— Алёша, я не понимаю, зачем мы сюда едем, — Ольга попыталась повернуть голову, но шея пронзила боль. — У меня через неделю курс процедур…
— Оль, послушай, — Алексей не отрывал взгляда от дороги. — Тебе нужен покой. Свежий воздух. А не эти бесконечные больницы.
— Но врач сказал…
— Врачи говорят об этом уже два года! — он повысил голос, но потом взял себя в руки. — Извини. Просто… я нашёл хорошее место. Деревня, тишина. Там есть женщина, которая лечит травами. Многим помогла.
— Травами? — Ольга бы рассмеялась, но смеяться было больно. — Алёш, у меня системное заболевание, мне нужны лекарства, наблюдение…
— Всё будет, — отрезал он. — Я всё организовал.
Ольга замолчала. За последние полгода Алексей изменился. Стал раздражительным, отстранённым. Она списывала это на усталость — ухаживать за больной женой непросто.
Но сейчас, глядя на его напряжённый профиль, она вдруг почувствовала холод внутри.
— Алёш, а ты… ты останешься со мной? Там, в деревне?
Пауза затянулась слишком надолго.
— Я буду приезжать, — наконец сказал он. — По выходным. Мне же нужно работать, Оль. Зарабатывать на лекарства.
Что-то было не так. Совсем не так. Но Ольга была слишком больна и слишком устала, чтобы разбираться.
Деревня оказалась крошечной — с десяток домов, половина из которых явно заброшена. Алексей остановился у покосившейся избы в самом конце улицы.
— Вот здесь, — он вышел из машины, даже не предложив помочь.
Ольга с трудом открыла дверь. Каждое движение давалось с усилием. Два года назад, когда болезнь только началась, она ещё могла вести нормальную жизнь. Работала в школе, вела дом, строила планы.
Теперь она с трудом дошла до крыльца.
Дом внутри оказался чистым, но спартанским. Старая мебель, печка, ни намёка на удобства.
— Алёш… — начала Ольга, но он уже тащил её вещи.
Вернее, одну сумку. Маленькую.
— Где остальное?
— Что остальное? — он избегал её взгляда.
— Мои лекарства? Одежда? Книги?
— А, да, — он порылся в сумке, достал два пузырька. — Вот твои таблетки. Хватит на месяц. Потом привезу ещё.
— Алёш, — голос Ольги задрожал. — Что происходит? Почему ты…
— Оль, мне пора, — он направился к двери. — Опаздываю уже. Вон, соседка должна зайти, Вера Васильевна. Она поможет устроиться.
— Ты уезжаешь? Прямо сейчас?
— Ну а что я тут буду делать? — он обернулся, и Ольга увидела в его глазах то, что старалась не замечать последние месяцы.
Облегчение.
— Алёш, скажи честно. Ты… ты собираешься вернуться?
Он не ответил. Просто вышел и захлопнул дверь.
Через окно Ольга смотрела, как он садится в машину. Как заводит мотор. Как уезжает, даже не обернувшись.
И только когда машина скрылась за поворотом, она поняла.
Он её бросил.
Просто привёз в глушь и оставил умирать.
Познакомились они шесть лет назад на корпоративе. Алексей работал инженером в крупной компании, Ольга преподавала математику в гимназии.
Он был успешным, уверенным в себе, красивым. Она — спокойной, умной, надёжной.
— Мне нравится, что ты не требуешь постоянного внимания, — говорил он. — Что у тебя своя жизнь, свои интересы. С тобой спокойно.
Спокойно. Тогда Ольга восприняла это как комплимент.
Теперь понимала — он просто искал удобную женщину. Которая не будет мешать его карьере и увлечениям.
Поженились через год. Ольга не требовала пышной свадьбы, согласилась на скромную регистрацию. Не настаивала на детях, когда он сказал, что хочет подождать.
Была удобной.
Пока не заболела.
Началось с боли в суставах. Потом добавилась слабость, температура, проблемы с кожей. Врачи долго не могли поставить диагноз.
«Системная красная волчанка, — наконец сказали они. — Аутоиммунное заболевание. Неизлечимо, но можно контролировать».
Контролировать означало — регулярные обследования, дорогие лекарства, курсы лечения. Означало, что Ольге пришлось уйти с работы. Что она больше не могла быть удобной женой, которая не доставляет проблем.
Алексей поначалу держался молодцом. Возил по врачам, оплачивал лечение, даже нанял сиделку.
Но Ольга видела, как он меняется. Как всё реже бывает дома. Как раздражается на её жалобы. Как смотрит на неё — не с любовью, не с жалостью, а с тоской человека, попавшего в ловушку.
Полгода назад она случайно увидела сообщение в его телефоне.
«Алёш, когда ты уже решишься? Мы не можем так жить вечно» — писала некая Алина.
Ольга не стала устраивать сцену. Просто спросила напрямую:
— У тебя кто-то есть?
Он не отрицал:
— Да. Оль, прости. Я не хотел… просто так вышло.
— Ты уйдёшь?
— Нет! — он даже испугался. — То есть… я не могу тебя бросить. Ты же больна. Что люди скажут?
«Что люди скажут». Вот что его останавливало. Не любовь. Не жалость. Не чувство долга. Просто страх выглядеть плохо в глазах окружающих.
— Но и так жить я больше не могу, — добавил он тише. — Мне тридцать восемь, Оль. Я хочу нормальной жизни. Детей. Будущего.
Ольга промолчала. Что тут скажешь?
И вот теперь — деревня. Идеальное решение для Алексея. Формально он жену не бросил, даже наоборот — нашёл ей «целительницу». А фактически — избавился от обузы.
Первую ночь в избе Ольга провела, прислонившись к холодной стене. Не могла даже дойти до кровати — слишком болели ноги.
Лекарства кончились на четвёртый день. Алексей не звонил.
На пятый день в дверь постучали.
— Хозяйка, ты живая? — раздался детский голос.
Ольга попыталась ответить, но горло пересохло. Дверь приоткрылась, в щель просунулась голова девочки лет десяти.
— Ой, — девочка вошла. — А ты совсем плохая, да?
— Воды… — прошептала Ольга.
Девочка метнулась к ведру, зачерпнула ковшом воды.
— Пить надо? Вот, держи.
Ольга с трудом сделала несколько глотков.
— Как тебя зовут? — спросила девочка, присаживаясь на корточки рядом.
— Оля…
— А меня Зоя! Я тут живу, — она указала куда-то в сторону. — Бабушка Вера меня послала проверить, что с тобой. Говорит, мужик тебя привёз и бросил. Это правда?
Ольга кивнула.
— Ага, — Зоя деловито кивнула. — Бабушка так и сказала, что он нехороший. Она вообще многое знает. Пойдём к ней?
— Не могу… ходить…
— А я помогу! Ты худенькая, я справлюсь!
И правда, девочка, несмотря на возраст, оказалась сильной. Она подсунула плечо под руку Ольги и практически волоком дотащила до соседнего дома.
Вера Васильевна оказалась полной женщиной лет шестидесяти пяти с проницательными серыми глазами.
— Ну-ка, давай сюда, — она осмотрела Ольгу. — Зойка, в чулан сбегай, принеси сбор номер три. И настойку календулы.
— Я не могу платить… — выдавила Ольга.
— А кто просит? — Вера махнула рукой. — Лечу не за деньги, а по душе. А душа мне велит тебе помочь.
Первую неделю Ольга провела в полубреду. Вера Васильевна поила её травяными отварами, Зоя приносила еду и просто сидела рядом, что-то рассказывая.
— Я тоже одна, — говорила девочка. — Ну, без мамы с папой. Они погибли, когда мне три было. Бабушка Вера меня взяла, хоть и не родная совсем. Говорит, что бросать людей нельзя. Особенно если им плохо.
Постепенно Ольге становилось легче. Не то чтобы болезнь отступила — нет. Но боль стала терпимее. Силы начали возвращаться.
— Травы — это хорошо, — объясняла Вера Васильевна, — но самое главное — это желание жить. Если его нет, никакие травы не помогут. А у тебя оно есть. Вижу.
— Откуда вы знаете? — спросила Ольга. — Я сама не знаю, есть оно или нет.
— А вот то, что ты спрашиваешь — уже знак, — улыбнулась старушка. — Значит, ещё не сдалась.
Через три недели Ольга смогла сама дойти до колонки за водой. Это была маленькая победа, но для неё — огромная.
Через месяц она уже помогала Вере Васильевне по хозяйству. Перебирала травы, мешала мази, готовила обеды.
— Ты бы училась помаленьку, — предложила Вера. — У меня знаний много, а передать некому. Зойка-то ещё маленькая, а ты в самый раз.
— Я учитель математики, — усмехнулась Ольга. — Какая из меня травница?
— Учитель — это хорошо, — кивнула Вера. — Значит, голова работает. А травничество — наука тонкая. Здесь и знать надо, и чувствовать. Попробуешь?
Ольга попробовала. И неожиданно для себя увлеклась.
Оказалось, что запоминать свойства растений не сложнее математических формул. Готовить настойки — почти как решать задачи: нужна точность и последовательность.
А ещё — это было интересно. Впервые за два года болезни у Ольги появилось занятие, которое захватывало полностью.
Алексей так и не позвонил. Не приехал. Лекарства не привёз.
Ольга пыталась звонить сама — не брал трубку. Писала — не отвечал.
— Он меня просто бросил, — сказала она однажды Вере Васильевне. — Вывез в глушь и забыл.
— Не забыл, — покачала головой старушка. — Просто трус. Боится ответственности. Легче сделать вид, что тебя нет, чем честно сказать: не хочу, не могу, не буду.
— И что мне делать?
— А ты чего хочешь? — спросила Вера. — Вернуться к нему?
Ольга задумалась. Хотела ли она вернуться?
К человеку, который бросил её умирать?
К жизни, где она была обузой?
— Нет, — медленно сказала она. — Не хочу.
— Ну вот и ответ, — Вера улыбнулась. — Значит, живи дальше. Здесь. С нами.
— Но у меня нет денег…
— Деньги — дело наживное. Зато у тебя есть руки, голова и сердце. Это дороже.
Прошло четыре месяца. Ольга окрепла настолько, что смогла помогать Вере Васильевне с пациентами. А пациенты были — соседи из деревни, жители из соседних сёл, даже из города приезжали.
Зоя привязалась к Ольге всей душой.
— Ты как мама, — сказала она однажды. — Хорошая мама.
У Ольги защемило в груди. Она никогда не была мамой. Алексей не хотел детей.
— Ты тоже как дочка, — ответила она, обнимая девочку.
Осенью в деревню приехал джип. Алексей.
Ольга выглянула в окно и почувствовала, как сердце сжалось. Не от любви. От злости.
Он вошёл в дом, как ни в чём не бывало:
— Оль, привет! Как ты?
— Жива, как видишь, — сухо ответила она.
— Это хорошо! — он даже улыбнулся. — Я же говорил, что деревня тебе поможет!
— Ты говорил, что будешь приезжать, — Ольга смотрела на него без эмоций. — Прошло четыре месяца.
— Ну, работа, знаешь… — он развёл руками. — Некогда было. Но я же деньги переводил!
— Какие деньги?
— Как какие? На карту! Каждый месяц по пять тысяч!
— Алексей, — Ольга медленно подошла к столу, — я не получила ни копейки.
Он растерялся:
— Но я точно переводил! Вот, могу показать…
— Показывай.
Он полез в телефон, начал что-то листать. Ольга видела, как он бледнеет.
— Блин… Оль, прости… Я, кажется, перепутал номер карты…
— Перепутал, — повторила она. — Четыре месяца подряд. На карту жены, с которой живёшь шесть лет.
— Оль, ну правда же ошибка! Я сейчас переведу, всё сразу!
— Не надо, — остановила его Ольга. — Мне от тебя ничего не нужно.
— Как это не нужно? — он даже обиделся. — Я же муж! Я обязан содержать!
— Муж? — Ольга усмехнулась. — Алексей, ты привёз меня сюда умирать. Бросил без лекарств, без денег, без связи. Какой ты муж?
— Я думал, тебе здесь лучше будет! — начал оправдываться он. — Свежий воздух, травница…
— Не ври, — тихо сказала Ольга. — Я тебе мешала. И ты решил от меня избавиться, но так, чтобы выглядеть прилично.
Он молчал.
— У тебя кто-то есть, — это был не вопрос.
— Оль…
— Не ври, — повторила она. — Алина, так её зовут?
— Откуда ты…
— Я видела сообщения полгода назад. И всё поняла ещё тогда. Просто не хотела признавать.
Алексей сел на стул, потёр лицо руками:
— Да. Есть. Оль, я не хотел… просто так вышло. Мы с ней работаем, и…
— И тебе хотелось нормальной жизни, — закончила Ольга. — Без больной жены, которая требует внимания. С молодой здоровой женщиной, с которой можно в рестораны ходить и на море ездить.
— Ну… да, — он не стал отрицать.
— Почему тогда просто не развёлся? Честно?
— Как я мог? — он поднял на неё глаза. — Бросить больную жену? Все бы меня осудили! На работе, друзья…
— Понятно, — Ольга кивнула. — Значит, решил, что я сама помру здесь, и проблема решится?
— Нет! Оль, нет! — он вскочил. — Я правда думал, что тебе станет лучше!
— Врёшь, — спокойно сказала она. — Ты надеялся, что мне станет хуже. И быстро. Чтобы не мучиться угрызениями совести.
Он молчал, и это было ответом.
— Ну что ж, — Ольга прошлась по комнате. — Мне действительно стало лучше. Благодаря Вере Васильевне и Зое. Не благодаря тебе.
— Я рад! Правда! — он даже обрадовался. — Значит, всё хорошо! И ты не в обиде?
— В обиде, — остановилась она. — Очень в обиде. Но разбираться не хочу. Устала.
— Тогда… мы можем развестись? — осторожно спросил он.
— Можем, — кивнула Ольга. — Но на моих условиях.
— Каких?
— Ты каждый месяц переводишь мне тридцать тысяч рублей. На мою карту, правильную.
— Тридцать тысяч? — он подскочил. — С ума сошла? Это же алименты, как на двоих детей!
— Алексей, — Ольга посмотрела ему в глаза, — либо так, либо я подаю иск в суд. За причинение вреда здоровью. За оставление в опасности. За моральный ущерб.
Я вызову свидетелей — местного фельдшера, соседей. Докажу, что ты привёз больную женщину в глухую деревню без лекарств и денег и бросил.
Думаешь, что скажут на твоей работе? Друзья? Твоя Алина?
Он побледнел:
— Ты не посмеешь…
— Посмею, — твёрдо сказала Ольга. — Потому что мне больше нечего терять. А тебе — есть.
Пауза затянулась.
— Хорошо, — наконец выдавил он. — Тридцать тысяч. Но я хочу развод.
— Получишь. Оформим всё как положено. Я даже не буду претендовать на квартиру. Только ежемесячные выплаты. До конца моей жизни.
— До конца… — он сглотнул. — А если ты… долго проживёшь?
— Тогда будешь долго платить, — улыбнулась Ольга. — Считай это мотивацией желать мне здоровья.
Алексей уехал мрачнее тучи. Но документы прислал.
Через два месяца они были разведены. На счёт Ольги легли первые тридцать тысяч.
Прошёл год. Ольга осталась в деревне.
Научилась у Веры Васильевны многому. Сама начала принимать пациентов — тех, кто попроще. Люди платили кто чем мог. Деньгами, продуктами, помощью по хозяйству.
Вместе с Алексеевыми выплатами набиралась сумма вполне достаточная для жизни.
Ольга даже купила себе небольшой домик — тот самый, куда её когда-то привёз Алексей. Хозяева согласились продать недорого.
— Это символично, — сказала Вера Васильевна. — Место, где ты должна была умереть, стало местом, где ты начала жить заново.
Зоя жила теперь с Ольгой. Вера Васильевна уже была стара, и девочке нужен был кто-то помоложе.
— Можно я буду звать тебя мамой? — спросила Зоя однажды.
У Ольги навернулись слёзы:
— Можно.
Болезнь никуда не делась. Были обострения, были плохие дни. Но теперь Ольга знала, как справляться. И главное — у неё была причина бороться.
Зоя. Вера Васильевна. Пациенты. Жизнь.
Однажды весной в деревню снова приехал джип. Только на этот раз — не Алексей.
Из машины вышла молодая женщина. Красивая, ухоженная. Алина.
Ольга встретила её на крыльце:
— Вам чем-то помочь?
— Вы Ольга? — женщина протянула руку. — Я Алина. Мы не знакомы, но…
— Знаю, кто вы, — холодно ответила Ольга, не пожимая руку.
Алина опустила руку:
— Я приехала извиниться.
— За что?
— За всё. За то, что… — она замялась. — За то, что разрушила вашу семью.
— Вы ничего не разрушили, — Ольга покачала головой. — Семьи не было уже давно. Просто я не хотела это признавать.
— Всё равно… Я хотела, чтобы вы знали — я не знала, что он вас так… бросил. Он сказал, что вы согласились пожить в деревне для здоровья. Что вам так лучше.
— И вы поверили?
— Да, — Алина опустила глаза. — Потому что мне хотелось верить.
Ольга вздохнула:
— Проходите. Чаю?
Они сидели на кухне, и Алина рассказывала:
— Мы полгода уже вместе живём. Я думала, что он… особенный. Внимательный, заботливый. А он просто… удобного партнёра искал. Как вы когда-то для него были.
Только теперь я понимаю — он не про любовь. Он про комфорт. Чтобы всё было, как ему хочется. Чтобы женщина не мешала, не требовала, не болела.
А как я заболела — обычная ангина была, неделю температура — он даже супа не принёс. Сказал, что у него важная встреча.
И тогда я поняла, что с вами было на самом деле.
— Что же вы тогда ещё с ним?
— Уже нет, — Алина грустно улыбнулась. — Съехала на прошлой неделе. Он, кстати, очень недоволен. Говорит, что переплачивает алименты вам, и теперь ещё я.
— Алименты? — Ольга подняла бровь. — Он вам так сказал?
— А что, не алименты?
— Нет. Это добровольная компенсация. Чтобы я не подавала на него в суд за оставление в опасности.
— За что? — Алина не поняла.
Ольга рассказала. Как он привёз её сюда. Как бросил без лекарств и денег. Как она выжила только благодаря чужим людям.
Алина слушала, бледнея:
— Господи… Я не знала. Он сказал, что вы сами захотели…
— Он много чего говорит, — усмехнулась Ольга. — Алина, вы приехали извиняться. Но извиняться не за что. Вы были такой же удобной игрушкой для него, как и я.
Просто у меня игра закончилась раньше. А теперь закончилась и у вас.
— И что мне делать?
— Жить дальше, — пожала плечами Ольга. — Учиться на ошибках. Искать того, кто будет любить не потому, что удобно, а потому что не может иначе.
Алина уехала. А Ольга вернулась к своим делам.
Вечером, когда Зоя уже спала, Вера Васильевна зашла на чай:
— Приезжала она, любовница-то?
— Бывшая уже, — кивнула Ольга. — Извинялась.
— И ты простила?
— А что прощать? — Ольга улыбнулась. — Спасибо ей даже сказать надо. Если бы не она, я бы ещё долго в том браке гнила. Думала, что это норма — жить с человеком, который тебя не любит и не уважает.
А теперь я здесь. Живу. По-настоящему живу. У меня дом, работа, дочка, — она кивнула в сторону спящей Зои. — У меня есть смысл просыпаться по утрам.
— Вот и молодец, — Вера погладила её по руке. — Знаешь, я всю жизнь людей лечу. И поняла одно — болезнь победить можно. Если есть ради чего.
А у тебя это есть. Поэтому ты и жива. И будешь жить долго.
— Спасибо, — Ольга сжала морщинистую руку старушки. — За всё. Если бы не вы…
— Не я, — перебила Вера. — Ты сама. Я только подтолкнула. А дальше ты сама выбрала — жить или умирать.
И выбрала правильно.
Прошло ещё три года. Ольга открыла в деревне маленький центр — приходили люди за травами, за советами, за помощью.
Зоя пошла в седьмой класс. Хорошо училась, особенно любила биологию.
— Я тоже буду травницей! — говорила она. — Как ты с бабушкой Верой!
Вера Васильевна умерла тихо, во сне, в свои семьдесят два года. Перед смертью успела сказать Ольге:
— Спасибо, что дала мне смысл жизни в конце. Я всю жизнь учила людей, но никто не старался так, как ты. И теперь я знаю, что моё дело не пропадёт.
Ольга похоронила её рядом с церковью. И продолжила работать.
Алексей исправно переводил деньги. Иногда звонил, спрашивал, как дела. Ольга отвечала коротко и по существу.
Он снова женился. В третий раз. Ольге было всё равно.
Однажды летом в деревню приехала машина с городскими номерами. Из неё вышли женщина и девочка лет пяти.
— Здравствуйте, — женщина робко улыбнулась. — Вы Ольга Сергеевна? Нам вас посоветовали. У дочки экзема, врачи ничем не могут помочь…
Ольга посмотрела на девочку. На её испуганные глаза. На расчёсанные руки.
— Проходите, — сказала она. — Мы вам поможем.
Пока я готовила мазь, пока объясняла, как ею пользоваться, пока успокаивала и мать, и ребёнка, я думала о том, какой странный путь мне пришлось пройти.
От успешной учительницы до брошенной больной жены. От брошенной жены до деревенской травницы. От травницы до приёмной матери и наставницы.
И знаете что? Она ни о чём не жалела.
Потому что тот человек, которым она была раньше — удобная, послушная, не создающая проблем, — был не живым. Он был маской.
А настоящая Ольга появилась только здесь. В этой деревне. Благодаря предательству мужа, доброте чужих людей и собственному выбору — жить.
Когда женщина с дочкой уехали, Зоя спросила:
— Мам, а ты злишься на папу Алексея? Ну, за то, что он тебя бросил?
Ольга задумалась:
— Знаешь, я ему благодарна.
— За что?
— За то, что он показал мне правду. Что любовь и жалость — не одно и то же. Что удобство — не счастье. Что иногда самое страшное предательство оказывается самым большим подарком.
Потому что, если бы он меня не бросил, я бы так и жила в той квартире. С тем человеком. В роли удобной жены, которая не доставляет проблем.
А сейчас я здесь. С тобой. И я счастлива.
— И я счастлива, — Зоя обняла её. — Что он тебя бросил. Иначе мы бы не встретились.
Ольга прижала девочку к себе. Свою дочку. Не по крови, а по выбору. И подумала, что жизнь действительно странная штука.
Иногда она забирает у тебя всё. Здоровье, семью, будущее. Но взамен даёт то, чего ты даже не ожидал.
Настоящих людей. Настоящее дело. Настоящую себя.
И это дороже любых иллюзий.
