Деревня небольшая раскинулась на берегу реки, а позади густой лес-ельник. Домов немного в деревне, жители знали друг друга, знали, кто и чем дышит. Возле леса жила с родителями и двумя старшими братьями Арина, красивая и скромная девушка.
Время было послевоенное, мужиков в деревне мало, и те кому повезло вернуться живыми с фронта в основном были инвалидами, кто-то потерял ногу, кто руку. Но в те времена никто не жаловался, знали, жизнь у всех тяжелая.
Иван тоже из большой семьи, отец их не вернулся с войны, он был за старшего. Но хоть и тяжела жизнь, а любовь и свидания никто не отменял. Нравилась Ивану очень Арина. Он чувствовал, что и она к нему небезразлична. Как встретятся в деревне даже случайно, у нее щеки сразу полыхают пламенем, глаза в землю и проходит мимо Ивана не дыша.
Бывало, вместе работали в поле. Поднимали колхоз, пахали и сеяли, заготовляли сено, постепенно в колхозе налаживалась жизнь, отстроили ферму и конный двор, закупили лошадей. Председателем колхоза был фронтовик, пожилой Захар Семеныч, в основном его Семенычем все называли.
Клуба пока в деревне не было, молодежь собиралась на окраине деревне на пятачке, здесь же бегали дети разных возрастов, летом босиком, одеты плохо. В школу детишки бегали за два километра в соседнее село. Там была старая бревенчатая школа.
За деревней на пятачке каждый вечер звучали песни, смех, звуки гармони, на всю деревню единственный гармонист Игнат, и тот без ноги. Молодежь его просила поиграть, Игнат женат, трое детей, жена ворчала.
— Вместо того, чтобы спать, отдыхать, ты на гармони там наяриваешь, они-то молодые, им что…они полны силы.
— Не ворчи Марфа, молодым хочется повеселиться, плясать и песни петь, ну что делать, если на всю деревню только у меня гармонь. Ладно хоть перешла мне от отца, старенькая конечно, но звучит, — гордо говорил Игнат.
В тот вечер Иван подошел к Арине. Для себя решил:
— Сколько можно играть в переглядки, вижу, я ей тоже нравлюсь.
Когда заиграл Игнат плясовую, Иван взял Арину за руку и вывел в круг. Оба старались, плясали, у Арины щеки раскраснелись, глаза горят, а Иван не мог оторвать от нее глаз.
— Давай сбежим, погуляем у речки, — шепнул он ей, а она согласилась.
Игнат собрался домой, а Иван с Ариной уже были на берегу реки, смотрели, как звезды на небе отражались в воде. Река была спокойная, течение было вялое только на середине реки чуть побыстрей. Арина давно мечтала вот так постоять рядом с Иваном, много было у нее бессонных ночей. Думала, что соседская Верка отобьет его. Та была очень шустрая, и всегда оказывалась рядом с Иваном, шутила, толкала его, заглядывала ему в глаза.
— Вроде бы Ваня тоже улыбается Верке, а она всем говорит, что никому не уступит его. Ее будет Иван… А как же я? Мне он тоже очень нравится. Но я никогда не смогу первой подойти к нему, почему я не такая боевая, как Верка.
Но хоть Верка изо всех сил старалась привлечь к себе внимание Ивана, он смотрел на Арину. От его горящего взгляда у нее мурашки бегали по спине. Но вот и остались они наедине. Иван рассказывал какие-то истории, еще отец ему давно рассказывал, а Арине было все равно, о чем говорит парень, лишь бы был рядом. Потом он крепко обнимал ее и целовал. После всю ночь почти не спала Арина, вспоминала жаркие объятия и поцелуи.
Долго не гуляли под луной, после лета быстро наступила очень, покончили с уборкой урожая, Иван предложил пожениться. Раньше никаких очередей не было. Пришли в сельсовет, председатель поздравил, записал в амбарную книгу и вышли Иван с Ариной из сельсовета мужем и женой. Сыграли скромную свадьбу во дворе у Ивана.
Зато как радовались молодые, когда председатель им сообщил, чтобы они заселялись в новый дом, что неподалеку от сельсовета. Домом его назвать было сложно, потому что стоял сруб, правда под крышей и даже окна застекленные, но внутри пусто, пол не настелен, и печки еще не было.
— Иван, руки у тебя на месте, работящий ты мужик, доски на пол привезем, сам доведешь все до ума и живите на здоровье, печника Климентия из соседнего села сам позову и кирпич привезем, лошадь тебе выделю.
— Спасибо, Захар Семеныч, широкая душа у тебя, — благодарил Иван, Арина тоже кланялась за такую заботу.
Молодые были счастливы, не у каждой молодой семье свой дом. Многие живут большими семьями. Больше всего радовались Арина, ведь она по закону должна была жить с родителями Ивана. А у них большая семья, шесть детей.
— Повезло тебе дочка, — радовалась мать, — сразу начинаете с Ванькой самостоятельную жизнь. А это – большое дело, самое главное, сама себе будешь хозяйка. Ничего, Ванька твой рукастый, успеет до зимы все сделать в доме, на а уж потом после зимы будете двор обустраивать.
Иван очень любил свою Арину, хоть и уставал на работе в поле, после занимался в доме. Настелил пол, печку Климентий тоже сложил за неделю, и уже дым весело валил из трубы нового дома. Стол сам сколотил и два табурета. Местный плотник помог сколотить кровать, которую Арина застелила, подушки взбила. Да в углу приколотил полки, Арина занавеской прикрыла их, получился шкаф. Еще и полки в кухне на стене прибил для посуды, которой почти еще и не было в доме.
Со временем обжились, а через год Арина родила Степку, роды были очень трудными, но ничего справилась. Местная бабка-повитуха Левониха принимала роды. После свадьбы Иван с Ариной жили дружно, в согласии, только иногда Верка прибегала к ним в гости и весело говорила:
— Эх, Ванька, оставил меня в девках, а я так надеялась, — Арина улыбалась,
— Так выходила бы замуж за Митяя, он же звал тебя, — говорил Иван, ласково поглядывая на свою жену.
— Ой, ну его этого Митяя, много пьет, и где только находит, — отмахивалась Верка. – Я в село уеду, там на ферме буду работать, парней там больше, — смеялась Верка, а потом так и сделала, там и замуж вышла.
Шло время. Степка подрастал, вновь Арина ждала ребенка, пришло время рожать. Раньше в деревнях рожали сами, бабки-повитухи помогали, тяжелая была жизнь у женщин. На сей раз очень трудно родила дочку Полюшку. До района пятьдесят километров, а то и больше, когда это скорую дождешься, да и пришла бы или нет она, еще вопрос. Так и рожали женщины.
Широкоплечий и высокий Иван, слегка наклонившись, с ловкостью и упорством шел за плугом, который тянула лошадь. Светлая домотканая рубаха прилипла к спине и обозначила крепкие мышцы. С высокого лба на нос капал пот и по вискам скатывался ручейками. Из-под плуга выползали черные и блестящие словно смазанные маслом пласты земли. Они плавно ложились друг к другу, образовывая широкие гряды.
Конь тоже был в поту и наклонив голову в сторону одним глазом смотрел на эти пласты. С длинным прутом подбежал Степка, и проваливаясь босыми ногами по пахоте, замахнулся на коня.
— Ну-ну пошевеливайся, — весело кричал он.
Степка смотрел на сильного отца, понимал, что только такой крепкий отец может справиться с плугом и в конце борозды ловко перебрасывать плуг на непаханую землю.
— Бать, ты весь потный, небось устал, тяжело тебе.
Отец улыбаясь отвечал:
— Знаешь сынок, плуг держишь в руках и душа радуется, потому как знаешь, что вспашешь, посеешь зерно, будет жизнь, а жизни все рады. Хотя тяжеловато, но знаешь, какая нива заколосится на вспаханной земле, какая сила в колосках хлеба, а как радостно смотреть на золотое поле и на голубое небо. Ведь запах хлебушка, собранного с этого поля, я за версту чую. Поэтому и не боюсь, если устану, лягу на землю, она и успокоит и пожалеет. Нива откликнется благодатью, хлебом.
такая погода, что дома не усидишь
Степка покрутился возле отца, Иван с любовью смотрел на него и радовался, что у него несть продолжение рода. Собрался уходить, а отец ему наказал:
— От дома далеко не уходи, Полинка еще маленькая всего-то три года, а мамка на сносях. Случись что с ней, за сестренкой надо приглядеть, да за бабкой Левонихой сбегать.
— Ладно, бать, — отозвался сын и побежал.
Разве Степка понимал, что значит от дома далеко не уходить, когда там ребята ждут его играть в войну, да погода такая, что дома не усидишь.
Арина поддерживала свой огромный живот.
— Наверное ночью рожать буду, — думала она, — надо бы баню истопить, вода нужна будет горячая. Ваня придет с пахоты, помыться ему надо, да и самой обмыться, Степке ноги мыть, порядок бы в доме навести.
Она медленно направилась в баню, по пути прихватила постирать детские вещи, и рубаху мужа. Степки дома не было, забегал, выдул кружку молока с горбушкой хлеба и убежал играть.
Арина склонилась над корытом, стирала вещи и думала:
— Какая я счастливая, муж у меня добрый, заботливый. Степка послушный и понятливый, Полюшка хорошенькая девчушка. Сейчас достираю, а там и Ваня приедет с пахоты.
Арина еле достирала, заболела спина, живот, надо бы дойти до дома. Баня от дома далековато, выйдя из бани прислонилась к стене, боль была сильная.
— Степка, беги за бабкой Левонихой, — крикнула она, но Степка не слышал, он сидел в это время в засаде, как партизан.
Зато Иван, как раз возвращался домой, Арина тихо передвигалась по двору между схватками, согнувшись, медленно, поддерживая живот. Удалось все-таки ей войти в дом и улечься на кровать.
Иван видел, что жена еле вошла в дом и быстро вылетел со двора за бабкой Левонихой, благо жила она через три дома. Прибежал Иван быстро обратно, дочка сидела и со страхом смотрела на мать, пришла Левониха и выставила Ивана из комнаты, задвинула занавеску.
Иван поднял Полинку на руки и вышел во двор.
— Ничего дочка, ничего, все будет хорошо, будет у тебя сестричка или братик.
Окна в доме были распахнуты, тепло, он слышал, как бабка-повитуха что-то говорила жене, то кричала, то молилась. Арина охала и кричала.
— Полегче, полегче, ну что ты, Аринка.
Иван с дочкой на руках нарезал круги по двору. Долго ходил. Он боялся за жену, каждые ее роды были тяжелые. Он сник, низко наклонив голову, медленно ходил по двору, не чувствуя тяжести дочки. Она тоже притихла.
Наконец из дома показалась бабка Левониха, присела на ступеньку крыльца, сняла с головы платок и уткнулась в него, вытирая дрожащими руками пот с лица.
— Послушай, папаша, я знаю, что в работе ты ловок и умен, все горит у тебя в руках, но детей стругай по одному. Ведь сразу двух пацанов родила тебе Арина, я их еле угомонила. А жена очень слаба.
Иван не выдержал и заплакал, поставив на землю дочку. Заплакал от страха за жену, от радости, что родились два сына, от переживания и напряжения. Приплелся уставший Степка с разбитым коленом, в разорванной рубахе, как настоящий солдат с поля боя, раненый. Удивился, что плачет отец, не мог понять почему не встречает его мама, Полинка тоже чуть не плача, стояла с круглыми глазами.
Отец строго спросил:
— Набегался, а я просил, чтобы ты за мамкой и с сестренкой приглядывал. Ладно я вовремя пришел.
Степка хотел заплакать, но отец проговорил:
— Не плачь, сын, ты самый старший в семье, ты мой помощник. А теперь пойдем в дом, посмотрим, какие у тебя братья-близнецы родились.
Степка смотрел на два сморщенных личика, зажмурился, потом глянул на мать.
— Мам, какие они смешные, но как настоящие мужики, — поспешил похвалить их, ослабевшая Арина еле улыбнулась.
Радости было много, Степка вдруг проявил себя старшим и важно сказал отцу:
— Бать, а ужинать будем, нам ведь сила нужна, тебе пахать, мне по дому хлопотать, мамка отдыхать должна, да и за Полинкой надо доглядывать.
— Давай сынок. Ах, ты мой маленький хозяин!
Жизнь в этом счастливом семействе продолжалась.
