— Ты не мужик что ли? Мне нужен в доме именно мужик, а не тряпка! — усмехнулась Лариса, глядя на Витю.
А знаете… Я долго думал об этой фразе. Стоял на балконе. Смотрел на дождь. И понимал — вот она, правда жизни. Только не та, которую мы хотим слышать.
Витя стоял посреди кухни. Руки опущены. Как школьник у доски, который не выучил урок.
— Лар, ну что ты… — начал он.
— Что я?! — взвилась она. — Что я делаю не так?! Может, я виновата, что ты три дня не можешь гвоздь забить? Что полку повесить боишься?
И тут я понял. Дело не в гвозде. Совсем не в гвозде.
Дело в том, что Лариса мечтала о мужчине — мастере на все руки. А Витя… Витя был просто хорошим человеком — мужем. Добрым. Понимающим. Который всегда спрашивал разрешения. Даже чай заварить.
— Я же стараюсь — тихо сказал он.
— Стараешься?! — Лариса развернулась к окну. — Моя мама права была. Говорила — выйдешь за него, всю жизнь нянькой будешь.
Вот она — штука. Мы думаем, что любовь — это когда тебя понимают. Когда не кричат. Когда уступают. А оказывается… Оказывается, женщине нужно чувствовать, что рядом — стена. Надежная. Которая защитит.
А Витя защищать не умел. Даже себя.
— Знаешь, что, — продолжила Лариса, не оборачиваясь. — Сходи к Петровичу. Попроси инструменты. Может, хоть научишься что-то делать руками.
Петрович — их сосед. Мужик что надо. Грубоватый, конечно. Но когда у кого-то кран течёт — всегда поможет. Никого не спрашивает. Приходит, делает, уходит.
Витя кивнул. Надел куртку.
— А ты… — он замялся у двери. — Ты же меня любишь?
Лариса обернулась. Посмотрела на него долго-долго. И знаете, что я увидел в её глазах? Жалость. Вот это больнее всего — когда любимая женщина смотрит на тебя с жалостью.
— Люблю — сказала она тихо. — Только… не знаю, хватит ли этого.
Витя пришёл к Петровичу вечером. Тот как раз ремонтировал мотоцикл в гараже.
— Чего надо? — не поднимая головы, спросил сосед.
— Инструменты бы… занять. Полку повесить.
Петрович выпрямился. Посмотрел на Витю оценивающе.
— Полку, говоришь?
— Ну да… Лариса просила.
— А-а-а… — протянул Петрович и усмехнулся. — Понял. Жена недовольна?
Витя кивнул.
— Слушай, парень — Петрович отложил гаечный ключ. — Дрель тебе не поможет.
— Как это?
— А так. Женщина чувствует… внутренним чутьем чувствует, кто ты есть. И если ты сам себя мужиком не ощущаешь… никакая полка не спасёт.
Вот оно. Петрович сказал то, что я давно думал. Мужественность — это не инструменты. Это состояние души. Когда ты знаешь — вот моя территория, вот мои люди, и я за них отвечаю.
— Но как… — начал Витя.
— Как что?
— Как её почувствовать? Эту… мужественность?
Петрович задумался. Закурил:
— А ты когда-нибудь дрался?
— В школе… один раз.
— И что?
— Проиграл.
— Ну и что с того? Главное — решился. А теперь… теперь ты боишься даже гвоздь забить. Боишься, что косо получится. Что Лариса засмеётся.
Именно! Страх — вот что убивает мужчину изнутри. Страх показаться смешным. Неумелым. Неправильным.
— Вот что — Петрович затушил сигарету. — Завтра приходи с утра. Поможем твоей Ларисе с полкой. Только запомни одно…
— Что?
— Делать будешь сам. Я только подскажу. Руки — твои. Ответственность — твоя. Согласен?
Витя выпрямил плечи. Впервые за долгое время.
— Согласен.
А дома Лариса сидела на кухне. Пила чай. Думала. И вдруг поняла — а ведь она тоже виновата. Все эти годы… все эти годы она критиковала его. За каждую неточность. За каждую ошибку.
И он начал бояться. Ошибаться при ней. Делать что-то не так. Может, стоило наоборот? Хвалить за попытки? Поддерживать?
Нет… Поздно уже думать. Или не поздно?
Завтра узнаем. Завтра Витя может быть повесить эту полку… И тогда… тогда станет ясно, сможет ли он стать тем мужчиной, которого она ждет.
Утром Витя встал пораньше. Сам. Без будильника.
Странное дело — когда решаешься на что-то важное, организм будто понимает. Просыпается сам.
Лариса ещё спала. Лежала, отвернувшись к стене.
Витя оделся тихо. Вышел.
У Петровича в гараже пахло машинным маслом и бензином.
— Пришел, значит — сказал сосед, не удивившись. — Дрель вот. Победитовые свёрла. Дюбеля. Уровень не забудь.
— Петрович…
— Что?
— А если опять не получится?
Сосед посмотрел на него внимательно.
— Слушай, парень. Ты же программист, да? Когда код пишешь — с первого раза получается?
— Не всегда…
— Вот именно. Отлаживаешь, правишь, заново пробуешь. Так?
Витя кивнул.
— С жизнью то же самое. Только здесь отлаживать приходится себя.
Дома Лариса уже встала. Варила кофе. Услышала звук дрели — замерла. Он начал. Без неё. Сам.
Не пошла смотреть. Нет. Пусть делает. Как получится.
А Витя… Витя впервые за годы не думал о том, что скажет жена. Думал о стене. О том, чтобы дыра получилась ровная. О том, чтобы дюбель сел плотно.
Думал о деле.
Первая дыра получилась кривая. Ну и что? Вторая — лучше. Третья — почти идеально.
— Лариса! — позвал он, когда закончил.
Она пришла. Осторожно. Готовая к очередному разочарованию. А полка… Полка висела. Ровно. Крепко.
— Витя… — начала она.
— Знаешь — перебил он. И впервые за долгое время перебил её, не извинившись. — Сегодня мы пойдем в хозяйственный супермаркет.
— Зачем?
— Кран на кухне подтекает. Плитку в ванной пора менять. И вообще… — он отложил дрель. — Пора этот дом привести в порядок.
Лариса посмотрела на него… по-другому. Не с жалостью. С интересом. Будто впервые увидела.
— А ты… справишься?
— Не знаю — честно сказал Витя. — Но попробую. А если что — Петрович поможет.
Вот оно! Он не обещал гор свернуть. Не хвастался. Просто… взял ответственность.
В супермаркете они ходили три часа. Лариса молчала, пока Витя искал смеситель. Спрашивал у консультанта про герметики. Выбирал плитку.
Действовал. Не спрашивал у неё разрешения на каждый шаг.
— А деньги? — только и спросила она у кассы.
— Есть деньги — сказал он спокойно. — На ремонт откладывал.
Она не знала. Оказывается, он год откладывал. Потихоньку. По пять тысяч в месяц.
Дома Витя сразу принялся за кран. Лариса готовила обед и украдкой наблюдала.
Он ругался, когда что-то не получалось. Не при ней — сам с собой. Но не сдавался. Разбирал заново. Пробовал по-другому.
— Вот ведь… — сказал он, когда прокладка выскользнула в третий раз. — Ну и дела…
И засмеялся. Засмеялся над своей неловкостью.
А Лариса вдруг поняла — вот он, её мужчина. Не тот, который всё умеет. А тот, который не боится не уметь.
К вечеру кран починил и он перестал капать. Витя сидел на полу, весь грязный, но довольный.
— Получилось — сказал он.
— Получилось — согласилась она.
И впервые за месяцы подошла к нему. Обняла. Так, как обнимают не из жалости.
— Знаешь… — прошептала она ему в ухо.
— Что?
— Мне нужен в доме мужик. И кажется… кажется, он у меня уже есть.
Витя обнял её крепче. И подумал: вот странно устроена жизнь. Чтобы стать мужчиной, иногда достаточно просто… перестать бояться им быть.
А на кухне тикали новые часы. Равномерно, спокойно. Как должно тикать время в доме, где живут двое. Мужчина и женщина.
Время шло. И они наконец научились идти вместе с ним.
