— Всё, я ухожу, — сухо бросила Марина, застёгивая куртку.
— Куда? — растерянно спросила её мать, Нина Алексеевна.
— Неважно. Только ты в этом виновата, что у меня происходит в жизни.
Дверь хлопнула так, что стекло в старом серванте задребезжало.
Нина Алексеевна опустилась на стул, держась рукой за сердце. Сколько лет она тянула всё на себе, сколько ночей не спала, чтобы дочь выросла человеком… И вот теперь — «сама виновата».
Она сидела неподвижно, пока в комнату не заглянула внучка — Катя, худенькая девочка с большими глазами.
— Бабушка, мама опять ушла?
— Ушла, — тихо сказала Нина Алексеевна, стараясь улыбнуться. — Ничего, Кать, мы с тобой справимся.
Но в душе она понимала: так дальше продолжаться не может.
Катя молча подошла и обняла её за шею.
— Бабушка, а ты меня никогда не оставишь?
— Никогда, — прошептала Нина Алексеевна и почувствовала, как по щеке скатилась горячая слеза.
Марина вернулась только под утро. От неё шел запах сигарет и лёгкого перегара, в глазах усталость и вызов одновременно. Она старалась вести себя так, будто ничего страшного не произошло.
Нина Алексеевна не спала. Сидела на кухне, укрывшись шерстяным платком, и ждала.
— Ну что, мам, лекцию будешь читать? — усмехнулась Марина, снимая сапоги.
— Не лекцию, а правду, — голос Нины Алексеевны дрогнул. — У тебя дочь растёт, Марина. А ты всё больше на улице пропадаешь, всё меньше дома, дочке ни какого внимания нет .Катя всё понимает, хоть и молчит.
Марина резко развернулась:
— А что мне делать? Ты думаешь, легко одной тянуть? Мужа нет, денег вечно не хватает… Я хоть иногда хочу вздохнуть, расслабиться.
— Вздохнуть? — Нина Алексеевна поднялась. — А Катя? Ей всего восемь лет, Мариночка! Она ждёт тебя каждый вечер, а видит только мою спину у плиты.
В комнате послышался шорох. На пороге стояла Катя в своей ночной рубашке, глаза большие, тревожные.
— Мам, ты меня правда не любишь? — тихо спросила она.
Марина будто окаменела. На мгновение в её глазах мелькнула боль, но тут же вспыхнуло раздражение.
— Катя, иди спать! — почти крикнула она.
Девочка вздрогнула и побежала обратно в комнату.
Нина Алексеевна закрыла лицо руками:
— Господи, за что нам это испытание?..
На следующий день Катя после школы долго не заходила домой. Она сидела на лавочке у соседей, ковыряла носком ботинка землю и думала.
Когда солнце уже клонилось к закату, девочка всё-таки решилась зайти. В доме было тихо: бабушка возилась на кухне, мама лежала на диване с телефоном.
Катя остановилась в дверях.
— Мам, — нерешительно начала она, — а почему ты меня , всё-таки не любишь?
Марина вздрогнула. Телефон выпал из рук, звонко ударился об пол.
— Кто тебе такое сказал? — голос её был резким, но в глазах мелькнул страх.
— Никто. Я сама поняла, — ответила Катя. — Ты всё время уходишь, оставляешь нас с бабушкой .А я хочу, чтобы ты была дома.
Марина встала, подошла к дочери, но руки повисли, не решаясь обнять.
— Кать… Ты ещё маленькая, ты ничего не понимаешь. Я… я живу как умею.
Из кухни вышла Нина Алексеевна, с полотенцем в руках. Смотрела на дочь и внучку, и сердце её сжималось.
— Марина, — твёрдо сказала она. — Ребёнку не нужны твои объяснения. Ей нужна мать.
Катя опустила голову и тихо произнесла:
— Мне нужна ты, мам.
Эти слова пробили броню, которой Марина много лет прикрывалась. Она прижала дочь к себе, и впервые за долгое время слёзы сами покатились по её щекам.
Первые дни после того разговора всё изменилось. Марина старалась приходить домой вовремя, помогала Кате с уроками, даже вместе с ней пекла блины — смеялись, пачкали руки мукой.
Нина Алексеевна наблюдала со стороны и молилась, чтобы это не было временным всплеском.
—Вот увидишь, мам, у нас всё наладится, — говорила Марина, и глаза её действительно светились.
Катя снова поверила: мама рядом, мама её любит. Девочка стала оживлённой, напевала песни, даже в школе учителя заметили перемены.
Но чудо длилось недолго. Через пару недель Марина снова стала уходить вечерами. Сначала «по делам», потом «с подружками встретиться», потом и вовсе перестала оправдываться.
Однажды Катя проснулась ночью и услышала громкие голоса в коридоре.
— Ты что творишь, Марина?! — шепотом, но с болью говорила бабушка. — Ребёнок только начал верить тебе, а ты снова за своё!
— Да что ты знаешь, мам? — резко отвечала Марина. — Я тоже человек, я устала быть привязанной к дому. Мне свобода нужна!
— Ты мать! — Нина Алексеевна почти вскрикнула. — А мать не имеет права уставать от ребёнка.
Катя замерла за дверью, слушая каждое слово. И в её сердце снова что-то надломилось.
Утром она не стала ни с кем разговаривать, просто собрала школьный рюкзак и ушла.
А вечером сказала бабушке:
— Ба, а можно я буду жить с тобой всегда? Даже если мама уйдёт совсем? Я не хочу её больше ждать.
Вечером, когда Марина вернулась, Катя сидела за столом и рисовала. Лист был весь в чёрных и серых штрихах — угрюмые домики, мрачное небо.
— Что это у тебя, солнышко? — попыталась улыбнуться Марина.
Катя подняла голову и посмотрела прямо в глаза матери:
— Это я. Тут, — она показала на маленькую фигурку в углу, — а тут ты. Ты далеко, тебя почти не видно.
Марина почувствовала, будто у неё из-под ног выбили землю.
— Кать… ну зачем ты так? Я же рядом…
— Нет, мам, — спокойно ответила девочка. — Рядом — это когда ты приходишь, читаешь мне книжку, когда мы ужинаем вместе. А ты только уходишь.
Нина Алексеевна стояла в дверях и молчала, боясь нарушить эту тяжёлую тишину.
Марина села на стул, закрыла лицо руками:
— Я… я не умею по-другому. У меня жизнь сломана, Кать. Я сама не знаю, куда себя деть.
— А меня ты куда денешь? — вдруг прямо спросила девочка.
Марина подняла голову и увидела в глазах дочери не детскую обиду, а взрослую решимость.
— Если ты снова уйдёшь, — сказала Катя тихо, но твёрдо, — я больше не буду тебя ждать. У меня есть бабушка, и мне её хватит. А ты можешь вообще не приходить.
Марина открыла рот, но слов не нашла.
Нина Алексеевна подошла, обняла внучку за плечи и тихо сказала:
— Всё правильно, Катенька. Ребёнок не должен умолять мать о любви.
И в ту минуту Марина впервые поняла: она стоит на краю.
После слов Кати у Марины будто что-то оборвалось внутри. Ночью она не спала: ходила по комнате, курила у окна, потом вдруг заплакала, спрятав лицо в подушку.
Утром встала неожиданно рано, сварила кашу, поставила чайник. Катя удивлённо смотрела:
— Мам, ты что, сегодня никуда не идёшь?
— Нет, — твёрдо ответила Марина. — Я остаюсь.
Девочка улыбнулась и тихо сказала:
— Я так этого ждала.
Марина обняла дочь,а потом они вместе накрыли на стол. Нина Алексеевна наблюдала со стороны и молилась, чтобы это решение оказалось настоящим, а не временной попыткой.
Дни потекли иначе. Марина устроилась на работу в магазин в соседнем посёлке. Уставала, но возвращалась домой вовремя. Вечерами они с Катей читали книги, иногда вместе смотрели фильмы.
Но судьба словно проверяла её на прочность. Однажды вечером в дверь постучали. На пороге стоял высокий мужчина — в поношенной куртке, с усталым лицом.
— Здравствуй, Маринка, — тихо сказал он. — Это я.
Марина побледнела. Нина Алексеевна ахнула, а Катя, выглянув из-за бабушки, спросила:
— Ба, кто это?
Мужчина чуть наклонился и с горечью в голосе произнёс:
— Я твой отец.
Тишина повисла тяжёлым комком.
Марина опустила глаза, будто провалилась куда-то в прошлое. Нина Алексеевна держалась за спинку стула, чтобы не упасть. А Катя смотрела то на бабушку, то на мать, не понимая, радоваться ей или бояться.
— Отец? — переспросила девочка. — Но… мама никогда про тебя не говорила.
Мужчина вздохнул и виновато посмотрел на Марину:
— Да, я виноват. Ушёл тогда, как последний трус. Но годы прошли… и я понял, что потерял самое главное.
— Поздно понял, — холодно отрезала Марина. — Что тебе надо?
— Хочу увидеть дочь, — тихо ответил он. — Пусть она решит сама, нужен я ей или нет.
Катя растерянно прижалась к бабушке.
— Ба, это правда мой папа? — спросила она шёпотом.
Нина Алексеевна кивнула, смахивая слезу:
— Правда, Кать.
Девочка вышла вперёд.
— А где ты был всё это время? — спросила она неожиданно твёрдо. — Почему я росла без тебя?
Мужчина опустился на колено, пытаясь заглянуть ей в глаза:
— Я был дураком. Боялся ответственности. А потом… всё стало слишком сложно. Но теперь я здесь.
Марина резко оттащила дочь за руку:
— Кать, не слушай его. Он нас бросил и снова пришёл, когда ему удобно!
Катя замерла между двумя взрослыми — растерянная, но в её глазах уже загоралось понимание: жизнь не такая простая, как казалось раньше.
А Нина Алексеевна стояла и молилась, чтобы это не разбило сердце её внучки окончательно.
На следующий день Катя вернулась из школы тише обычного. Она не стала бежать на кухню к бабушке, а тихонько села в своей комнате. Долго смотрела на окно, пока не услышала стук в дверь.
— Можно? — в проёме появился он. Тот самый мужчина, который вчера назвал себя её отцом.
Катя насторожилась, но кивнула.
Он вошёл, сел на край стула и сложил руки так, будто боялся прикоснуться к чему-то лишнему.
— Я понимаю, ты злишься… или даже ненавидишь меня. Но я хотел хотя бы раз поговорить с тобой.
Катя прижала к груди подушку и тихо спросила:
— А почему ты тогда не пришёл? Когда я была маленькая?
Он сглотнул и опустил глаза.
— Потому что я был слабым. Я думал, что всё ещё успею, что можно начать с чистого листа потом… А годы прошли, и я понял: упустил всё самое важное.
Катя смотрела внимательно. Ей было трудно поверить, что вот этот усталый мужчина — её отец.
— А теперь зачем ты пришёл? — спросила она.
— Потому что понял: без тебя жить не могу. Я хочу хотя бы попробовать быть рядом с тобой. Если ты позволишь.
Девочка долго молчала. Внутри всё путалось: обида, любопытство, странное тепло.
— Я не знаю, — наконец сказала она. — Я привыкла жить с бабушкой. Мама то есть, то нет… А ты вообще исчез. Мне страшно тебе верить.
Мужчина кивнул.
— Имеешь право. Но я останусь здесь, пока ты сама не решишь.
И тогда Катя впервые позволила себе чуть-чуть расслабиться. Она не улыбнулась, но и не прогнала его.
За дверью ,все это время,стояла Нина Алексеевна и слушала каждое слово. Её сердце разрывалось: радоваться или бояться?
С того вечера в доме стало тесно от недосказанности. Марина почти не разговаривала с мужчиной — будто его не существовало. На вопросы Кати отвечала сухо, а иногда вовсе уходила в другую комнату.
Нина Алексеевна пыталась сгладить углы, но напряжение висело в воздухе, как гроза.
Однажды вечером за ужином Катя не выдержала:
— Мам, папа сказал, что хочет остаться. А ты против?
Марина резко положила вилку на стол.
— Да,против ! Потому что он нас бросил! Ты не понимаешь? Он даже не знает, что ты любишь, чего боишься! Он чужой!
— А ты? — неожиданно выпалила Катя. — Ты ведь тоже уходила! И я тебя ждала, а ты не приходила!
Марина побледнела, а мужчина, наоборот, поднял голову и тихо сказал:
— Она права, Марина. Мы оба виноваты перед нашим ребенком.
— Не смей себя сравнивать со мной! — вспыхнула Марина. — Я хотя бы рядом была, а ты… ты исчез!
Катя не выдержала и убежала в свою комнату, захлопнув дверь.
Нина Алексеевна тяжело вздохнула:
— Господи, да вы оба взрослые люди,что вы творите? Ребёнок между вами, как мяч. Вы хоть раз подумали, что ей нужно?
Марина отвернулась, а мужчина молча сжал кулаки.
В ту ночь Катя лежала, уткнувшись в подушку. В голове крутилась одна мысль: «Почему у всех нормальные семьи, а у меня всё наоборот? И за что мне это?»
Она решила: если взрослые не могут разобраться, она сама выберет, кому доверять.
Утро началось с напряжённой тишины. Марина собиралась на работу, отец сидел на кухне, делая вид, что пьёт чай, а Нина Алексеевна металась между ними, будто боялась, что вот-вот вспыхнет ссора.
Катя вышла из своей комнаты с собранным рюкзаком и неожиданно сказала:
— Я хочу поговорить.
Все трое обернулись к ней. Девочка стояла посреди комнаты, маленькая, но с таким серьёзным видом, что даже взрослые замолчали.
— Я устала от ваших криков и обвинений, — начала Катя. — Я не виновата, что вы когда-то поссорились и не смогли быть вместе.
Марина прикусила губу. Мужчина нахмурился, но молчал.
— Я люблю тебя, мам, — продолжала девочка, — но ты часто уходишь. И я не знаю, вернёшься ли ты вечером.
Марина попыталась что-то сказать, но голос дрогнул, и слова застряли.
— А ты, папа, — Катя повернулась к мужчине, — ты пришёл так поздно, что я даже не знаю, кто ты. Я не могу сразу назвать тебя папой. Мне страшно тебе доверять.
Мужчина опустил голову, его пальцы сжали чашку так, что она едва не треснула.
— Поэтому я сама решу, — твёрдо сказала Катя. — Я хочу жить с бабушкой. А вы… если любите меня, то приходите тогда, когда сможете быть честными и настоящими.
Слова прозвучали так по взрослому и так горько, что у Нины Алексеевны перехватило дыхание.
Марина зарыдала, закрыв лицо руками. Мужчина поднялся и впервые за всё время сказал твёрдо:
— Я останусь рядом. Пусть не как отец сразу, но как друг. Если Катя позволит.
Девочка молча кивнула.
Она обвела взглядом всех и в её глазах было видно: она не готова простить сразу, но готова дать шанс каждому своему родителю.
