Алексей приехал из районного центра совсем другим человеком. Мария не понимала, что происходит с мужем.
— Лешенька, проходи, обед готов, компотик твой любимый сварила, — встретила она его у порога.
Алексей отложил журнал в сторону. Всегда старался быть в курсе последних событий, чтобы было о чем поговорить с товарищами. Сел за стол. Мария постаралась на славу. Она всегда любила готовить и делала это мастерски. Но сегодня стол просто ломился от угощений.
Леша, довольный после душа, одобрительно хмыкнул. Положил себе жареной картошки с грибами. Рядом пристроил салат из свежих помидоров. Налил себе стакан компота и Марии тоже плеснул.
— Ну, за новое назначение! — поднял он стакан.
Мария рассмеялась:
— Подумаешь тоже, назначение! Из слесарей в механики перевели!
— Не каждому такое доверяют, — раздраженно поставил Алексей пустой стакан. — Вот видишь, Маш, какая-то ты не такая стала. Мужа нужно поддерживать, гордиться им.
— Как же, поддерживаю. Вон, целый месяц одна с хозяйством управлялась, а хозяйство у нас немалое. И ничего, меня никто не хвалил.
Мария тоже поставила стакан, даже не притронувшись к компоту.
— Знаешь, в районном центре женщины совсем другие. Такие изящные, утонченные, едят понемногу. И мужчина для них — это опора и защита.
Мария попыталась улыбнуться:
— Ну буду есть понемногу, так и кастрюлю на плиту ставить не стану. У нас ведь кастрюли-то большие. А что касается опоры и защиты, так это от безделья все. Если ты как барин сидеть будешь, а я все одна тащить, думаешь, правильно это?
Алексей даже кулаком по столу стукнул:
— Не понимаешь ты меня! Я тебе про отношения говорю, а ты мне про кастрюли. Что за жизнь такая скучная? Никакой красоты. Только огород, куры да телята на уме.
Мария встала, мрачно посмотрела на Алексея:
— Что-то я тебя не пойму. Учиться на механика ездил, а приехал будто директором стал. Или… нашел там себе такую изящную?
Алексей вздрогнул. Машка всегда его насквозь видела. Вот Светлана, с которой он познакомился в общежитии, действительно не такая. Она говорит, что у каждого должна быть своя территория. То есть то, куда другие не должны лезть. И сейчас Алексей очень кстати вспомнил ее слова.
— А это, Мария, мое дело. И ты не должна нарушать границы моей личной жизни и пытаться копаться в моих делах.
Алексей налил себе еще компота.
— Пусть знает, что рядом с ней не какой-то необразованный мужик, а вполне современный и понимающий человек.
— В личную жизнь, говоришь, лезть нельзя?
— Нет.
— Изящной, говоришь, быть нужно?
Алексей демонстративно оглядел жену. Крепкая, статная. На плечи можно ведро поставить — не прогнется. А если бедром дверной косяк заденет, то косяк треснет.
— Ну, не то чтобы изящной, но похудеть тебе, Маш, не помешало бы. На диету сесть. Посмотри, что ты ешь — жареное, сладкое, жирное. А женщина должна есть овощи и фрукты.
— Это так твоя знакомая питается?
— Какая знакомая? — растерялся Алексей.
Вот как она догадалась! А потом решил, что немного ревности Машке не повредит. А то слишком уверенной в себе стала.
— Ну, знакомая и есть. Ты слушай и на ус мотай, как настоящие женщины живут. И вообще, у меня от твоей еды желудок болит — все жирное и тяжелое.
Мария дала сыну в руку печенье и сказала:
— Иди в комнату, мультики включи.
Мишку уговаривать не пришлось. А Мария впилась своими большими глазами в Лешу:
— То есть ты хочешь сказать, что она, которая овощи ест, — женщина? Причем настоящая. А я, значит, нет?
Алексей понимал, что разговор пошел не в ту сторону, и попытался объяснить:
— Ну ведь это же образец женственности, нежности, хрупкости!
Как в руках у жены оказалась сковородка, он не заметил. Увернулся в последний момент. Успел только крикнуть:
— Ты что, с ума сошла?
Мария замахнулась снова. Каким-то чудом Леша выскочил через окно. Он прекрасно знал характер Марии еще с детства. Ее очень трудно было разозлить. Но если Машка злилась — берегись.
Был случай в деревне, когда Петька, муж учительницы, которая дружила с Марией, стал поднимать на нее руку. Сам был приезжий. У Веры, кроме матери, никого не было. И долго никто ничего не знал. А потом Мария заметила синяки. Сразу Леше сказала, что вечером идут в гости к Вере.
Посидели, выпили чаю, и этот тип начал командовать. Вера то подай, Вера это принеси. Та сначала бегала, а потом села и сказала: сам возьми. А он сразу драться. Только кого там бить? В Вере росту метр с небольшим и веса, как в подростке.
Леша был против, чтобы Мария вмешивалась. Но тогда она взялась за дело всерьез. После этого муж больше никогда на Веру не только руку не поднимал, но даже слова грубого сказать боялся. А прежде чем что-то сделать, оглядывался — нет ли Машки поблизости.
Алексей спрятался за сараем. В доме есть ружье. Если только Машке в голову придет мысль, что он ей изменил, ему конец. Но Мария не вышла. Он облегченно вздохнул и пошел к соседу. К утру остынет, а потом еще и извиняться будет.
У соседа в сарае, где инструменты висят, у него бутылка спрятана. Так что время с пользой проведет.
Мария тем временем со слезами на глазах крутилась перед зеркалом. Корова, по-другому не скажешь. Прав Лешка? Не удивительно, что муж на других засматривается. Сама виновата.
Она видела, что в сарае свет горит. Спокойно вздохнула, но за мужем не пошла. Пусть там переночует, и она сама успокоится.
Ночь почти не спала. Все вспоминала блюда из овощей и фруктов. Как только вспоминала что-то подходящее, тут же босиком бежала к столу записывать.
Утром Леша осторожно заглянул в дверь:
— Машуль, можно войти?
— Лешь, ну что ты как чужой? Погорячились оба немного.
Леша облегченно выдохнул. Да уж, погорячились. И он тоже хорош. Зачем вспомнил ту Светку? Приставала к нему тощая. А Машка у него какая! Есть за что подержаться. А волосы, а глаза!
Он сел за стол:
— Позавтракаю и на работу. Наверное, сразу к товарищам зайду потом.
Мария поставила перед ним тарелку. Леша удивленно на нее посмотрел:
— Маш, а это что?
— Как что? Каша гречневая на воде. Очень полезная. Знаешь, Леш, посмотрела я на себя, на тебя. Прав ты — неправильно мы питаемся. Теперь все будет по-другому.
Алексей уныло ковырял несоленую кашу и думал о том, что сейчас бы с удовольствием отрезал себе язык.
Домой вернулся под вечер. Голодный, но довольный. Начальник пообещал, что к сезону ему новое оборудование поставят. А это серьезно — руководство на него рассчитывает.
— Машуль, я дома! Есть хочу страшно!
Мария странно на него посмотрела:
— Лешь, так говорить некрасиво. Нужно говорить «кушать».
— Да какая разница! Неси быстрее, а то помру с голоду.
Мария поставила перед ним две тарелки — в одной салат из капусты, в другой вареный кусок мяса. Перед собой поставила только капусту.
— Это что, Машуль? А может, хоть хлебушка дашь?
— Нет. Если уж мы решили правильно питаться, то нельзя делать никаких поблажек.
— Маш, я не хочу! Я хочу нормальной еды, понимаешь?
— А как же желудок?
Леша прикусил язык, взял вилку, начал жевать капусту.
С этого дня его мучения только начинались. Он и представить не мог, что ждет его впереди.
Выход он нашел быстро — стал ходить в столовую. Товарищи смотрели на него как на ненормального.
— Лешь, ты что? Никогда в столовую не ходил. У тебя же Машка готовит — пальчики оближешь!
Сначала отмахивался, а потом рассказал все на перекуре. Сергеич, самый старший из бригады, почесал затылок:
— Это лучше бы ты себя застрелил. Сказать женщине, что она толстая, да еще и готовит не так — это же все равно что самоубийство совершить.
— Зато моя говорит… что-то случилось в семье у Маши. Такая хорошая была девочка, а сейчас злая стала как змея. Даже дети от нее шарахаются.
— А как тут не злой быть, если голодная постоянно? — вздохнул Алексей. — Выселила меня в комнату к Мишке. Говорит, что устает очень.
— Ну хватит ржать, мужики! Лучше посоветуйте, что делать. У нас сейчас только Мишка нормальную еду ест, потому что растет.
Товарищи ничего посоветовать не успели. В мастерскую вошла женщина:
— Здравствуйте! Мне сказали, что Алексея тут могу найти.
Леша побледнел, потом покраснел, потом встал:
— Света, а ты что здесь делаешь?
Она подошла к нему, улыбнулась:
— Приехала. Я же помню, ты говорил, что с женой тебе не повезло. Приехала выручать. Ты рад?
Леша растерялся. Света жила в том же общежитии. Они встречались утром в столовой. Потом как-то разговорились. Она тоже приехала учиться. Потом гуляли вместе, потом выпили, посидели. Ничего особенного не было, кроме разговоров. Правда, довольно откровенных.
— В каком смысле выручать? — растерянно смотрел Леша на товарищей.
Но они отводили глаза.
Света рассмеялась:
— Да не пугайся ты! Я узнала, что медсестры у вас нет. Вот и устроилась к вам. И ты здесь!
Только сейчас Леша понял, что попал. Причем попал так, что как выйти из этой ситуации, вообще было непонятно.
— Света, слушай, я как бы это… я женатый. Жену свою люблю.
Света кивала в такт его словам и улыбалась:
— Лешь, я все понимаю. Не принято говорить о жене плохо, но человек же не должен мучиться ради приличий.
Леша вспотел:
— Свет, какие приличия? В конце концов, я же ничего тебе не обещал!
Она кивнула:
— А я подожду, пока ты в своих чувствах разберешься. Все равно мне тут работать.
Света выпорхнула за дверь, тоненькая, изящная. Леша с размаху сел на ящик с инструментами.
Сергеич вздохнул:
— Вот что я тебе скажу, Алексей. Дурак же ты! Последнее дело — с чужими женщинами свои проблемы обсуждать.
Товарищи разошлись, и объяснения Алексея никто слушать не стал. А он разозлился. А что, может, он не прав? Женщина должна же быть хрупкой или нет?
Когда вернулся домой, сразу понял — Мария в курсе дела. Она сидела за столом ровно, как часовой. А перед ней стоял большой чемодан и сумка.
— Это что? — указал Леша на чемодан. — Вещи твои?
— Твои.
— Зачем?
— Приходила ко мне сегодня эта, твоя хрупкая. Сказала, что пришла на меня посмотреть. Оценить, так сказать. Повздыхала тут. Сказала, что Алексей такого не заслуживает.
— Маш, послушай! Она какая-то странная, честное слово. У нас с ней ничего не было вообще!
— Лешь, а мне неинтересно. Достаточно того, что она просто пришла. Вот и все.
Мария встала, сдерживаясь из последних сил:
— Пожалуйста, уходи.
— Да куда же я пойду?
Она удивленно посмотрела на него:
— Куда? Тебя же там ждут, наверное?
Он выскочил за дверь. Ну что теперь делать? Поболтался по деревне, постучался к Сергеичу. Тот открыл, посмотрел на взъерошенного Алексея, кивнул:
— Проходи. Что стряслось?
— Сергеич, пусти переночевать? Ну хоть на веранде.
— Выгнала, что ли? Ну и правильно. Так тебе и надо.
— А жить-то где?
— Живи, места хватит.
Деревня развлекалась. Вечером возле дома Сергеича появилась Света. Гуляла, на скамейке сидела, семечки щелкала. А Алексей, перемахнув через огород, чтобы она не увидела, тоже слонялся возле своего дома. Ребятишки бегали смотреть то на одну, то на другую. Приходили и взрослые. Кто головой качал, кто просто смеялся.
Мария, как только видела Лешу, сразу на замок запиралась. Так и сидели — она в доме, он на улице.
Леша похудел, стал похож на тень. Мария тоже сильно изменилась. Осунулась, какая-то серая стала.
Света все пыталась поговорить с Алексеем, но он постоянно убегал. Пока Сергеич не гаркнул на него:
— Лешь, ну ты что, как не мужик? Ты уж объясни одной или другой, как жить дальше собираешься!
Он вышел на улицу. Света сразу подскочила со скамейки:
— Пойдем к реке, поговорим.
Света с готовностью повисла у него на руке:
— Представляешь, ко мне какие-то тетки ходят, совесть мою мучают, а не понимают, что любовь на совесть наплевать хотела!
— Какая любовь?
Света посмотрела на него удивленно:
— Как какая? Наша! Я же помню, какие слова ты мне говорил, как восхищался!
— Света! — Алексея прорвало. — Да это не я говорил, это выпивка говорила! Мы с тобой тогда сколько выпили!
Света упрямо мотнула головой:
— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке!
— Ты вообще глупая! Зачем сюда приехала? Что тебе дома не сиделось? Может, я тебя звал? А может, что-то обещал? Ну как же ты понять не можешь — я свою жену люблю! Именно такую, какая она есть! Потому что она у меня самая красивая и самая лучшая!
— Но я же видела ее. Она толстая!
— Нет, она нормальная. Такой и должна быть женщина. А вот ты тощая. Ты уж прости, но в тебе ничего женского нет. Одна видимость.
— Лешь, все. Прошу тебя, уезжай! Вот даже если Маша меня не простит, никогда я с тобой не буду!
Света даже ногой топнула, глядя ему в спину. Потом осмотрелась, увидела камень, схватила и со злости кинула ему вслед. Не думала, что попадет, а попала.
Алексей медленно открыл глаза. Потолок. Его потолок. А как он здесь оказался? Вообще ничего не помнил.
— Ну очнулся наконец?
Леша вздрогнул. Точно, его потолок. И голос Маши.
Он повернул голову. Она стояла рядом.
— Машенька…
— Значит, так. Если ты хоть раз, нет, хоть полразочка посмотришь куда-то на сторону…
— Маша!
Леша хотел вскочить, но она его удержала:
— Лежи, сотрясение у тебя!
Леша замолк. Лежал и только счастливо улыбался. Да, он готов был хоть десять дыр в голове получить, лишь бы сюда вернуться.
— Что на ужин будешь?
Мария смотрела на него выжидательно.
— А можно картошки с грибами?
Мария уже воздух набрала, но потом рассмеялась:
— Что, опять переходим на вредную еду?
— Не вредная она, а вкусная!
Спустя несколько дней Алексей наконец решился:
— Маш, а почему ты простила меня?
Она хмыкнула:
— Так Сергеич, следопыт недоделанный, весь ваш разговор с этой Светой подслушал. В кустах сидел. Ну не специально, а когда вы пришли, спрятался. Вот он тебя и притащил, и все рассказал.
— А она где?
— Отпустила я ее. Несчастная она очень, раз за чужими мужиками гоняется. Так что медсестры у нас опять нет.
Леша осторожно прижался щекой к ее руке:
— Да и ладно. Главное, что ты у меня есть.
А Мария как-то особенно на него посмотрела:
— Кстати, о том, кто есть и кто будет. Прибавление у нас намечается.
