Тогда из кустов вдруг выбрался самый голодный и грязный котёнок. У него больше не было сил ждать кормилицу. Он запрыгнул на скамейку, мяукнул и потёрся о руку страшного и злого мужика…
Она кормила кошек. Старенькая бабушка…
Пушистые хвостатые ждали её. И радовались. И это давало ей силы вставать утром, разминать ноющие суставы и идти готовить. Ведь её ждали — это давало ей силы жить.
Так случилось, что она осталась одна, и казалось… Ей иногда казалось, а если честно, то всегда казалось, каждый день и каждую ночь — зачем? Зачем продолжать это бессмысленное существование?
Зачем? Ведь никто не ждёт её, и никому она не нужна на этом свете. Одиночество тяжёлым, неподъёмным грузом лежало на сердце…
Но тут вдруг выяснилось, что во дворе дома, который она хотела покинуть и уйти вслед за давно оставившими её людьми, любимыми людьми, во дворе этого дома идёт война.
Война с кошками, котами, котятами. Их бьют и гонят, им не дают есть и пить. Почему?
Она не долго искала ответ на этот сакраментальный вопрос. Для чего искать ответ, когда есть очень простое решение…
Она нашла в этом утешение для себя — на свою маленькую пенсию готовила им есть.
Не просто корм, а вкусные супчики и даже иногда котлетки и кусочки курочки. Она собирала по мусорным бакам бутылки, сдавала их и на эти гроши покупала куриные крылышки.
И она стала всем для этой разношерстной, иногда скандальной, иногда драчливой, а иногда сонной компании.
Её ждали. Ждали всегда, а когда видели, в их глазах загоралась радость. Радость и надежда, что они тоже кому-то нужны. Что они чьи-то. О них помнят и их любят…
Её старенькие, высохшие ладони гладили спинки и головы, животики и лапки. И в её глазах больше не было одиночества, ведь она теперь была очень нужна.
Она заменяла им всё. Она была для них единственной возможностью выжить…
А кроме того — постоянная, бесконечная война с соседями. Скандалы и крики не прекращались, и она увела свою кошачью компанию подальше от дома.
Метрах в пятидесяти был небольшой парк, всего на три скамеечки, но именно здесь, в кустах, они и ждали её. Каждый день, с утра до вечера.
Ведь она была для них всем, и они нужны были друг другу — старенькая, худенькая, одинокая старушка и десять котов, кошек и котят…
Но один человек из дома приходил ругаться и сюда. Казалось бы — для чего? Что ему в том, что она кормит их? Не знаю…
Кошки и коты боялись его. Они прятались и ждали, пока закончится очередной скандал и этот страшный и злой человек уйдёт.
Потом они выбирались из укрытий и бежали к ней, к своей надежде. К своей единственной надежде…
*****
Надежда ушла ночью, тихонько, во сне…
Она улыбалась — ей казалось, она сейчас кормит своих деток, так она называла пушистых бездомышей.
Она ушла тихо и спокойно, просто уснула. И улетела туда, где нет боли и страданий. Туда, где нет злых людей и скандалов.
Когда её похоронили… А на похороны скидывались все соседи, ведь родственников у неё не осталось.
Так вот, когда её похоронили, злой и страшный мужик, всегда приходивший в этот маленький парк, чтобы поскандалить, решил пойти и сообщить кошкам и котам, что их кормилица больше не придёт…
И чтобы они не ждали, и не надеялись. И чтобы убирались отсюда, и чтобы, чтобы, чтобы…
В общем, нечего им больше здесь делать!
Он вдруг остановился…
Остановился и понял — ведь ему тоже больше нечего делать. Не с кем ругаться, не на кого больше кричать.
Он пришел в маленький парк, прокашлялся и решил начать громко и грозно. Он хотел сказать что-то злое и решительное…
Накричать что ли на кошек? А может, замахнуться грозно и приказать – уходите?
Он никак не мог решить, с чего начать и как продолжить, а поэтому присел на скамейку и закурил. И ему вдруг показалось…
Хотя, нет. Нет, конечно же. Ему просто померещилось…
Ему вдруг померещилось, что старушка, старенькая и сухонькая, сидит рядом с ним и улыбается. Ему вдруг показалось, что она гладит его по руке своей сморщенной ладошкой.
Он так и сидел, а солнечные лучи освещали его лицо, и тогда…
Тогда из кустов вдруг выбрался самый худой, голодный и грязный котёнок. У него больше не было сил ждать кормилицу, ведь он так хотел есть.
Он запрыгнул на скамейку, тихонько мяукнул и потёрся о руку страшного и злого мужика…
Тот посмотрел вниз и, вместо того, чтобы отбросить малыша, грозно крикнуть, топнуть ногой или замахнуться, вдруг подхватил его под маленькое, урчащее от голода пузо и прижал к себе!
— Это ты меня гладил? — спросил он малыша, и тот тихонько мяукул в ответ.
Злой и страшный мужик встал и сказал, обращаясь к кустам:
— Никуда не уходите! Я сейчас приду.
Котёнка он унёс с собой…
А через полчаса на полянке перед скамейками царило пиршество и радость.
Оголодавшие за эти дни кошки набросились на принесённую злым дядькой еду. Они толкались и вкусно чавкали. Они наступали на ноги злому дядьке и смотрели на него снизу вверх.
И дядьке почему-то не хотелось ругаться и кричать на них. Он сел на скамейку, закурил, и ему вдруг опять показалось…
Нет, нет! Конечно, ему показалось…
Что сухонькая старушка стоит в солнечном луче, прямо посреди кошачьей компании, и улыбается ему.
— И нечего мне тут! — сказал он строго и решительно. — И ничего такого… Подумаешь… Может, это я просто так. И нечего мне здесь…
Он хотел сказать ещё что-то такое очень важное и строгое, а может, даже крикнуть или топнуть, но тут вдруг выяснилось, что пока он сидел, к нему на колени забралось ещё два котёнка.
— Ишь ты! — сказал злой дядька. — Расселись, как дома. Что я вам здесь? Родственник, что ли?
Котята посмотрели на него снизу вверх и разом согласно мяукнули.
— Ну, что ж я могу с этим поделать? — развёл руками в стороны злой дядька. — Раз так, то идёмте домой. Там ваш братишка уже супчик кушает. Будет у меня дома целая тройка родственников…
Ждите меня завтра, — сказал он кошкам и котам, уже наевшимся до отвала.
Он уходил, неся в руках двух новых родственников, а на скамейке сидела сухонькая старушка, прозрачная в луче света, и смотрела ему вслед.
Она улыбалась.
А в воздухе звучало адажио ре минор Баха…
