— Дианочка, когда я увижу свою долю от наследства? — очень-таки прямолинейно получилось, — Я не претендую на половину, что ты! Естественно, нет. Но согласись, что какая-то часть мне положена. Теперь тебе восемнадцать, тебе не нужно разрешение опеки, чтобы переводить куда-то деньги, так пора бы уже отдать мне долю.
Слишком много Диана успела обдумать за годы своего одиночества, чтобы сейчас повестись на это.
***
В доме деда Гоши никогда не бывало тихо.
Не столько из-за домашних хлопот, которыми занималась их помощница по хозяйству, сколько из-за нескончаемого потока людей, тянущихся к его доброй душе и полным карманам.
Диана, девочка со сложным характером, наблюдала за этим спектаклем с трех лет, с тех пор как ее родители, сгинули где-то в увеселительных заведениях и сомнительных компаниях, оставив (честно говоря — просто бросив) ее на попечении деда. История их исчезновения была туманной и сопровождалась шепотом о каких-то загулах, после которых они, мол, так и не оправились.
— Паршиво, — отвечала Диана на каверзный вопрос, каково это — жить без родителей, когда ей было уже почти пятнадцать лет, — Но с дедушкиными деньгами полегче.
После этого вопросы обычно не повторялись.
Без родителей, действительно, паршиво, но с Георгием Петровичем, с его добрым сердцем и внушительным состоянием, Диана почти и не замечала этой пустоты.
Дедушка был добр.
Что заметили и другие.
— Георгий, можно к вам?? — стучалась в дом женщина, жившая за несколько улиц от них.
Диала просипела, сидя наверху и слыша, как трясется дверь:
— Сегодня неприемный день.
Но Мария Ивановна уже шла открывать.
К ним напросилась не самая близкая соседка, Алла. Ее муж, как водится, запил так, что из дома можно было только эвакуироваться.
Георгий Петрович, недолго думая, приютил ее с двумя сыновьями.
В первый день Алла, еще очень растерянная, сама попросилась похлопотать на кухне, накрывая на стол для всех, так сказать, в знак благодарности. Диана даже прониклась к ней симпатией. Но уже через неделю Алла в чужой пижаме сидела в чужом кресле и громко отдавала распоряжения Марии Ивановне.
— Мария Ивановна, а где мой любимый салат? Вы же знаете, дети его обожают! — морщилась она так, будто ей всю жизнь прислуживают, — И у детей в комнате с утра еще не убрано. Почему?
— Я стиркой занималась, — процедила Мария Ивановна в ответ “дорогой” гостье.
Диана, наблюдая за этой метаморфозой, не смогла сдержать сарказма.
— Алла Петровна, когда вы и ваши деть сами разучились убираться? — огрызнулась Диана, проходя мимо с сумкой в руках.
Алла резко обернулась:
— Девочка, где твои манеры? Не тебе решать, что делать мне и моим детям.
— А где ваша совесть? — не унималась Диана, — Дед вас всех приютил, а вы тут хозяйничаете. Над Марией Ивановной издеваетесь!
— Это ее работа! — гаркнула женщина, — Или тебе можно требовать, чтобы убрались в спальне, а нам — нет?
— Я кровать по утрам заправляю сама, и уборкой, в основном, у себя в комнате занимаюсь сама. А у Марии Ивановны перерыв! — сказала Диана.
Тут на сцену вышел Георгий Петрович, который не мог обидеть “дорогих” гостей, и крикнул со второго этажа:
— Можно тебя на минутку? — спросил он у Дианы.
Она поднималась к нему по лестнице, а Алла опять придумывала задание для Марии.
В кабинете дедушка произнес:
— Диана, дорогая моя, не груби гостям, — мягко сказал он, подойдя к внучке, — Разве плохо, что Алла чувствует себя здесь как дома?
Можно подумать, что у нее дома за ней кто-то убирал!
— Дед, ты что, не понимаешь? — Диана топнула ногой, — Все просто пользуются твоей добротой! Она уже командует тут! Ты себе такого обращения не позволяешь. Я себе такого не позволяю. А такие, как она, приходят, живут на всем готовом, еще и…
Георгий Петрович ее остановил:
— Знаешь, Дианочка, — очень тихо проговорил он, так, что ей приходилось прислушиваться, — Я же рос в бедной семье. Для нас покупка пальто была как праздник. Я бы хотел сделать все, чтобы мои родители не нуждались, но, к сожалению, не успел… Все, что мог, я дал твоему отцу. И ты знаешь, что из этого вышло. Нельзя думать только о нас. Если у меня есть больше, чем у других, я обязан помогать другим. Это как закон природы. И добро всегда возвращается. Иногда не сразу, иногда не от тех, кому ты его дал, но оно возвращается.
Ну да. Что-то от них пока еще ничего не вернулось.
— Вот увидишь, дедушка, у доброты может быть и обратная сторона. Помнишь, как с дядей Матвеем?
К сожалению, Диана накаркала. Матвей, племянник Георгия Петровича, объявился у них дома буквально через день, как Алла съехала. Он приехал “поболтать” и, конечно же, попросить “немного помочь” в его “грандиозном проекте”. Проект, как всегда, был туманным, звучал как “перспективное направление”, но все в округе знали, что Матвей проиграет эти деньги.
— Дядя Гоша, как я счастлив! — пыхтел Матвей, — Я тут приехал, знаешь, с такой идеей… Просто блестящей! Нам с тобой нужно немного вложиться…
Диана сидела у себя в комнате и бормотала:
— Что, даже не спросите, дядя, как дела? Сразу к делу?
А Георгий Петрович, общаясь с племянником внизу, улыбался:
— Рассказывай, Матвей. Что за золотые горы на этот раз?
Диана, спустившаяся и наблюдавшая за этим диалогом из-за дверного косяка, чувствовала, чем все закончится. Она знала, что дед даст ему денег. И знала, что они пропадут.
Спустя неделю, когда Матвей уже уехал, изрядно обогатившись, Диана решила поговорить с дедом начистоту.
— Дедушка, — начала она, — Зачем ты ему помог? Ну зачем? Все же знают, что он игрок!
Георгий Петрович закрыл книгу, заложив страницу пальцем.
— Диана, моя хорошая, — он снова улыбнулся, что Диане стало немного стыдно за свою резкость, — А вдруг именно на этот раз Матвей одумается? Вдруг он действительно найдет свое дело? Мы должны верить в людей.
— Верить? Дедушка, тебе 70 лет, а я, 15-летняя девчонка, разбираюсь в людях лучше! — выпалила Диана. Как до него достучаться?? Ответ один — никак. Он не слушает. Для него у каждого человека должен быть шанс. Даже посторонним он в мелких просьбах не отказывает.
Утро следующего дня было безрадостным.
Диана проснулась, когда Мария Ивановна уже шуршала чем-то на чердаке.
Решив еще поваляться, девушка пропустила тот момент, когда Мария уехала за продуктами, и, спустившись вниз, Диана заметила, что в доме совсем тихо.
Она прошла в его комнаты и увидела дедушку. Он сидел на кровати с журналом на коленях. Казалось, он просто крепко спал. Но когда она подошла ближе, то поняла, что дедушка не дышит.
Позвонить куда-то Диана и не подумала. Просто в панике выбежала из дома. Что делать? Куда бежать? Первым делом в голову пришла мысль о соседях. Через забор живут Кирилловы, тоже не самая бедная семья, однако дед неоднократно их выручал.
— Тетя Маша! — кричала Диана, дергая за ручку двери, — Тетя Маша, откройте!
Но что-то у них там тишина.
— Что случилось? — все-таки послышались шаги.
— Дедушка умер! Я… я не знаю, что делать! — всхлипнула Диана.
— Ну и дела, — послышалось из-за двери, — Извини, сейчас нам особо-то и некогда. Ты позвони кому-нибудь…
Тогда-то Диана и убедилась, что никакое добро не возвращается.
Похороны были скромными.
На них пришли только несколько его старых друзей, коллег, Диана, одетая в черное платье, и Матвей. Матвей, конечно, был навеселе, с красными глазами и таким ароматом, что очки запотевали. Видимо, уже все проиграл и успел “отметить”.
— Ну что, девочка моя, остались мы совсем одни на этом свете, — прохрипел он, пытаясь утешить ее или себя, — Не переживай, переживем!
Диана, собравшись с последними силами, посмотрела ему в глаза. Эту мысль она обдумывала три дня. Как чуть оклемалась после смерти дедушки, так и начала думать — а куда ей теперь? Ей только пятнадцать лет. Родных нет. Родители… сомнительно, что они вообще живы, но они пропавшие уже давно, во всех смыслах этого слова. Ей пока разрешили остаться с Марией Ивановной, но потом-то заберут. В детским дом?
— Матвей, я… я хочу попросить тебя. Стань моим опекуном.
Матвей отшатнулся и даже немного протрезвел.
— Опекуном? Ой, Дианочка, это такая ответственность… У меня нестабильная работа, ненормированный график, репутация так себе… Не думаю, что я тебе подхожу.
— Не бойся, — усмехнулась она, — Нянька мне не нужна. Жить я к тебе не перееду. Стань моим опекуном формально. Для соцработников, а потом иди, куда хочешь, а я тоже пойду, куда хочу.
— Не, Диан, а если проверят? А если ты что-то натворишь? Я крайним останусь? Не, за тобой кто-нибудь присмотрит…
Диана поняла. Он не хотел брать на себя ответственность. Он пришел только за деньгами, но, как узнал про завещание, так потерял к ней всякий интерес. Зачем ему возиться с подростком?
В итоге опекуном стала дальняя родственница, о существовании которой Диана даже не подозревала. Женщина, которая, как выяснилось, состояла в весьма отдаленном родстве с Георгием Петровичем, была не прочь получить свою долю от “ухода” за сиротой. Диана, все еще напуганная перспективой оказаться в детском доме, пообещала ей деньги, которые, конечно же, выплатит из наследства.
Вот такая благодарность Георгию Петровичу от всех тех, кому он столько раз протягивал руку помощи. Он сам после смерти никому не нужен. И его внучка тоже была никому не нужна. Все, кого она видела на похоронах, с кем разговаривала после, сразу же переходили к теме наследства. Кому он все завещал? Что оставил?
До совершеннолетия Диана формально жила с этой дальней родственницей.
Фактически же она была одна.
Из дома она съехала, там ей было жутко, в квартиру. В одну из квартир. И старалась ни с кем не общаться без особой нужды.
После школы она возвращалась домой, готовила себе что-нибудь простое — бутерброд, яичницу. Потом садилась за учебники, готовясь к экзаменам. А потом, когда все дела были сделаны, она садилась на пол, прислонялась к холодной стене и плакала. От одиночества.
Но, по крайней мере, у нее были деньги. К счетам у нее доступа пока нет, но никто не знал, сколько наличных у Георгия в сейфе, а Диана знала. Однажды он сам показал ей это, сказав: “На черный день, Дианочка”
И этот “черный день” наступил раньше, чем кто-либо мог предположить.
Наконец, ей исполнилось 18.
Этот день стал ее личным праздником независимости. Больше не надо прятаться. Не надо созваниваться с липовой опекуншей, чтобы в нужные моменты изображать счастливую семью.
Теперь она могла распоряжаться всем. Первым делом она решила распродать имущество, чтобы сменить город. А может, и страну. Цепляться здесь было больше не за что.
Когда она начала выставлять все на продажу, тут же объявились родственники и многочисленные друзья семьи. Телефон разрывался от просьб: “Диана, одолжи денег”, “Диана, помоги, у меня такая ситуация”, “Диана, а зачем тебе несколько квартир?”
Как только повзрослела, так всем нужна.
Самым наглым, как и ожидалось, оказался Матвей. Диана жила в доме, перебравшись туда после того, как продала квартиру. Дом продать сложнее всего, поэтому он, скорее всего, “уйдет” последним, в нем она и жила. Уже не боялась больших пустых помещений.
Матвей, которому надоело ходить вокруг да около, спросил в лоб:
— Дианочка, когда я увижу свою долю от наследства? — очень-таки прямолинейно получилось, — Я не претендую на половину, что ты! Естественно, нет. Но согласись, что какая-то часть мне положена. Теперь тебе восемнадцать, тебе не нужно разрешение опеки, чтобы переводить куда-то деньги, так пора бы уже отдать мне долю.
Слишком много Диана успела обдумать за годы своего одиночества, чтобы сейчас повестись на это.
— Дядя Матвей, дорогой, иди ты своей дорогой, — произнесла она, — Тут тебе ловить нечего. Как ты верно заметил, я распоряжаюсь всем имуществом. Потому что оно мое. Если бы дед хотел тебе что-то оставить, то оставил бы. Но он, видимо, не до конца верил в то, что в каждом человеке есть что-то хорошее. Ничего ты не получишь.
— Как это не получишь? — Матвей встал, — Этот дом — мой! Мне его дядя когда-то обещал! Еще до того, как ты вообще на свет появилась! Ты это богатство все равно не заслужила!
— Расскажи это кому-то другому. Все. До свидания.
— А кто сказал, что я уйду отсюда? Не уйду. И тебя не выпущу, — заявил он, — У меня времени вагон. Тебя никто не хватится, друзей у тебя маловато. Если я захочу, то просидишь здесь до тех пор, пока я деньги не получу…
Диана не мешкала — рванула к дверям, но он ее догнал.
Крики, ругань, грохот падающей мебели — все это разносилось по тихой улице. Диана пыталась отбиваться, но он был сильнее. Кричала она так, что и у соседей, наверное, стекла звенели, но правду Диана уже знала — никто не поможет. Если ты не можешь что-то дать, то ты не нужен. А уж рисковать точно не будут…
Но тут кто-то кинул увесистый камень в большой окно гостиной.
В разбитое окно залезали две девушки. Матвей, видимо, испугавшись свидетелей или просто почувствовав, что ситуация выходит из-под контроля, отпрянул от Дианы и, буркнув что-то нецензурное, выскочил из дома.
Девушки подбежали к ней.
— Вы как??? — спросила одна из них.
— Это грабитель?? Я сейчас, я позвоню… — она полезла за телефоном.
Диана находилась в каком-то ступоре.
— Диана, вы как??
— Вы знаете меня?
— А кто же вас не знает? Ваш дедушка был таким хорошим человеком, маме моей, когда ее уволили, с работой помог. И вас мы помним. Только… вы же потом не здесь жили. А, как вернулись, так и не показывались.
Для Дианы это было не меньшим потрясением, чем то, что Матвей скатился до банального грабежа.
— Оказывается, не всем все равно… — сказала она.
— Вы о чем?
— Да так.
За эти годы столько раз убедилась, что люди не могут быть другим, что сейчас даже говорить не могла. Две девушки разбили окно и влезли в дом, вообще не зная, что тут может происходить, чтобы ее спасти!..
Вскоре Диана продала дом. Она уехала. Куда, зачем — это уже не имело значения.
