В маленьком, забытом богом городке на краю леса жила женщина по имени Анна. Ей было за сорок, но годы тяжёлого труда сделали её старше: морщины на лице, как трещины в сухой земле, а руки — грубые, как кора старого дуба. Дом её был ветхим: покосившаяся хибарка с дырявой крышей, где зимой выл ветер, а летом капала вода. Всё, что у Анны осталось, — это этот дом и пара кур в загоне. Муж давно ушёл, дети разъехались, а она выживала, собирая ягоды и меняя их на хлеб.
Однажды осенним вечером, когда солнце уже клонилось к закату, в городок заехал чужак. Это был Александр Воронин, миллионер из большого города, владелец заводов и небоскрёбов. Он приехал сюда на своём чёрном внедорожнике, чтобы развеяться — говорят, устал от городской суеты и искал уединения. Но машина сломалась на ухабистой дороге, и ему пришлось остановиться у той самой хибарки Анны. Дождь хлестал по стёклам, а механик был далеко.
Анна выглянула из окна и увидела его: высокий, в дорогом костюме, с часами, которые стоили, наверное, больше, чем весь её дом. Она вышла на крыльцо, кутаясь в старый платок.
— Добрый вечер, — сказал он, выходя из машины и укрываясь зонтом. — Не подскажете, где здесь можно починить машину? И… может, переночевать?
Анна оглядела его с головы до ног. Глаза её блеснули — не жадностью, а хитринкой, которую жизнь отточила до остроты ножа.
— Машина? В ближайшей мастерской километров десять, а дождь такой… — Она помолчала, вытирая руки о фартук. — Но у меня есть предложение. Могу я убрать ваш дом в обмен на тарелку еды?
Александр замер. «Убрать мой дом»? Он подумал, что ослышался. Его «дом» — это пентхаус в центре Москвы, с прислугой и роботами-пылесосами. Но она сказала это так серьёзно, с лёгкой улыбкой, будто предлагала обменяться яблоками на груши.
— Простите? — переспросил он, пытаясь скрыть смех. — Вы имеете в виду… прибраться в моей квартире? За тарелку супа?
Анна кивнула, не моргнув глазом.
— Ага. Ваш дом, моя работа. Тарелка — и по рукам. Но сначала покажите, что там за бардак.
Он рассмеялся — нервно, недоверчиво. «Что за шутка? Эта женщина из ниоткуда предлагает уборку моего особняка за миску каши?» Но дождь лил как из ведра, а ночь надвигалась. Почему бы и нет? Может, это забавное приключение.
— Ладно, — сказал он. — Едем ко мне. Но мой «дом» — не здесь. Это в Москве. И там… ну, вы увидите.
Они сели в машину — Анна в старом платье, он в костюме за миллион. Дорога была долгой: через леса, поля, потом шоссе. Анна молчала, только иногда поглядывала в окно, как будто видела всё это в первый раз. Александр пытался разговорить её — о погоде, о жизни, — но она отвечала коротко, с загадочной улыбкой.
Наконец, они въехали в Москву. Город ослепил Анну огнями, но она не дрогнула. Они поднялись на лифте — быстром, как молния, — на последний этаж высотки. Двери пентхауса открылись, и Александр жестом пригласил её войти.
— Вот мой дом. Убирайте, если хотите. А я пока суп сварю… эээ, тарелку еды.
Анна шагнула внутрь и… остановилась как вкопанная. Александр ожидал, что она ахнет от роскоши: мраморные полы, хрустальные люстры, картины на стенах, панорамные окна с видом на Кремль. Но нет. Она не смотрела на это. Её взгляд приковался к чему-то другому — к небольшой фотографии на полке у входа. Старинная, в серебряной рамке: молодая женщина с тёмными волосами, улыбающаяся в камеру. Рядом — мужчина, похожий на Александра, но моложе.
Александр заметил её взгляд и остолбенел сам. Лицо Анны изменилось: морщины разгладились в его глазах, будто время повернулось вспять. Она подошла ближе, дрожащей рукой коснулась рамки.
— Саша… — прошептала она. — Это ты? Мой маленький Саша?
Он побледнел. Сердце заколотилось. «Откуда? Как?» Эта женщина… эти глаза… Он схватил фото и уставился на неё. Да, это была она — мать, которую он потерял в детстве. Слухи говорили, что она умерла в бедности где-то в провинции, но он никогда не искал — слишком больно было вспоминать. А теперь… эта «уборщица» из лесного городка?
— Мама? — выдохнул он. — Ты жива? Все эти годы…
Анна — нет, теперь уже мама — заплакала. Слёзы катились по щекам, смывая годы разлуки.
— Я думала, ты забыл меня. После того, как отец… ушёл, я не смогла остаться. Уехала, чтобы не мешать твоей новой жизни с бабушкой. А ты вырос, стал большим человеком. Я следила издалека, через газеты. Но не смела подойти.
Александр упал на колени, обнимая её. Миллионы, заводы, небоскрёбы — всё померкло. «Убрать дом в обмен на тарелку еды» — это была её хитрая уловка, чтобы пробиться сквозь его броню. Она узнала машину по номеру в газете, узнала сына, но не хотела просто постучаться в дверь. Хотела, чтобы он увидел её такой, какая она есть: простой, уставшей, но любящей.
Они просидели ночь напролёт, рассказывая друг другу. Утром он не дал ей убирать — нанял лучших помощников, но настоял, чтобы она осталась. А тарелка еды? Они разделили её вдвоём — простой суп, но самый вкусный в мире.
С тех пор дом Александра стал их домом. И каждый вечер он вспоминал тот дождливый день, когда «уборщица» вернула ему семью. Ведь иногда настоящая роскошь — не в золоте, а в тех, кого мы потеряли.
Прошло несколько месяцев с того судьбоносного вечера. Александр Воронин, некогда холодный и расчётливый бизнесмен, теперь просыпался каждое утро с улыбкой. Его пентхаус, который раньше был музеем роскоши — стерильным и бездушным, — ожил. Анна, его мать, превратила это место в настоящий дом. Она не позволила нанять «тех уборщиц с тряпками», как она их называла. «Я сама! — говорила она твёрдо. — За тарелку еды, помнишь?» Конечно, тарелка давно превратилась в целые пиршества: борщ с пампушками, вареники с вишней, пироги, от которых таяли в ротах даже самые привередливые гости.
Александр изменился. Он сократил рабочие часы, отменил половину контрактов, которые мучили его совесть, и даже основал фонд помощи одиноким матерям в маленьких городках вроде того, где жила Анна. «Это для тебя, мама, — шептал он, когда она сидела у окна, глядя на огни Москвы. — Чтобы другие не потеряли, как я чуть не потерял тебя».
Но не всё было так гладко. В большом городе нашлись те, кто не понял перемен. Его партнёры по бизнесу шептались: «Саша сошёл с ума? Эта старуха из глуши — его мать? А акции? А сделки?» Однажды вечером, когда Александр вернулся домой раньше обычного, он нашёл Анну в слезах. На столе лежало письмо — анонимное, с угрозами: «Убирайся из его жизни, или пожалеешь. Ты не достойна его миллионов».
— Кто это? — спросил он, сжимая кулаки.
Анна вытерла слёзы и улыбнулась своей хитрой улыбкой.
— Не знаю, сынок. Но я не уйду. Помнишь, как я «убрала» твой дом? Теперь уберу и этих крыс.
На следующий день Александр созвал пресс-конференцию. Он стоял перед камерами, держа Анну за руку — она в новом платье, но с тем же платком на плечах.
— Это моя мать, — сказал он твёрдо. — И она научила меня, что настоящее богатство — не в деньгах. Я передаю ей часть акций. И если кто-то посмеет тронуть её… ну, скажем, мой дом станет для них слишком чистым.
Скандал разгорелся, но на удивление, в пользу. Газеты писали: «Миллионер возвращает долг матери: трогательная история». Акции выросли, а угрозы смолкли. Оказалось, что «аноним» был одним из завистливых менеджеров, которого быстро уволили.
Весной они поехали в тот маленький городок. Анна показала Александру свою старую хибарку — теперь отреставрированную, с новой крышей и садом. «Видишь? — сказала она. — Даже ветхий дом можно оживить. Как и людей».
Александр кивнул, обнимая её. «Спасибо за ту тарелку еды, мама. Она стоила всех моих миллионов».
С тех пор их жизнь текла спокойно, как река после дождя. И каждый раз, когда Александр видел, как Анна «убирает» его дом — с песней на устах и любовью в сердце, — он знал: это не сделка. Это вечная связь, которую ничто не разорвёт. Ведь иногда, чтобы найти сокровище, нужно просто открыть дверь.
