Я замерла. Буквально превратилась в соляной столп — вот так стою посреди коридора, сжимая в руках этот чёртов конверт.
— Антон, ты что…
— Не юли. Я видел, как ты вышла из кабинета. С этим. — Он ткнул пальцем в сторону моих рук. — И твоё лицо… Боже, Оль, ты была белее мела.
Конверт жёг пальцы. Тяжёлый, плотный…
— Ты не понимаешь…
— Понимаю больше, чем ты думаешь!
Антон шагнул ближе. Его глаза — обычно такие добрые, понимающие — сейчас сверлили меня насквозь. Мы проработали в этой фирме рука об руку три года. Три года! И он никогда… никогда не смотрел на меня так.
— Оля, скажи хоть что-нибудь.
Что я могла сказать? Что вчера вечером получила звонок от неизвестного? Что голос в трубке предложил мне сделку, от которой невозможно отказаться? Что я действительно собрала информацию…
— Это не то, о чём ты думаешь — выдавила я наконец.
— А о чём я думаю?
Хороший вопрос. О чём он думает? Что я продала коммерческую тайну? Что слила конкурентам планы по новому проекту? Или…
— Ты думаешь, что я предала компанию.
— А разве нет?
В коридоре стало тихо.
— Пойдём в переговорную… — сказала Оля. — Антон, сядь.
— Стоя выслушаю.
— Сядь, говорю!
Он опустился на стул возле окна. Я села напротив. Конверт положила на стол, между нами. Он лежал там как бомба замедленного действия.
— Помнишь историю с Катей Морозовой?
Антон нахмурился:
— Из пятого отдела? Которая полгода назад исчезла?
— Она не исчезла. Её убрали.
— Что?!
— Не в том смысле, в котором ты подумал. Её заставили уволиться. Знаешь за что?
Антон молчал. Только сжимал и разжимал кулаки.
— За то, что она узнала… слишком много. О том, куда на самом деле уходят деньги с благотворительного фонда компании. О том, кто стоит за цепочкой подставных фирм. О том, что наш любимый директор…
— Хватит.
— Что хватит?
— Не говори того, что может нас обоих погубить.
А я уже не могла остановиться. Слова сыпались, как камни с горы:
— Семёнов не просто директор. Он куратор. Куратор целой схемы по отмыванию денег через наши проекты. А мы с тобой, как дурачки, честно работаем, думаем, что строим что-то важное…
— Оля!
— А этот конверт… — я схватила его, потрясла в воздухе, — это моя страховка. И твоя тоже.
Антон побледнел:
— Что в нём?
— Копии документов. Переписка. Записи разговоров.
— Откуда у тебя…
— Не важно откуда. Важно, что теперь у нас есть доказательства.
— У нас?!
Я кивнула:
— Я не могла действовать одна. Слишком опасно. Тот человек, который звонил вчера… он не просто так вышел на меня.
— Какой человек?
— Следователь. По экономическим преступлениям.
В переговорной повисла тишина.
— И что он хочет?
— Чтобы мы стали свидетелями. Официально. В обмен на полный иммунитет.
— А если откажемся?
Я посмотрела в окно. Там, на парковке, стояла чёрная машина с тонированными стёклами. Она стала появляться здесь три дня назад. И с тех пор…
— Посмотри в окно — сказала я тихо.
Антон обернулся. Увидел машину. Его лицо стало серым.
— Они уже знают?
— Думаю, да.
— Сколько у нас времени?
— До завтра. Завтра в полдень либо мы приходим в прокуратуру сами, либо…
— Либо что?
— Либо нас найдут…
Антон тяжело вздохнул. Потёр виски. Посмотрел на конверт, потом на меня, потом снова в окно.
— И ты думаешь, мы можем им доверять? Этим следователям?
— А у нас есть выбор?
Он встал. Подошёл к окну. Долго смотрел на чёрную машину.
— Знаешь? — сказал он наконец. — Я всегда подозревал, что что-то не так. Слишком много нестыковок было. Слишком много вопросов без ответов.
— Почему молчал?
— А ты бы поверила?
Хороший вопрос. Поверила бы? Наверное, нет. До вчерашнего дня я думала, что работаю в обычной консалтинговой фирме. Что Семёнов — просто жёсткий, но справедливый босс. Что все эти срочные совещания и закрытые встречи — обычная корпоративная рутина.
Как же я ошибалась…
— Оля, а что, если это ловушка? Что если этот следователь работает на них?
Мысль, которая не давала мне покоя всю ночь.
— Тогда мы уже всё… — сказала я просто.
Антон обернулся:
— Весело.
— Ничего весёлого. Но подумай сам: если бы они хотели нас убрать, то уже давно это сделали. Зачем вся эта игра?
— Может, им нужны козлы отпущения?
— Возможно. Но тогда почему предлагают иммунитет?
Мы смотрели друг на друга. Два человека, которые ещё вчера думали, что знают, в каком мире живут. А сегодня…
Сегодня всё изменилось.
— Антон… Я боюсь.
— Я тоже.
— Но мы всё равно пойдём?
Он медленно кивнул:
— А что нам остаётся?
В этот момент дверь переговорной распахнулась.
— А вот вы где! — в проёме стоял Семёнов. Его взгляд тут же упал на конверт.
И я поняла: игра окончена. Но настоящая игра только начинается…
— Григорий Михайлович! — я попыталась изобразить удивление, но голос предательски дрожал.
— Не надо театра, Оля. — Семёнов вошёл и прикрыл за собой дверь. Щёлкнул замком. — Антон, садись.
Антон остался стоять.
— Садись, говорю.
В голосе директора появилось что-то такое… холодное. Металлическое. Я впервые поняла, что за три года так и не узнала этого человека.
— Что это? — он кивнул на конверт.
— Отчёт по проекту «Северная звезда» — солгала я. — Хотели с Антоном обсудить…
— В переговорной? Втайне от всех? — Семёнов усмехнулся. — Оля, ты всегда была умной девочкой. Не порти репутацию глупой ложью.
Он подошёл к столу. Протянул руку к конверту.
— Не трогайте! — вырвалось у меня.
— А-а-а… — Семёнов откинулся назад. — Значит, всё-таки не отчёт. Интересно.
Повисла тишина.
— Знаешь, Оля, я всегда тебя ценил. И Антона тоже. Вы хорошие работники. Исполнительные. Не задаёте лишних вопросов… То есть раньше не задавали.
— Григорий Михайлович…
— Молчи. Дай подумать.
Он ходил по переговорной. Туда-сюда, туда-сюда. Как зверь в клетке.
— Понимаешь, в чём дело… У нас большой проект. Очень большой. И очень деликатный. От его успеха зависит… ну скажем так, безопасность многих людей.
Антон наконец сел. Его лицо было серым.
— И тут появляются двое любопытных сотрудников, которые начинают совать нос не в своё дело.
— Мы ничего не…
— Антон, не ври. Я же не вчера родился. Думаешь, я не знаю, кто звонил Оле вчера вечером?
Мне стало холодно. Очень холодно.
— Да, знаю. И знаю, что это был не следователь.
— Что?!
Семёнов остановился. Посмотрел на меня с чем-то похожим на жалость.
— Это был мой человек. Проверка на лояльность. Понимаешь?
Мир поплыл перед глазами. Нет… Этого не может быть…
— Но-но-но, не расстраивайся раньше времени! — Семёнов почти весело помахал рукой. — Ты проверку не прошла, это да. Но и не провалила окончательно.
— Что вы имеете в виду?
— А то, что у тебя есть шанс всё исправить. У вас обоих.
Он сел напротив нас. Сложил руки на столе.
— Этот конверт… что в нём?
Я молчала.
— Оля, я жду.
— Копии… документов.
— Каких документов?
— Финансовых. По фонду.
— Ещё?
— Переписка с подрядчиками. Записи разговоров.
Семёнов кивнул:
— Хорошо. А откуда у тебя всё это?
Я посмотрела на Антона. Он сидел, как статуя.
— Я случайно узнала. Потом начала интересоваться. Нашла ещё информацию. Так и …
— Конечно, любознательная нашлась?
Тишина.
— Понимаешь, Оля, иногда нужно узнать, кому можно доверять, а кому нельзя. И лучший способ — предложить человеку предать тебя. Если он согласится… значит, ему нельзя доверять.
— Вы… вы меня проверяли?
— Тебя. И Антона. Хотел понять, готовы ли вы к более серьёзной работе.
— К какой работе?
Семёнов улыбнулся. Улыбка была холодной, как лёд.
— А как ты думаешь, кто должен заменить Катю Морозову?
Моё сердце бешено забилось:
— Катя… она действительно узнала лишнее?
— Катя была хорошим аналитиком. Но плохим человеком. Начала шантажировать. Пришлось… расстаться с ней.
— Вы её…?
— Мы не убираем так! Своих сотрудников, Оля. Это плохо для корпоративной этики. Мы их переводим. В другие города. На другие проекты. Катя сейчас работает в Новосибирске. В похожей компании. И получает в два раза больше.
— И молчит?
— И молчит. У неё теперь другая жизнь. Понимаешь, к чему я веду?
Я не понимала. Совсем не понимала.
— Нам нужны люди, которые умеют хранить секреты. И которые понимают, что некоторые секреты важнее человеческих жизней.
— Каких секретов?
Семёнов встал:
— Это ты узнаешь, если согласишься… Вы оба.
— А если не согласимся?
— Тогда завтра утром вы получите предложения о работе в очень хороших компаниях. В Екатеринбурге. И Владивостоке. Далеко друг от друга.
— А если мы откажемся и от этого?
Семёнов пожал плечами:
— Не откажетесь. У Антона больная мать. У тебя сестра в университете. Мы позаботимся о том, чтобы им было хорошо. Очень хорошо. Если вы будете разумными.
Угроза была завуалированной, но очень ясной.
— Сколько времени нам подумать? — хрипло спросил Антон.
— До завтра. До полудня.
Семёнов подошёл к двери. Открыл замок.
— А, и ещё. Конверт оставьте здесь. Он мне понадобится для… отчётности.
Мы так и остались сидеть в переговорной, когда он ушёл. Долго сидели. Молчали.
— Оля — наконец сказал Антон, — я теперь вообще не понимаю, что происходит.
— Я тоже.
— Но кажется, у нас действительно нет выбора.
— Кажется.
Мы встали. Я взяла конверт. Посмотрела на него. Потом положила обратно.
Завтра в полдень мы узнаем, кто мы на самом деле: люди, которые умеют хранить секреты, или люди, которые получат новые «назначения».
А пока… Время идёт. И каждая секунда приближает тот момент, когда всё изменится навсегда.
Мы вышли из переговорной. В коридоре никого не было.
— Антон — шепнула я, — а что, если мы просто сбежим?
— Куда?
— Не знаю. Куда-нибудь.
— С больной матерью и твоей сестрой?
Я закрыла глаза. Он был прав. Мы в ловушке. Красивой, дорогой, но ловушке.
— До завтра — сказала я.
— До завтра — ответил он.
А в окне всё так же стояла чёрная машина с тонированными стёклами. И кто-то в ней ждал.
Следующий день
Время 11:45.
Мы стояли у входа в офис. Антон курил — хотя бросил полгода назад. Я просто смотрела на прохожих и думала: как же всё просто у этих людей. Идут себе по своим делам, не зная, что совсем рядом разыгрывается драма, которая может изменить несколько жизней.
— Оль — сказал Антон — я всю ночь думал.
— Я тоже всю ночь не спала.
Мы переглянулись и рассмеялись. Нервно, истерично, но рассмеялись.
— Знаешь… — я достала телефон. — Я вчера записала весь разговор с Семёновым.
— Что?!
— Включила диктофон, когда он вошёл. Автоматически. Привычка журфака.
Антон уставился на меня:
— И что теперь?
— А теперь у нас есть реальные доказательства. Настоящие.
— Оля, ты понимаешь, что…
— Понимаю. Что это меняет всё.
Я набрала номер. Тот самый, с которого звонили позавчера. Конечно, это был не следователь. Но я проверила этот номер через знакомых из редакции…
— Алло? — ответил мужской голос.
— Это Оля Теренина. Мы с вами говорили позавчера.
— Слушаю.
— Встреча отменяется. У меня для вас есть кое-что поинтереснее того, что мы обсуждали.
Пауза.
— Где?
— Кафе «Причал», через час.
Я отключилась. Антон смотрел на меня как на сумасшедшую.
— Оля, ты же знаешь, что это не следователь! Семёнов говорил, что это его человек…
— Знаю. Семёнов врал нам. Это журналист. Алексей Крымов. Из «Новой газеты». Расследует экономические преступления. У него тоже есть какая-то информация по Семёнову…
— Откуда ты…
— Узнала его голос. Я читала его статьи, смотрела интервью. У него очень характерный тембр.
Антон зашёл с другой стороны:
— А если Семёнов узнает?
— Узнает. Обязательно узнает. Но будет поздно.
— Оль…
— Антон, мы всё равно в проигрыше. Согласимся — станем соучастниками. Не согласимся — исчезнем. А так…
— А так мы станем целями.
— Уже стали. С того момента, как получили этот конверт.
Мы помолчали. Где-то рядом играли дети. Смеялись, кричали. Обычная жизнь обычных людей.
— Пошли — сказала я.
— Куда?
— К Семёнову. Скажем, что согласны. Усыпим бдительность. А сами…
— А сами через час встречаемся с журналистом.
— Точно.
У Семёнова
— Мудрое решение — сказал Семёнов, когда мы зашли в его кабинет ровно в полдень.
На столе лежали какие-то документы. Контракты, наверное.
— С завтрашнего дня вы переходите в особый отдел. Зарплата увеличивается в два раза. Премии — по результатам.
— А что мы будем делать? — спросил Антон.
— Анализировать информацию. Очень важную информацию. Готовить отчёты. И обеспечивать… безопасность наших партнёров.
— Каких партнёров?
— Узнаете завтра. — Семёнов протянул нам ручки. — Подписывайте.
Я взяла ручку. Подписала. Антон тоже.
— Отлично! — Семёнов улыбнулся. — Теперь вы часть большой семьи. Добро пожаловать в настоящий мир, дети.
Мы вышли из кабинета. В лифте Антон прошептал:
— Всё. Теперь мы официально преступники.
— Ещё нет. Но будем. Если…
— Оля, а что если этот Крымов…
— Увидим.
Кафе «Причал» 13:15
За угловым столиком сидели двое мужчин. Один — тот самый голос из телефона. Крымов. Второй — незнакомый, с диктофоном на столе.
— Оля? — Крымов встал. — Алексей. А это мой коллега, Михаил.
Мы сели. Я достала телефон, включила запись разговора с Семёновым.
— Слушайте внимательно. И записывайте.
Следующие сорок минут я рассказывала всё. Про фонд, про схемы, про Катю Морозову, про вчерашний разговор с Семёновым.
Показала копии документов, которые успела сделать. Дала прослушать запись.
Крымов и его коллега переглядывались, что-то записывали, задавали вопросы.
— Это… это огромная история — сказал наконец Крымов. — Вы понимаете, во что ввязались?
— Понимаем.
— Нам нужно будет ещё встретиться. Несколько раз. Получить дополнительные доказательства.
— Сколько времени у нас есть?
— Две недели. Максимум три. Потом мы опубликуем все материалы. А также отправим всё туда, где смогут принять действенные меры…
Мы вышли из кафе в 14:30. Солнце светило, люди гуляли, где-то играла музыка. Мир не изменился. А мы…
— Оль — сказал Антон, — теперь обратной дороги нет.
— Не было её и раньше.
— Боишься?
— Жутко боюсь. А ты?
— Тоже. Но знаешь что? Впервые за три года я чувствую, что делаю что-то правильное.
Через три недели история вышла на первых полосах всех крупных изданий.
Семёнов и его люди были арестованы. Началось следствие. А мы…
А мы сидели в маленьком кафе, пили кофе и читали новости.
— Получилось — сказал Антон.
— Получилось.
— И что теперь?
— А теперь начинается новая жизнь. Честная.
Я отложила газету и посмотрела в окно. Там текла река, гуляли туристы, светило солнце.
Впереди было будущее. Непредсказуемое, но честное.
И я поняла: иногда правильный выбор — это не тот, который проще. А тот, после которого можно спать спокойно.
