – сказал он. – Полетел с тобой потому, что никогда не видел моря.
Лена нахмурилась и ушла в номер.
Тягостным было возвращение домой. Такси от аэропорта довезло их до их старой пятиэтажки. Сергей вошел в свою убогую прихожую. Пахло пылью и вроде все, как раньше.
И тут он заметил в зале новый диван. Кожаный, массивный. А еще огромный телевизор на стене, вместо старенького,который показывал через раз.
– Что это? – спросил он, указывая на диван.
– А, это… – Лена засуетилась. – Старый совсем развалился, а я как раз премию получила. Решила обновить обстановку. Тебе нравится?
Он прошел на кухню. Там стоял новый холодильник с ледогенератором.
Он повернулся к жене.
– Сколько?
– Что сколько?
– Твоя премия. В цифрах.
– Сережа, не надо так. Хватит скандалить. Мы же только вернулись.
В этот момент в ее сумочке запищал телефон. Она судорожно вытащила его, посмотрела на экран и побежала в ванную, прижимая трубку к уху. Дверь за собой захлопнула.
Сергей стоял посреди кухни и смотрел на новый холодильник. Он понимал все. Он был не лопух. Он был просто удобным приложением к ее новой жизни. Молчаливым мужем, который не задает лишних вопросов, пока в доме появляются новые вещи.
Лена вышла из ванной, напудренная, с дежурной улыбкой.
– Звонили с работы. Не справляются без меня.
Он молча прошел мимо нее в зал, сел на новый диван. Он был жестким и холодным. Как и все здесь.
На следующий вечер он вернулся с работы. Лена накрыла на стол. Готовила редко, значит, что-то было не так.
– Сережа, я тут подумала, – начала она, когда он сел. – Нам ведь машина нужна. Старую твою развалину уже давно пора на свалку.
Он смотрел в тарелку с отбивной.
– И что?
– А то, что я могу… ну, найти вариант. Не новый, конечно, но хороший. Японский. Недорого.
– Твой «начальник» поможет найти? – спросил он, не глядя на нее.
Она замерла с вилкой в воздухе.
– При чем тут он? Я сама.
– Лена, хватит нести чушь, – он отодвинул тарелку. – Ты продолжаешь с ним встречаться.
– Нет! – она вспыхнула. – Я же сказала!
– А кто тебе вчера звонил? Кто купил диван, телевизор? Кто купил путевки? Ты что, миллионы начала зарабатывать?
Она молчала, губы у нее дрожали.
– И что? – вдруг выдохнула она. – И что с того? Тебе же лучше от этого! Смотри, какой диван! Холодильник! Скоро машина будет! Мы могли бы всю жизнь в этой конуре сидеть на твою зарплату! А теперь можем жить как люди!
Он смотрел на жену, на ее размалеванное, искаженное злобой лицо. И вдруг все окончательно встало на свои места. Обида, злость, унижение – все куда-то ушло. Осталась только ясная, холодная уверенность.
– То есть, ты не собираешься с ним завязывать? – уточнил он спокойно, без эмоций.
– А зачем? – она выпрямилась. – Он меня ценит, дает мне то, о чем ты можешь только мечтать. А ты… ты что можешь? Ты можешь только сидеть и дуться. Я тебе жизнь улучшаю, а ты еще и недоволен!
Сергей медленно кивнул, встал из-за стола.
– Понятно.
– Куда ты? – в ее голосе снова зазвенела тревога.
– Помыться.
Он закрылся в ванной, включил воду и сел на крышку унитаза. Сидел так минут двадцать, не думая ни о чем. Просто слушал, как шумит вода.
Потом вышел. Лена мыла посуду, бросив на него колючий взгляд.
Он прошел в зал, сел на новый диван, включил новый телевизор. Шел какой-то сериал. Сергей смотрел на экран и не видел его, думая о машине. Японской. Не новой, но хорошей. Он всегда хотел машину. Не развалюху, а нормальную.
На следующее утро Лена была ласковой, как кошечка. Видимо, стыдилась своего вчерашнего срыва.
– Сережа, прости меня. Я наврала, я с ним не вижусь. Это все старые подарки. А машину… машину мы сами купим. В кредит.
Он молча пил кофе.
– Ты мне простил? – она подошла, обняла его сзади.
Он аккуратно освободился.
– Опоздаю.
Вечером он принес вино в честь пятницы. Разлил по бокалам, протянул один жене.
– Давай мириться..
Она удивилась, но обрадовалась.
– Да, Сережа, конечно! За нас!
Они чокнулись.
– Насчет машины, – сказал он, делая глоток. – Ты права. Наша развалюха – говно. Если твой… если твой знакомый может помочь с покупкой, почему бы и нет.
Лена смотрела на мужа с недоверием.
– Ты серьезно?
– А что? Ты же сказала – заживем как люди. Я не хочу быть лохом всю жизнь.
На ее лице расплылась триумфальная улыбка.
– Вот и умница! Я же знала, что ты все поймешь. Он действительно может. У него дилер там, или что-то типа того. Мы в субботу поедем, посмотрим.
– В субботу я работаю, – сказал Сергей. – Смотри сама, выбирай, что нравится.
Ее глаза блеснули. Она подошла и поцеловала его в щеку.
– Хороший ты все-таки. Я нам самую лучшую выберу.
Она допила свое вино и пошла в спальню, что-то напевая.
Сергей остался сидеть на новом диване перед новым телевизором. Он допил свое вино, поставил пустой бокал на новую тумбочку. Все было новое. Чужое, но это уже не имело значения. Он сделал свой выбор. Он решил, что у жены эта дурь не пройдет. А богатый любовник – очень хорошее подспорье.
******************
Сергей смотрел телевизор, но не видел ничего. По экрану бегали какие-то мультяшные герои, доносились взрывы и веселые реплики. Он слышал только гул в собственной голове.
Фраза «богатый любовник – очень хорошее подспорье» застряла в мозгу, как заноза. Он повторял ее про себя, как мантру, пытаясь заглушить едкий, обжигающий стыд. Стыд за то, что он здесь. За то, что не ушел тогда, хлопнув дверью. За то, что вернулся после Турции.
«Подспорье», – еще раз мысленно выдохнул он. Слово было казенное, безжизненное. Оно не передавало той гнили, что разъедала его изнутри.
С кухни доносился звон посуды. Лена мыла тарелки, напевая дурацкую песенку из рекламы. Она была счастлива. Не потому, что он ее «простил», а потому, что победила. Сломила его, купила кожаным диваном и телевизором с плоским экраном.
Перед сном он всегда прокручивал в голове тот день. Не специально, так выходило. Картинка всплывала сама: щель в двери, волосатая спина того мужика, цепь. Смех Лены. «Лопух».
Он ворочался, пытаясь прогнать эту картинку. Вставал, пил воду. Смотрел в окно на темные окна соседней пятиэтажки. Там люди жили на свои деньги. Ссорились, мирились, возможно, тоже изменяли. Но они были честны друг с другом в своей бедности. А он?
Наутро Лена была особенно внимательна.
– Кофе, любимый? – она поставила перед ним чашку. Не его старую, с отбитой ручкой, а новую, из дорогого фарфора.
– Спасибо, – буркнул он.
– Сегодня суббота, – напомнила она. – Я еду смотреть машину.
Он кивнул, не глядя.
– Смотри.
После ухода жены он еще час сидел за столом, допивая остывший кофе. Потом встал и пошел по квартире, как смотритель музея. Провел пальцем по полированной поверхности комода в прихожей, открыл холодильник. Там лежали фермерские сыры, дорогая ветчина, икра в маленькой баночке. Все это появлялось постепенно. Он сначала отнекивался. «Не хочу». Потом стал есть, стал привыкать.
Он подошел к окну, посмотрел вниз. Их старая «девятка» стояла на своем месте, вся в вмятинах и ржавых подтеках. Символ его прежней жизни. Жизни лузера. Скоро ее не станет.
Вернулась Лена после обеда. Сияющая.
– Сереж, это нечто! Иномарка, 2022 год, один хозяин! Кондей, полный электропакет! И цвет – такой сочный, вишневый!
Он смотрел на ее возбужденное лицо и думал: «На что ты ему, старая, чтобы он такую машину тебе покупал» Но вслух сказал:
– Цена?
– Да смешные деньги! Ну, я тебе потом скажу. Он все сам уладит, техосмотр, страховку, переоформление. Нам только забрать.
– Удобно, – сухо бросил Сергей.
– А то! – она не заметила сарказма или сделала вид. – Я поехала, еще есть дела!
Она выпорхнула из квартиры, оставив за собой шлейф дорогих духов. Тех самых, что он впервые учуял в Турции.
Вечером она вернулась не одна. За ней заехал эвакуатор. И на нем – та самая «вишневая» иномарка. Японская, ухоженная, блестящая под светом уличных фонарей.
– Иди, смотри! – Лена, запыхавшись, втащила его на балкон.
Он смотрел на машину. Не на свою развалюху, а на эту красавицу. В груди что-то екнуло. Не радость, не торжество, а что-то похожее на страх. Этот металл, этот лак – это была цена. Окончательная и бесповоротная. И он ее принял.
– Ну как? – Лена смотрела на него, ожидая восторга.
– Нормально, – сказал он и ушел с балкона.
На следующий день была поездка на дачу к маме. Нужно было отвезти старые вещи. Раньше он бы поковырялся с «девяткой», чтобы завелась. А теперь они сели в новую, пахнущую кожей машину.
Лена села за руль и лихо вырулила со двора. Сергей сидел на пассажирском сиденье, смотрел в окно. Машина шла мягко, почти бесшумно. Кондиционер остужал воздух, радио играло тихую музыку.
Он чувствовал себя не в своей тарелке. Как актер на сцене. Все было слишком хорошо, слишком комфортно.
Мама вышла встречать. Увидела машину, лицо вытянулось.
– Это что такое? – спросила она, глядя на Сергея.
– Лена купила. Вернее, взяла, – буркнул он, вылезая.
– «Взяла», – фыркнула мама. – Ясно, у кого взяла.
Лена сделала вид, что не слышит. Она была в ударе.
– Мама, садитесь, прокатимся! Машина – мечта!
– Спасибо, у меня сердце слабое, боюсь скорости не вынесу, – ядовито бросила женщина и ушла в дом.
Весь визит прошел в тягостном молчании. Мама разговаривала только с Сергеем, Лену игнорировала. Когда они уезжали, она отвела сына в сторону.
– До чего докатился, Сережа? – в ее глазах стояли слезы. – Она тебя купила, как барана на рынке.
– Отстань, мам, – прошептал он, отводя взгляд. – У меня своя жизнь.
Он резко развернулся и пошел к машине. Слова матери жгли его, как раскаленное железо. Потому что он и сам это знал.
Через неделю Лена принесла ему коробку.
– На, примерь.
В коробке были часы. Дорогие, тяжелые, швейцарские. Не подделка.
– Зачем? – спросил он, не прикасаясь к ним.
– Мужику положены хорошие часы. А то ты со своим старьем, как лох смотришься.
Он посмотрел на свои старые, потертые часы, подарок отца на совершеннолетие. Они отставали на пять минут в день, но они были его.
– Спасибо, – сказал он и надел новые. Браслет холодно обхватил запястье.
На работе коллеги заметили, свистнули: «О, Серёг, разбогател!»
Как-то раз он зашел в ванную, когда Лена принимала душ. Ее телефон лежал на раковине и вибрировал. Экран загорелся. Сообщение: «Милая, завтра в семь у нашего места. Жду. Целую.»
Сергей замер. «Наше место». Значит, у них есть свое место. Отель? Квартира? Его сердце вдруг забилось с новой силой. Не от ревности, а от страха. Страха, что этот поток благ может иссякнуть. Что «их место» может вдруг исчезнуть, а с ним и машина, и часы, и холодильник с ледогенератором.
Он вышел из ванной, сел на диван. Руки дрожали. Он боялся не потерять жену, боялся потерять комфорт. И это осознание было самым ужасным.
Наступила зима. Лена щеголяла в новой шубе. На этот раз не каракулевой, а норковой. Длинной, роскошной. Она как-то спросила его вечером:
– Сереж, а может, на Новый год куда махнем? Не в Турцию, конечно. В Таиланд. Говорят, там сказочно.
Он смотрел на огни гирлянды, отражавшиеся в глянцевой поверхности нового телевизора.
– Дорого, наверное.
– Пустяки! – махнула она рукой. – Я как-нибудь решу.
Он знал, как. И его это больше не бесило, не грызло. Это стало фактом. Как смена времен года..
Он посмотрел на свою руку с тяжелыми швейцарскими часами. На отражение в темном экране телевизора – немолодого, слегка располневшего мужчину в дорогой домашней одежде, и поймал себя на мысли, что ему… удобно. Страшно, мерзко, стыдно, но удобно.
Он купился окончательно и бесповоротно. И самое ужасное было в том, что он уже почти не помнил, каково это – жить иначе. Жить на свою маленькую зарплату.
Лена что-то говорила про отели в Паттайе. Он кивал, стараясь думать о том, как хорошо они там отдохнут.
