— Аня, я ухожу, прости. Дело в том, что Люда в положении, а я всегда хотел детей, похожих на меня — сказал Иван, собрал сумку с вещами и ушёл.
Щелчок замка. И тишина.
Я стояла посреди нашей квартиры и смотрела на дверь. Как будто ждала, что он вернется. Скажет: «Шучу!» Расхохочется своим смехом и потреплет меня по волосам…
Но дверь не открылась.
А я? Я не плакала. Странно, да? Десять лет вместе, планы на будущее, общая ипотека — и ни одной слезинки. Только пустота. Такая, знаете, космическая. Когда кажется, что внутри тебя эхо от собственного дыхания.
Телефон завибрировал. Мама.
— Аня, как дела? Как Иван?
— Мам, я перезвоню потом…
Положила трубку и села в прихожей. Прямо там, где он стоял минуту назад. И мне почему-то захотелось ударить его — именно этого. Боли. Хоть чего-то настоящего.
«Люда в положении».
Эти слова крутились в голове, как заевшая пластинка. Люда — его коллега по работе. Блондинка с кудряшками и вечно удивленными глазами. Я её видела на корпоративах. Она всегда подходила ко мне:
— Анечка, какой у вас Ваня замечательный! Повезло же вам!
Ага, повезло…
Встала. Пошла на кухню. Включила чайник и тут же выключила. На что мне чай? Открыла холодильник — там его любимый творог с изюмом. Взяла упаковку и… швырнула в мусорное ведро.
— Твой изюм, Иван Петрович! — крикнула в пустоту.
И тут до меня дошло. До конца дошло. Он ушел.
Просто взял и ушел. Без объяснений, без попыток что-то исправить. Без «давай попробуем еще раз». Ничего. Сумка, слова про детей — и привет.
А знаете, что самое обидное? Мы пытались. Несколько лет пытались завести ребенка. Врачи, анализы, процедуры… Говорили — стресс мешает. «Расслабьтесь, и всё получится». Хорошо расслабился, да, Ваня?
Телефон снова. Незнакомый номер.
— Алло?
— Это Аня? — голос женский, осторожный.
— Да, а вы кто?
— Я… Люда. Мне нужно с вами поговорить.
Сердце ухнуло куда-то в пятки. Она звонит? Серьезно?
— О чём говорить? — голос мой звучал на удивление спокойно.
— Может встретимся? Кафе «Солнышко», знаете? Через час.
— Зачем?
— Пожалуйста…
Я могла отказаться. Должна была отказаться! Но что-то внутри остановило — любопытство? Месть? — заставило сказать:
— Хорошо. Через час.
«Солнышко» — это забегаловка. Дешевые столики, пластиковые стулья и запах жареной картошки. Я пришла раньше и заказала кофе. Американо, без сахара. Горький, как моя жизнь — подумалось мне, и я хмыкнула. Какая же я драматичная!
Люда появилась ровно через час. В бежевом плаще, с сумкой-клатчем. Выглядела… обычно. Даже живот пока не видно.
Она села напротив, сняла перчатки.
— Спасибо, что пришли.
— Не за что — буркнула я. — Говорите, что хотели.
— Он вам сказал про ребёнка?
— Сказал. Поздравляю.
Она вздрогнула от моего тона.
— Аня, я не знала, что он… что у вас всё серьезно.
— Десять лет вместе — это серьёзно, как думаете?
— Он говорил, что вы расстались…
Я чуть не поперхнулась кофе.
— Что?!
— Полгода назад он сказал, что вы расстались. Что живете как соседи, что у вас ничего не осталось…
Мир поплыл перед глазами. Полгода? Полгода он врал нам обеим?
— Это… это неправда — выдавила из себя.
— Я понимаю. Понимаю сейчас — Люда потянулась к салфеткам. — Аня, я не хотела разрушать ваши отношения. Честное слово! Если бы знала…
— А что бы вы сделали? — перебила я. — Отказались от ребенка?
Она замолчала. И в этой тишине был ответ.
— Понятно — кивнула я. — А теперь что? Зачем эта встреча?
— Он хочет развестись с вами. Оформить всё быстро и… жениться на мне.
— Ах вот оно что! — я встала так резко, что стул опрокинулся. — Пришли узнать, буду ли я скандалить? Требовать что-то? Половину квартиры?
— Нет! Я просто…
— Что «просто»? — голос мой становился громче. Люди за соседними столиками уже оборачивались. — Просто хотели посмотреть на дуру, которую этот Ваня дурил десять лет?
— Я хотела извиниться…
— Не надо. Знаете что? Передайте своему Ване — пусть присылает документы на развод. Буду только рада избавиться.
Я развернулась и пошла к выходу. А потом остановилась и обернулась:
— И ещё. Раз уж он умеет так врать… как вы думаете, только ли мне он врал?
Лицо Люды побледнело.
— Удачи вам — добавила я и вышла.
На улице было холодно. Ветер трепал волосы, хотелось плакать, но слёз всё не было. Зато появилось что-то другое. Злость? Нет, не то слово.
Свобода. Да, именно свобода. Странная такая, болезненная, но свобода.
Домой я вернулась через три часа. Гуляла по городу, думала, строила планы. А планов оказалось много. Очень много.
Первым делом — сменить замки. Пусть его вещи остаются, но в мою квартиру он больше не войдёт.
Вторым — найти хорошего юриста. Раз хочет развод — получит. Только по всем правилам.
А третьим…
Третьим делом я достала телефон и набрала номер Максима. Моего однокурсника, который три года назад предлагал мне работу в его компании. Тогда я отказалась — Иван против был. «Зачем тебе карьера?»
— Макс? Это Аня. Помнишь, ты предлагал мне должность арт-директора? А предложение ещё актуально?
— Анька?! Конечно! Когда заедешь?
— Завтра утром устраивает?
— Более чем! Что случилось?
— Жизнь случилась — усмехнулась я. — Жизненные планы поменялись кардинально.
Повесив трубку, я огляделась. Квартира казалась больше без его присутствия. Светлее. Просторнее.
Пора было начинать жить по-новому. И впервые за много лет мне этого по-настоящему захотелось.
Но история на этом не заканчивается.
Прошло три недели
Через три недели, когда я уже работала у Макса, когда успела сменить замки и подать на развод, когда начала наконец-то чувствовать себя собой… раздался звонок в дверь.
За дверью стоял Иван. Небритый, с букетом увядших роз.
— Анька… можно войти? Мне нужно кое-что тебе сказать…
Я смотрела на него через щель приоткрытой двери. Новый замок работал исправно.
— Говори здесь.
— Пожалуйста… — в его голосе появились нотки, которых я не слышала годами. Мольба? Отчаяние?
— Нет. Что хотел — говори.
Он сжал розы так сильно, что шипы впились в ладонь. Пошла кровь.
— Я ошибся, Аня. Страшно ошибся…
— И что?
— Люда… она меня обманула. Ребенок оказывается не мой.
Я почувствовала, как внутри что-то екнуло. Но не сочувствие. Не жалость. Что-то другое.
— Ах вот как… И теперь ты вернулся?
— Она призналась вчера. Сказала, что настоящий отец — её бывший. Что она использовала меня… Я это случайно узнал от её подруги. А потом добился признания от неё самой.
Слезы покатились по его щекам. Настоящие слёзы. Иван плакал.
— Знаешь, что я тебе скажу? — голос мой был удивительно ровным. — Мне… всё равно.
— Как всё равно?! Аня, мы же десять лет…
— Именно. Десять лет. И за эти десять лет ты выбрал первую же юбку, которая помахала тебе хвостиком.
— Я был дурак! Понимаю теперь…
— Нет, Ваня — я покачала головой. — Дураком ты не был. Ты был эгоистом. Есть разница.
Он вытер лицо рукавом. Розы упали к его ногам:
— Что мне теперь делать? Куда идти?
— Не знаю. И знаешь что? Это твои проблемы. Впервые за десять лет — твои проблемы.
— Анька…
— Не Анька. Не твоя Анька. Аня. Просто Аня. Которая больше не будет тебя спасать.
Я уже закрывала дверь, когда он выкрикнул:
— А если бы ты всё-таки простила?
Остановилась. Подумала.
— Знаешь… Это было бы моей ошибкой.
— Почему?
— Потому что не верю тебе. Потому что ты бы снова ушел. При первой же возможности. К какой-нибудь другой…
Дверь захлопнулась.
Прошло полгода
Я переехала в Питер через месяц после развода. Теперь я здесь жила.
По работе в новом открывшемся филиале… Новая работа, новые люди, новая жизнь.
Я сидела в кафе на Невском.
— Извините, это место свободно? — услышала мужской голос.
Подняла глаза. Высокий мужчина лет сорока, в очках, с добрыми морщинками вокруг глаз.
— Свободно — улыбнулась.
— Антон — протянул он руку.
— Аня.
— Красивое имя. Подходит вам.
Мы разговорились. Оказалось, он архитектор. Разведён, есть дочка-подросток. Живет с ней вдвоем, воспитывает. Любит театр, книги, долгие прогулки.
— А вы? — спросил он. — Семья есть?
— Нет — ответила я без тени грусти. — Но я не против завести.
Он улыбнулся.
— Дети — это здорово. Но знаете, что ещё здорово?
— Что?
— Когда встречаешь человека, с которым хочется их завести.
Я засмеялась. Впервые за долгое время — искренне, от души.
— Слишком рано об этом говорить, не находите?
— Возможно. А может, наоборот — слишком поздно. Жизнь коротка, чтобы тратить время на неподходящих людей.
Мы просидели в том кафе до закрытия. Говорили обо всём и ни о чем. О работе, мечтах, книгах, фильмах. О том, каково это — начинать сначала после тридцати.
— Страшно? — спросил Антон, когда мы выходили на улицу.
— Что именно?
— Доверять снова. Верить, что не предадут.
Я подумала. Где-то в Москве Иван, наверное, пытался склеить свою жизнь. Может быть, нашел новую Люду. А может, сидит и плачет над нашими фотографиями.
— Знаете что? — сказала я наконец. — Я поняла одну вещь. Предательство — это не про того, кто предает. Это про того, кого предают. Про его выбор — что с этим делать.
— И что вы выбрали?
— Жить. Просто жить. И если кто-то захочет жить рядом — пожалуйста. А если нет… — я пожала плечами. — Я справлюсь.
Антон остановился прямо под фонарем.
— Аня, а можно мне… можно попробовать жить рядом?
Я посмотрела на него. На его открытое лицо, искренние глаза. На руки без обручального кольца — он снял его два года назад, после развода.
— Можно попробовать — сказала я. — Но предупреждаю — я больше не спасаю. И не позволяю себя спасать.
— А что позволяете?
— Любить. Если получится.
Он протянул мне руку. Теплую, надежную.
— Попробуем?
— Попробуем.
Мы пошли по Невскому. И я вдруг поняла: это не конец истории о предательстве. Это начало истории о том, что бывает после. О том, что жизнь не заканчивается от того, что кто-то хлопнул дверью.
Иногда она только начинается.
