Город охватила весенняя лихорадка. Скованные зимними холодами деревья потихоньку наливались соком и готовились нарядиться в зелёные одежды. Бродячие собаки и кошки грелись на солнце, радуясь долгожданному теплу. А люди — большие, маленькие, грустные, весёлые — всё чаще и чаще выбирались на улицу из своих многоэтажных убежищ.
Всюду бурлила жизнь. Открывались парки аттракционов, летние кинотеатры, палатки с мороженым и напитками. А уличные музыканты оглашали вечернюю тишину звуками самых разнообразных мелодий.
Одной лишь Ульяне, попавшей в этот пёстрый предпраздничный водоворот, не было никакого дела до весенних радостей. Она, сутулясь словно от тяжёлой ноши, вышла из здания суда и присела на лавочку, ожидая такси.
Не прошло и двух минут, как тяжёлая стальная дверь содрогнулась, и по ступенькам бодро сбежал Виталий — бывший муж. Он с видом победителя прошествовал к лавочке и, не удосужившись попросить разрешения, уселся рядом.
— Как настроение? — спросил он, закинув ногу на ногу.
Ульяна злобно посмотрела и поморщилась так, будто выпила бутылку уксуса.
— Приемлемо, — ответила она и поджала губы.
Такси задерживалось. Уля готова была провалиться сквозь землю, пусть хотя бы и в самый ад, лишь бы не видеть, не слышать этого напыщенного, похожего на раздувшегося индюка мерзавца. Мерзавца, который отобрал у неё всё: их квартиру, совместно нажитое имущество и, в конце концов, нормальную жизнь.
Развод затянулся на целых полгода. Вначале Виталий огорошил её новостью о том, что решил вновь сойтись со своей бывшей женой, которая десять лет назад родила ему сына. А потом, собрав вокруг себя целую армию юристов, подал в суд.
Ульяна не ожидала, что бывший муж падёт так низко, но недооценила его подлость и осталась буквально ни с чем. Виталий позволил ей забрать кое-какие вещи вроде одежды или постельного белья и со злорадным удовольствием наблюдал, как она паковала чемоданы. Компанию ему составляла Карина — сморщенная рыжеволосая особа с видом прожжённого оперативника. Она следила за каждым её движением и всякий раз фыркала, когда Уля доставала из шкафов и ящиков какую-нибудь вещь.
В самом конце сборов Ульяна подарила Карине носовой платок и в шутку посоветовала ей сделать подтяжку лица. Карина обиженно надулась и покраснела, как варёная свёкла.
— Я заеду сегодня в четыре Чарлика забрать, — сказала Ульяна, вдруг вспомнив о своём псе, который всё ещё жил у Виталия. — Ты будешь дома?
— Буду, — кивнул тот. — Сделай милость. Этот проклятый Чарлик прогрыз переборку на кухне и изорвал матрас. Бесится уже который день. Скучает, что ли? А я его грешным делом уже придушить хотел.
— Знаешь что, я бы хотела придушить тебя, — вернула Ульяна, высматривая среди потока машин серебристое такси. — Но как-то держусь.
— Это что, угроза? — Виталий нахмурился и указал рукой на табличку, висевшую над входом в здание. — Видишь, что там написано? Я могу вернуться и написать заявление.
Ульяна, заметив долгожданную легковушку, облегчённо выдохнула и поднялась.
— Могу дать бумагу, — насмешливо ответила она, поправляя пальто, — и ручку ещё. Пиши хоть целый роман. А если серьёзно — дурак ты. Жаль, что я раньше этого не понимала. А ты…
Виталий затрясся словно желе.
— Да ты! Нет, ты не дурак.
Ульяна сложила руки на груди и подперла подбородок пальцем.
— Ты идиот клинический, полный кретин. И твоя будущая жена такая же — костлявая селёдка, у которой изо рта воняет тухлятиной. А родители твои — зарвавшиеся спекулянты, которые думают, что за деньги можно купить всех и всё. Какие же вы все мелочные.
Виталий вдруг подскочил, бросился к Ульяне и схватил её за горло. Та забилась словно пойманная птица, пытаясь освободиться от болезненной хватки.
На её счастье из припарковавшегося совсем рядом такси высунулся здоровенный бритоголовый амбал и угрожающе оскалил кривые жёлтые зубы.
— Ты что творишь, урод? — прохрипел он басом. — А ну-ка отпусти!
Виталий выполнил требование и убрал руки в карманы.
— Даже не смей больше подходить ко мне! — выплюнул он полные яда слова в сторону Ульяны. — А Чарлика твоего привезу вечером в кафе «Волна», часов в шесть. Давай!
— Катись ты! — процедила Ульяна, потирая горло.
Она села в машину и, поблагодарив водителя за помощь, попросила отвезти её на новую квартиру.
***
Уля искренне радовалась возвращению Чарлика. Любовно почесала ему за ушами, а шебутной бигль притих, положив голову хозяйке на колени. Чарлик был единственной ниточкой, которая связывала её с мужем. Три года назад Виталий преподнёс ей пса в подарок на годовщину свадьбы.
После развода Виталий не хотел отдавать Чарлика, как и все остальные подарки, драгоценности, книги, картины. Бигль несколько месяцев жил у его родителей, но в конечном итоге надоел им так сильно, что они вернули его Виталию. Тот, в свою очередь, тоже сдался. Напоследок Чарлик сильно укусил за ногу мучившего его сына Виталия — Степу, испортил своими острыми зубами дорогой комод и справил нужду на обои.
После короткой экстрадиции Чарлик послушно засеменил за хозяйкой и тщательно изучил новое жильё, обнюхав каждый уголок. Теперь он смиренно сопел, уткнувшись носом в её ладонь.
— Спасибо, что приютила! — поблагодарила она свою коллегу и подругу Надю, которая любезно предоставила ей пустующую родительскую квартиру. — Даже неудобно немножко, но я ведь ненадолго.
— Да живи, сколько хочешь! — махнула рукой Надежда, накрывавшая в этот момент на стол. — Всё равно тут уже два года никто не живёт. Я даже пробовала сдавать, но жильцы попались такие — испортили тут всё. В общем, с тех пор я никого сюда не пускала.
— А я тоже на съёмной была, — покачала головой Уля и уложила спящего пса на старую куртку. — Но вот хозяйка ни с того ни с сего заломила двойную цену. В общем, пришлось бежать без оглядки.
— Ну, я-то с тебя ни копейки не возьму, — великодушно заявила Надя. — Только коммуналку оплачивай, да и всё.
— Даже не знаю, как тебе благодарить.
На глаза Ульяны навернулись слёзы.
— Да не надо, — улыбнулась Надя. — Давай-ка за стол, будем отмечать новоселье. Кстати, славный у тебя пёс, тихоня такой. Была у меня как-то такса — гадила всюду и грызла всё подряд. Отец с ней на охоту ходил, приучил всяких там лис и барсуков из нор выгонять. Так она ему однажды ружьё погрызла — дорогое такое, с гравировкой. Ему на работе подарили. Ох, папа лютовал, ужас просто! Я думала, он эту бедную таксу на куски порвёт. Но ничего, отошёл вроде.
Они рассмеялись этой давней семейной истории, потом выпили домашнего вина и снова вернулись к светлым воспоминаниям прошлого.
Ульяна знала Надю уже восемь лет. Обе они работали стюардессами и проводили больше времени в небе, чем на земле. Пилоты ласково называли их птичками и относились как к младшим сёстрам или даже дочерям. Хотя внутренне каждый из них понимал: для полёта стюардессы важны не менее, чем они сами. Но нужно же было кому-то обслуживать пассажиров, успокаивать их в тяжёлые моменты. Так что эти нелёгкие обязанности ложились на хрупкие женские плечи. Одетые в элегантные костюмы и отглаженные пилотки, они одним только своим видом вызывали приятные эмоции, настраивая всех на позитивный лад.
— Ну что, за нас, птичек? — предложила Надя, наполнив бокалы. — Особенно за тебя. И бог с твоим мужем. Жизнь ведь не закончилась. Вот увидишь, будет он ещё локти кусать.
Ульяна коснулась своим бокалом бокала подруги и сделала осторожный глоток.
Надя посидела ещё немного и ушла, оставив её одну. За окном сгустились сумерки, на чёрном небе показался серп растущей луны. Уля убрала со стола, навела порядок в гостиной и прилегла на диван. День выдался тяжёлым, нервным. Единственное, что нужно было сейчас, — это глубокий сон, желательно без сновидений. Ведь завтра её ждал очередной полёт, и нужно было как следует отдохнуть.
***
Утро выдалось неожиданно морозным. Ульяна шла по пустынной улице, а под ногами хрустели замёрзшие лужи, в которых отражалось яркое апрельское небо.
Маршрут до аэропорта она знала как свои пять пальцев: несколько переулков, затем прямая как линейка улица, поворот налево к пешеходному переходу и дальше мимо двух небольших кафе к крутому подъёму, наверху которого располагалась огромная территория со взлётными полосами, ангарами и самим аэропортом.
Ульяна уже миновала одно кафе и подходила ко второму, как вдруг откуда-то из-за больших мусорных баков к ней навстречу вышел невзрачного вида паренёк в рваной вязаной шапке, натянутой прямо на глаза, и старомодном пальтишке, ворот которого был перетянут шерстяным шарфом. Он застыл словно изваяние, а потом сунул руку в карман и протянул ей сложенную в несколько раз бумажку.
— Это вам, — сипло сказал он и почесал чумазую щёку. — Возьмите.
Ульяна помедлила, оглянулась. В этом районе всегда было много бездомных. Обычно они укрывались от холодов в огромной заброшенной промзоне, некогда принадлежавшей цементному заводу, и частенько выбирались оттуда, чтобы клянчить мелочь возле кафе и ворот стоявшей на углу церкви. Городские считали, что на территории бывшего завода находится целое поселение, целиком состоявшее из бомжей, и в шутку его называли Ватиканом.
Бродяги никому не причиняли зла, и никто особенно не боялся ходить мимо даже по вечерам. Но вот бродячие животные, которые расползались оттуда по всем закоулкам, причиняли немало хлопот.
Наверняка и этот мальчишка выбрался из Ватикана и теперь хотел стрясти с Ульяны денег на завтрак или новую одежонку.
— От кого это? — спросила Ульяна, решив всё-таки принять послание.
Мальчишка неопределённо пожал плечами и шмыгнул простуженным носом.
— Один дядька, — заявил он с некоторой гордостью, — дал мне денежку, чтобы я вам это передал. А вы дадите?
Ульяна усмехнулась и порылась в сумке в поисках кошелька.
— Вот, держи, — ответила она, передавая паренёк несколько сотенных купюр. — Сходи купи себе что-нибудь. Наверное, замёрз, да, паренёк?
Явно ожидавший меньшего, он радостно зажал деньги в кулаке и рванул в кафе.
Ульяна прислонилась спиной к большому старому вязу, развернула бумагу и ахнула. Внутри оказался её портрет, небрежно набросанный простым карандашом, но тем не менее точно передававший черты лица и выполненный так мастерски, что не возникало никаких сомнений в том, что создатель его — талантливый живописец. Внизу тем же самым карандашом была выведена короткая надпись, чем-то напоминавшая телеграмму:
«Самой красивой стюардессе. Ваши синие глаза освещают этот город. Суббота. Ресторан «Старый двор». 19:30. Жду. Ваш Н».
«Бред какой-то, — подумала Ульяна, всё ещё любуясь своим портретом. — Причём тут город и мои глаза? И кто такой этот Н?»
Она аккуратно свернула бумагу и убрала её в сумочку. Ей хотелось зайти в кафе и спросить у мальчишки, как выглядел тот, кто передал записку. Но часы на расположенной рядом площади уже пробили пять — нужно было поторопиться. Она поправила подпорченную ветвями старого вяза причёску и зашагала дальше, стуча каблучками своих туфель по замёрзшему тротуару.
***
В субботу вечером, когда проливной дождь смывал с города остатки зимы, Ульяна, накрывшись зонтом, ждала такси возле автобусной остановки. Она решила принять приглашение таинственного незнакомца, обозначившего себя буквой «Н», но, не ожидая ничего особенного, со скучающим видом посматривала на часы.
По какому-то совсем уж невероятному стечению обстоятельств рядом вдруг притормозило то же самое серебристое такси, которое забирало её несколько дней назад от здания суда.
— Ресторан «Старый двор», — сказала она, забравшись в машину.
Амбал, узнав пассажирку, растянул губы в приветливой улыбке.
— А я ведь вас помню! — сказал он низким, словно медная труба, голосом. — Вы стюардесса, да?
— У вас потрясающая интуиция, — покачала головой Ульяна. — И как вы догадались?
Здоровяк лукаво прищурился в зеркало и пожал могучими плечами.
— Так видел однажды в форме, — уклончиво ответил он. — Вам очень идёт. А тот урод, что хватал вас за горло, он вообще кто такой?
— Бывший муж, — сообщила Ульяна с лёгким раздражением. — Вы, кстати, спрашивали об этом в прошлый раз.
— А, да, простите. — Таксист притормозил на светофоре и задумчиво почесал бритую голову. — Я в такую паршивую погоду всегда становлюсь болтливым. Тоска накатывает, знаете ли. Хочется как-то отвлечься. Вы во многих странах бывали?
Ульяне понравился этот непосредственный водитель, больше, кстати, похожий на вышибалу. Она сменила гнев на милость и решила поддержать беседу.
— Да не так чтобы… — вздохнула она. — В Европе была, Китай, Япония.
— Интересно, наверное, — с завистью отозвался шофёр. — А я вот нигде не был. Однажды ездил с бабушкой в Польшу, но совсем этого не помню — мне-то было года четыре.
— А по вам и не скажешь, что вы когда-то были маленьким, — засмеялась Ульяна. — Вы только не обижайтесь — на меня тоже в такую погоду что-то накатывает.
Она заглянула в сумочку и достала оттуда маленький пузырёк с вставленным внутрь цветком сакуры — сувенир, некогда купленный в Японии.
— Это вам, — сказала Уля. — И пусть этот цветок напоминает вам о весне.
Таксист принялся благодарить её, смешно тряся большой головой будто бык, которого кусали мухи. Он вдруг резко повернул влево и остановил машину. Свет её фар коснулся стены огромного развлекательного центра, который украшал захватывающий своими размерами рисунок. На нём Ульяна узнала саму себя — улыбающуюся стюардессу, приветственно держащую ладонь у виска.
— Вот откуда узнал, что вы стюардесса, — заявил таксист, посмотрев на неё. — Только вчера заметил, что это вы. Здорово, правда?
— Здорово, — едва слышно прошептала Ульяна.
Она была так потрясена, что позабыла обо всём. Наспех расплатившись, распрощалась и вылезла из машины.
«Старый двор» располагался совсем рядом. И Уля, стараясь не смотреть на своё исполинское изображение, торопливо направилась к ресторану. Войдя внутрь, она некоторое время вглядывалась в полумрак, пытаясь определить, куда двигаться дальше.
Гостей было немного. Какая-то семейная пара с ребёнком ужинала возле входа, ещё два молодых человека тихонько хихикали, какой-то мужчина в очках, расположившись в углу, листал книгу. Заметив Ульяну, он поднял вверх два пальца и поднялся, чтобы придвинуть ей стул.
— Так это вы тот самый загадочный Н? — спросила Ульяна, приблизившись к столику. — Я получила ваше послание.
Незнакомец неловко одёрнул пиджак и уселся напротив.
— Честно сказать, даже не думал, что придёте, — ответил он, убирая книгу в сумку. — Но вы здесь, и это меня очень радует. Позвольте представиться — я Николай, художник.
— Вы, наверное, меня не помните, но однажды мы пересекались с вами во время рейса. Тогда самолёт попал в воздушную яму, я сильно испугался. А вы принесли мне воды и успокоили, сказав, что всё будет хорошо. Я тогда забыл спросить, как ваше имя, но очень хорошо запомнил ваше лицо.
— Так это ваших рук дело? — прищурилась Ульяна, изучая мужчину. — Вот эти ваши художества — портреты с записками? Честно говоря, у вас получилось меня впечатлить. Так на свидание меня ещё никто не приглашал.
Николай смущённо улыбнулся, и его большие очки сползли на самый кончик носа.
— Вам понравился мурал? — спросил он.
— Что?
— Мурал. Монументальная живопись, — пояснил Николай. — Что-то вроде граффити, только очень большое. У меня был заказ украсить новый центр каким-нибудь незабываемым рисунком. И я решил, что ваш образ подходит для этого как нельзя лучше. В этом городе ведь единственная достопримечательность — аэропорт.
— А почему не нарисовать просто самолёт? — поинтересовалась Ульяна. — Или какого-нибудь пилота? Почему именно я?
Николай подумал немного и вдруг покраснел от смущения.
— Потому что вы — воплощение женственности и нежности, — ответил он, водя пальцем по столу, как будто рисуя невидимую картину. — Вы будто ангел, который всегда рядом, что бы с кем ни случилось.
Наступил черёд Ульяны краснеть от услышанных в её адрес слов. Она видела сидевшего напротив человека всего несколько минут, а уже прониклась к нему такой симпатией, будто знала его долгие годы. Никто ещё не говорил ей ничего подобного. Никто не делал для неё таких поступков.
— А вот интересно, как вы разыскали меня? — начала она, когда официант принёс им заказанный Николаем кофе. — Вот тот мальчик передал мне вашу записку. Вы знаете его?
— Да, это Димка, — кивнул Николай. — Хороший парнишка. Живёт в том притоне на территории завода. Когда-то я работал в том районе, а он постоянно крутился рядом. Кстати, это он мне о вас рассказал.
— Вот как? — удивлённо перебила Ульяна.
— Да, вы однажды дали денег его другу, и они как следует поужинали. У вас очень доброе сердце. Вот, а я ведь не знаю вашего имени.
Ульяна представилась и улыбнулась. Николай улыбнулся в ответ. Его пальцы, перепачканные краской, торопливо скрутили из салфетки красивую розочку.
— Скоро в этом городе станет чуточку лучше, — сказал Николай, подвинув свою поделку к блюдечку Ульяны. — На месте завода хотят строить приют. И вот мой друг-архитектор сейчас работает над проектом. А я, если всё получится, буду украшать его стены своими картинами.
— Думаю, всё получится, — тихо сказала Ульяна, взяв розочку в руки.
Вечер плавно перетёк в ночь, но ни Ульяна, ни Николай этого совершенно не заметили. Они ещё долго сидели, глядя друг на друга и о чём-то еле слышно разговаривая, даря друг другу застенчивые улыбки. Им так не хотелось, чтобы это первое свидание заканчивалось. Но каждый из них точно знал — эта встреча не станет последней.
***
— Ну что ты там копаешься? — крикнула Карина зазевавшемуся Виталию. — Сколько тебя ещё ждать?
Виталий, разинув рот, смотрел на огромное изображение своей бывшей жены и не мог сдвинуться с места. Его распирало от самых разных эмоций: изумления, зависти и сожаления. Ульяна приветливо улыбалась ему, её нарисованные синие глаза излучали неподдельную доброту.
— Ты меня слышишь? Ау! — в который раз поторопила Карина. — Шевели копытами! Поехали!
Виталий неимоверным усилием воли оторвал взгляд от стены и поплёлся к машине.
— Да иду я, иду! — проворчал он, размахивая руками. — Чего так орать?
Карина буркнула что-то обидное и показала мужу язык.
— Залюбовался на женушку? — спросила она ехидно. — Видишь, какая стала знаменитая? Не то что я.
— Вечно тебе всё не нравится, — злобно огрызнулся Виталий. — Живёшь как у Христа за пазухой, и всё мало. Как же ты мне надоела, Господи!
Он сердито хлопнул дверью и что есть силы стиснул руль. Машина вдруг задрожала и завибрировала. Воздух наполнился глухим свистом, и впереди, над крышами домов и верхушками деревьев, появился набирающий высоту самолёт.
Виталий, снова вспомнив о бывшей жене, быстро отвёл взгляд и принялся заводить машину.
