«Перемен требуют наши сердца, перемен требуют наши глаза», — звучала песня в салоне автомобиля.
Молодая девушка на пассажирском сиденье закатывала глаза.
— Пап, ну сколько можно! Я не могу больше это слушать, включи что-нибудь другое.
— Мы с тобой как договаривались? — улыбался мужчина за рулем. — Половину пути слушаем твою музыку, вторую половину мою. Так что, терпи.
— Но твоя музыка это только Цой! Я уже все его песни наизусть знаю.
— Вот и хорошо, что знаешь. Песни настоящие, со смыслом, не то, что ваше современное…. — мужчина покрутил пальцами в воздухе. — Как это вообще можно слушать? Но я терпел, так что молчи.
Ульяна прикрыла глаза, и, поправив на плече ремень безопасности, чуть сползла по сиденью, всем своим видом показывая страдание.
Борис Андреевич улыбался, глядя на дочь. Вообще-то он мужчина серьёзный, если не сказать суровый. По крайней мере, так о нём думали на заводе. Некоторые даже не представляли, что он может улыбаться. А как иначе? Будучи директором завода, нужно подчинённых держать в строгости. Иначе коллектив расшатается, а там и до прогулов недалеко! Поэтому на суровом, будто высеченном из камня, лице Бориса Андреевича залегла глубокая межбровная морщина. На работе он всегда хмурился.
То ли дело с дочкой! На свою Улю Борис не мог смотреть без улыбки. Его девочка, его доченька, его жизнь!
Девятнадцать лет назад в жизни Бориса Андреевича случилась трагедия — не пережила родов его жена. Это было предсказуемо. Все врачи в один голос твердили, что ей нельзя рожать с таким заболеванием почек. Даже думать об этом не нужно. А жена Бориса уперлась — «хочу ребенка».
Забеременела и целых три месяца молчала, боялась мужу сказать. Специально ждала, когда поздно будет беременность прерывать. Борис, когда узнал, очень испугался. Забегал по докторам, готов был отдать любые деньги, молился всем Богам. Не помогло….
Жена уже понимала, что уйдет, чувствовала это ближе к родам. Постоянно твердила одно:
— Боря, ребенок ни в чем не виноват. Если что со мной, ты не проецируй свое горе на нем. Это было мое желание, и я ни о чем не жалею. Запомни это!
Что бы она там не говорила, в первые дни Борис даже видеть не хотел крошечную недоношенную девочку. Не мог заставить себя прийти в больницу, посмотреть на нее и тем более забрать. Мужчина думал отказаться от девочки, из-за которой не стало его любимой женщины, но увидел во сне жену. Она ничего не говорила, только укоризненно смотрела.
Утром Борис нехотя поплелся в больницу. Первый раз увидел свою дочку. Она лежала там, в кювезе, такая крошечная, беззащитная, совсем одна. Его кровинка, его и любимой ушедшей жены.
Он назвал ее Ульяной, Улей. Борису очень нравилось это имя.
Тяжело ли было одинокому отцу поднимать девочку? Это не то слово! Мужчина разрывался между заводом и домом. Приходящие няни сменяли одна другую, и постоянно Бориса в них что-то не устраивало. Казалось ему, что все они делают что-то не так, могут недоглядеть за малышкой, забыть покормить. А работу бросать нельзя, ведь жить тоже на что-то надо. Тогда еще Борис работал простым мастером, но это тоже предполагает ответственность.
Ульяне было пять лет, когда в жизни Бориса Андреевича появилась женщина. Он не любил ее так, как покойную жену. Да и любил ли вообще? Нравилась внешне, привязанность была и, несомненно, страсть. Что тут удивительного? Борис мужчина, обычный мужчина со своими желаниями и потребностями. К тому же, ему очень хотелось найти маму для Ульяны. Хотелось, чтобы девочка росла в полной семье.
Он привел женщину в свой дом, они стали жить вместе, и вроде бы всё получалось. Дело шло к свадьбе, но однажды Борис вернулся с работы раньше времени. Увидел зарёванную Улю, запертую в детской, и невесту, болтающую по телефону в другой комнате. И всё встало на свои места!
Борис понял, что ни одна женщина не сможет стать настоящей мамой для Ульяны. Не стоит даже пытаться. Уж лучше няни. Они получают деньги и несут ответственность за ребёнка. С них можно требовать, а не понравится, рассчитать. С женой такой номер не пройдёт.
И вот Ульяне девятнадцать. Она папина дочка. Ласковая и домашняя, и в то же время с характером. Учится в экономическом университете и Борис считал, что далеко пойдет. Его дочка самая лучшая, самая умная девочка на свете! Она многого добьется и преуспеет жизни.
Песня Виктора Цоя закончилась и Борис легонько толкнул в плечо закрывшую глаза дочку.
— Ладно уж, включай свою музычку. До города пятнадцать километров осталось, как-нибудь уж потерплю.
Ульяна оживилась, достала из кармана яркой ветровки флешку. Вдруг напряглась, уставившись в лобовое стекло.
— Пап, что это там, авария?
— Похоже на то. Надо остановиться, все равно дорога перегорожена. Похоже, что-то серьезное.
Сказав, что авария серьезная, Борис очень смягчил. Авария была ужасная!
Фура сломалась на дороге и остановилась. Включив аварийные сигналы, водитель выставил аварийный знак. Почему этого не заметил водитель на иномарке, непонятно. Легковушка залетела под фуру и от передней её части осталась груда металла.
Выжить в этой машине шансов не было. От того места, где раньше был капот, валил дым и вырывался язычок пламени.
Остановившиеся на месте аварии водители поспешно отбегали, предполагая, что искореженная иномарка вот-вот взорвется. Борис Андреевич тоже не подходил близко, жалея только об одном, что позволил Ульяне выйти из машины и увидеть здесь этот ужас.
— Уля, вернись в машину, быстро вернись! — скомандовал он дочери.
Но она, как заворожённая, смотрела на разбитую иномарку и медленно к ней приближалась.
— Папа, там парень на заднем сиденье. Посмотри, он, кажется, жив.
— Да не может быть! Какой там, жив, — закричал кто-то из людей, остановившихся на трассе. — Там невозможно выжить. Отходите, отходите, сейчас рванёт.
Борис Андреевич смотрел туда, куда указывала дочка. Дым становился гуще, и сложно было рассмотреть. Но ведь точно, парень. Кажется, он пошевелил головой.
— Папа, ты видел? — вскрикнула Ульяна. — Он точно пошевелил головой. Он живой.
— Мужики, может быть, попробуем вытащить? — закричал Борис. — Давайте по-быстрому, сгорит весь парнишка. Уля, я буду ему помогать, если только ты вернешься в машину. Вернись!
Девушка отбежала, но внутрь автомобиля не села. Стояла и смотрела напряженно на отца. И под этим взглядом Борис Андреевич не мог отступить. К тому же, времени на раздумья не было, помедлишь чуть-чуть и парень сгорит. Он побежал к искорёженной иномарке, понимая, что никто не пошёл с ним. Боятся мужики, всё понятно.
Но вот один вроде решился. Подбежал с монтировкой. Задняя дверь была почти целой, но она не поддавалась. Борис с неожиданным помощником отгибали её монтировкой. Вдруг и тот, единственный решивший помочь, убежал. Убежал, когда огонь вспыхнул сильнее.
— Я всё, у меня семья… — выдохнул мужик и трусцой поскакал к обочине, где стояла толпа наблюдавших.
Борис остался один. Он еще яростнее заработал монтировкой. Дверь поддалась. Парень стонет, его лицо в кро.ви. Хватая парнишку под мышки, Борис молился только об одном — чтобы ноги пострадавшего были не зажаты, чтобы получилось вытащить его из машины.
И мольбы были услышаны! Борис вытащил парня, оттащил на пару метров. Только тогда подскочили несколько человек. Помогли, унесли молодого человека, находящегося без сознания на безопасное расстояние.
Минуты не прошло, как раздался глухой хлопок, и груда железа, оставшаяся от машины, полыхнула огнем.
— А скорую кто-нибудь вызвал?
— Да вызвали, конечно. Но пока она приедет из города. Парень плох совсем, может не дождаться.
— Папа, давай мы его отвезем, — дергала Бориса за рукав Уля. И откуда она появилась здесь, в толпе?
— Нельзя, дочь, нельзя его перевозить, это скорая должна сделать.
— Да вези уже, мужик! — взволнованно попросил водитель фуры, обрадованный, что хоть кто-то выжил. — Вези, а то всё зря, зря… Пока эту скорую дождёшься!
— Да вон уже скорая едет, — сказал кто-то, и Борис выдохнул.
И все равно ему пришлось ехать следом за скорой. Дочка настояла. Уж очень она прочувствовалась судьбой парня. Очень ей хотелось, чтобы он выжил. Да и сам Борис, вытащив его из автомобиля, считай что вырвав из огня, почувствовал свою ответственность. Почувствовал, что не может взять и так просто поехать сейчас домой. Провести вечер, как ни в чем не бывало.
Они ехали за скорой до самой больницы. Когда пострадавшего увезли в реанимацию, остались ждать в приемном покое. Ждать и надеяться на хорошее известие. Врач вышел меньше, чем через час. Сказал, что травм угрожающих жизни нет.
— Парень будет жить, а вот ходить вряд ли. Позвоночник поврежден.
— А можно к нему? — вдруг спросила Уля. — Можно зайти, как-то приободрить?
— Пока нет, — отрицательно покачал головой врач. — В реанимацию нельзя. Можете прийти завтра, в палату.
Парнишку звали Артем, ему двадцать два года и он художник. Оказывается в наше время художник не обязательно должен быть бедным и голодным. Артем очень неплохо зарабатывал, рисуя комиксы, шаржи, создавая дизайнерские проекты. Он жил отдельно от родителей и сам зарабатывал себе на хлеб, хотя родители у него довольно обеспеченные люди. Были…
Во время аварии они сидели на передних сиденьях. Отец за рулем, мама рядом. Сидели там, где от машины остался металлолом. Семья ехала с юга. Им очень хотелось проводить больше времени с сыном, и они уговорили Артема на совместный отдых. На обратном пути часть дороги проехал за рулем Артем, потом сел его отец.
Артем видел, что папа засыпает за рулем. Уговаривал отдохнуть, поменяться местами, но до родного города оставалось так мало. Мужчина отмахивался, уверял, что в норме. И все-таки уснул…
Все это Борис Андреевич и Ульяна узнали от самого парня, когда навещали его в больнице. Навещали не один раз. Ходили целую неделю, пока Борис Андреевич не убедился, что у Артема есть родная тетя, есть родственники. У парня есть люди, готовые помочь, поддержать.
Борис тогда перестал приходить, а вот Ульяна не перестала. Каждый день она навещала Артёма. И поначалу мужчина это одобрял. Его девочка выросла сострадательной. Она сопереживает, она помогает. Это прекрасно.
Но вот только время шло. Артёма выписали, выписали в инвалидном кресле, а Уля так и продолжала его навещать. Теперь уже ходила к парню домой. Вот тогда Борис напрягся, стал присматриваться к дочери. Увидел блеск в ее глазах, летящую походку и глуповатую улыбку.
Да она же влюбилась! Влюбилась в парня-инвалида.
Мужчина решил с дочерью поговорить.
— Уль, Артем уже дома, может ты перестанешь бегать к нему каждый день? У него есть родные, есть тетка, которая хорошо помогает. Мне кажется, от твоих ежедневных посещений начала страдать учеба. Или там что-то большее, чем сострадание?
— Большее, папа, — улыбалась Ульяна. — Артем мне нравится, и мне кажется, я нравлюсь ему.
Борис Андреевич похолодел.
— Уль, ну ты ведь понимаешь, что он может никогда не встать? Ты же слышала, что говорят врачи.
— И что такого, папа? Я не думала, что ты такой ханжа. Да, он в инвалидном кресле, что с того? Я не стала тебе сразу говорить, чтобы не пугать, но сейчас скажу. Я люблю Артема и не брошу его из-за того, что он не может ходить.
Что тут было сказать дочери? Борис слишком хорошо Ульяну знал. Характер у нее имеется. Запретить ей он не сможет. Начнет давить, сделает только хуже и оттолкнет дочку от себя.
Но разве же он ханжа? Что такого, что он желает для своей дочери лучшего будущего, чем жизнь с инвалидом? Она еще не понимает, что это такое, она слишком молода. Она будет привязана к больному человеку, которому требуется уход. А Ульяна, если полюбит, отдастся чувству целиком. Она забросит учебу, не сделает карьеру. С таким, как Артём, она не посмотрит мир. Она будет привязана, прикована к парню. Но Уля ещё слишком молода, чтобы это понять!
Борис Андреевич плохо спал ночью. Впервые у него закололо в груди, в области сердца. Он не хотел такого будущего для своей дочери.
Утром он, суровый, не выспавшийся, с мешками под глазами, долез дочь до университета и решительно развернулся. Он не поехал на завод, он поехал в другую сторону. Туда, где жил Артем. Мужчина знал адрес, забирал пару раз оттуда Улю.
Дом новый, современный, со пандусом для инвалидов и двумя лифтами. Тут можно жить даже на инвалидной коляске. Артём привыкнет, он справится!
Похоже, что парень уже неплохо справлялся, потому что очень быстро открыл Борису Андреевичу дверь. Открыл и откатился, улыбаясь.
— Здравствуйте, я очень рад, проходите.
Артём многократно благодарил Бориса за спасение, ещё в больнице. Похоже, и сейчас рад его видеть. А мужчина не смог улыбнуться в ответ. Как улыбаться, когда такой тяжёлый разговор предстоит?
— Может, чаю? — предложил Артём.
— Не надо чаю, я ненадолго. Давай тут поговорим, — замер мужчина в коридоре.
Непроизвольно осмотрелся. Хороша квартира — просторные комнаты, современный ремонт, дорогая мебель. Артём — сын обеспеченных родителей и сам умеет неплохо зарабатывать. Он не пропадёт, у него всё будет хорошо.
Всё хорошо, даже без Ули….
Борис Андреевич всё вздыхал, не зная, как начать. По его напряжённому лицу Артём понял, что не для любезной беседы мужчина пришёл.
Улыбка сползла с лица парня, он тоже напрягся.
— Вы, наверное, про Ульяну поговорить хотели?
— Да, про нее. Что у тебя с моей дочерью? — рубанул Борис.
— А что может быть у парня с девушкой? — неловко повел плечом Артем. — Я еще не знаю, как она ко мне относится, но в своих чувствах я абсолютно уверен. Я люблю вашу дочь.
— Вот, значит, как? Ты уверен! — переступил с ноги на ногу Борис Андреевич. — Уверен он! А в вашем будущем ты уверен? Давай говорить начистоту. Скорее всего, ты навсегда останешься в инвалидном кресле. Я не утверждаю, но, большая вероятность. И ты хочешь, чтобы Уля была к тебе прикована? Я хотел для своей дочери светлого будущего, открытых горизонтом. Хотел, чтобы она поездила по миру, чего-то добилась. А ты, как гиря, привязанная к ногам. Обуза для Ули. Ты будешь ее сковывать, тянуть вниз. Может быть, я не имею тебе права это говорить, и, может быть, ты пошлешь меня куда подальше, но она моя единственная дочь. У меня больше никого нет.
— Я и послал бы вас в другой ситуации, — Артём опустил голову. — Но я не могу этого сделать. Я обязан вам жизнью. Мне уже рассказали подробности того, что случилось на дороге. Никто не пошёл вытаскивать меня, только вы. Знаете, я очень люблю Ульяну. Но если вы просите… А что, если я встану? Если смогу? Врачи ведь сказали, что шанс есть. Если пройти реабилитацию, усиленно заниматься.
— А если нет? Если не встанешь? Сейчас ты привяжешь Ульяну к себе еще больше, и она уже не сможет тебя предать. Знаешь, я опаздываю.
Борис неловко задрал рукав, посмотрел на часы, не видя времени. Ему было стыдно, будто он совершает что-то низкое.
— Я опаздываю. — повторил он. — Я сказал, а ты уж сам решай.
Он выскочил, прикрыл за собой дверь. Там, за дверью, тишина. Оставалось только надеяться, что Артём услышал его и примет правильное решение. Правильное решение, думая не о себе, думая об Ульяне. О том, как будет лучше для неё. Предстояло узнать, какой Артём человек.
Борис узнал это в тот же вечер, когда Ульяна вернулась от парня зарёванной. Она пробежала мимо отца, закрылась в своей комнате. Не открывала и не хотела разговаривать до утра. И только утром, за завтраком, они смогли немного поговорить. Давно Борис не видел свою дочь такой расстроенной. Он не помнил, видел ли вообще! Возможно, тогда, когда от старости скончался ее любимый питомец, кот Барсик. Тогда Ульяна так же плакала, как вчера вечером, была так же сумрачна.
— Дочь, ты скажешь мне, что случилось или нет?
— Артем попросил меня больше не приходить, — Ульяна ответила бесцветным, ровным голосом. — Он сказал, что моя помощь ему больше не нужна, и чувств он ко мне никаких не испытывает, кроме благодарности. А мое внимание и мои каждодневные визиты становятся навязчивыми.
Девушка говорила так безразлично, что у Бориса мурашки по спине поползли. Именно в этом безразличии весь трагизм, вся тоска. Когда дочери особо плохо, она не истерит. Она именно так выражает горе, отплачется, а потом становится безучастной. И, пожалуй, сейчас все намного хуже, чем после кончины Барсика.
Одному Борис был безумно рад. Артем принял решение в пользу Ульяны! Он подумал о ней, а не о себе. Он человек, настоящий человек и лучшего мужа для своей дочери Борис не мог хотеть. Если бы только не инвалидность…
Прошел год.
Целый год прошел с тех самых пор, как Ульяна рассталась с Артемом. Рассталась, но не забыла. Борис это видел. Дочка не становилась прежней. Она отошла, могла повеселиться, посмеяться, даже дурачилась, но глаза стали другими. Грустные глаза Ульяны постоянно наталкивали Бориса на мысль, а не совершил ли он ошибку. Вдруг он зря вмешался в жизнь дочери, вдруг он этим сделал ее несчастной. Все чаще и чаще Борис начал задумываться о том, чтобы съездить к Артему, узнать, как он.
Артём пришёл сам. Пришёл своими ногами! Не очень уверенно, с тростью, но пришёл. Позвонил в дверь, и когда Борис, открыв, удивлённо отступил, вошёл в прихожую с огромным букетом белых роз.
Борис онемел от удивления, у него не было слов. Зато слова нашлись у Ульяны. Она вышла в прихожую, сложила руки на груди, и, кажется, даже не удивилась.
— Привет! Ходишь? Рада за тебя! Зачем пришел?
— Вот, это тебе, — протянул розы Артем.
Пошатнулся, оперся плечом о стену. На ногах он держался еще не совсем твердо.
— Я пришел, чтобы пригласить тебя на свидание.
— Друзей, вроде, на свидания не приглашают. А ты сказал, что относишься ко мне по-дружески, — Ульяна даже не подумала взять букет.
— Я врал, — заявил Артём. — Я всё врал. Никогда я не относился к тебе по-дружески.
На этих словах парня Борис сильно испугался. Если Артём сейчас скажет правду, Ульяна, с её характером, обидится на отца. Да что там, обидится? Это очень мягко сказано!
Но, похоже, Артём не собирался его выдавать.
— Уля, с самого первого дня, когда я тебя увидел, я не мог относиться к тебе по-дружески. Ты мне очень нравилась, я тебя полюбил. Поэтому и прогнал. Не хотел быть для тебя обузой. Я поднялся только благодаря тебе. Желание быть с тобой рядом сильнее всего. Оно заставляло меня проходить все нужные процедуры, тренироваться. Оно толкало вперед, сквозь боль. Оно поставило меня на ноги.
Борис Андреевич не увидел, он почувствовал, как упали руки Ульяны, до этого скрещенные на груди. Руки дочери упали, прекращая оборону.
Мужчина почувствовал себя лишним.
— А знаете что, молодежь, пойду-ка я немного прогуляюсь. Говорят, очень полезно дышать свежим воздухом перед сном.
Он ушел. Ушел, чувствуя, как снова щемит в груди. На этот раз уже от счастья. Рядом с ее дочерью будет настоящий мужчина! Сильный, мужественный человек, которого Борис, рискуя жизнью, когда-то вытащил из горящего автомобиля.
Именно это Артем сказал на свадьбе, когда через полтора года женился на Ульяне. Он взял слово и поднял тост за свою новую семью, за человека, спасшего ему жизнь. Этим Артём дал понять, что не держит на тестя зла, не обижается и понимает его не очень хороший поступок, о котором знали только они двое.
