— Ириночка, доченька, мне очень нужны деньги… Совсем плохо стало с долгами, — Галина Петровна сжала телефонную трубку так, что побелели костяшки пальцев.
— Мам, ну что ты! У меня сейчас ремонт, муж говорит экономить надо, — в голосе дочери слышалась раздражённая усталость.
— Ира, меня из квартиры выселят! Двести тысяч должна банку, а пенсия только двенадцать…
— А почему именно я должна? У тебя трое детей!
Галина Петровна прикрыла глаза. В памяти всплыли годы, когда она отказывала себе в новом пальто, чтобы купить Ирине модные сапожки. Тогда дочка была такой красивой, умной — настоящая надежда семьи. Андрей и Светлана смотрели завистливо, но молчали.
— Ирочка, ты же помнишь, сколько я в тебя вложила… Институт твой, свадьба, первый взнос за квартиру — всё из моих сбережений.
— Мам, прекрати! Я не просила меня баловать!
Трубка замолчала. Галина Петровна опустилась на продавленный диван и посмотрела на уведомление из банка. «Последнее предупреждение». Как же так получилось? Она же всё для детей делала, каждую копейку для них откладывала…
На следующий день позвонила Андрею.
— Сынок, помоги мамочке…
— Мам, ты же знаешь, у меня зарплата копеечная. Да и честно говоря, всю жизнь Ирке доставалось всё лучшее. Пусть теперь отдает.
— Андрей, она отказывается.
— Что?! — голос сына сорвался на крик. — Эта неблагодарная…
Светлана отреагировала ещё жёстче:
— Мам, а ты что думала? Всегда её выделяла, нам объедки доставались. Я в секонд-хенде донашивала, а ей новые платья покупала! Теперь пусть расплачивается!
— Светочка, но она же не хочет…
— Заставь! Ты ей подарила целую жизнь!
Через неделю Галина Петровна собрала всех троих в своей квартире. Стол накрыла скромно — деньги на продукты почти кончились.
— Дети мои дорогие, — начала она дрожащим голосом, — мне очень тяжело об этом говорить, но…
— Мам, хватит канителить, — Ирина листала телефон, не поднимая головы. — Все всё понимают.
— Ты всю жизнь на неё тратилась, а нам крохи! — Андрей ударил кулаком по столу. — Помню, как я в старых ботинках в школу ходил, а ей новые сапоги каждый сезон!
— Да что уж там, — подхватила Светлана, — я вообще в общаге жила, потому что на мою комнату в общежитии денег не было. А мадам институт частный оплачивали!
— Я не просила меня баловать! — Ирина наконец подняла голову. — Это был её выбор!
— Ирочка, милая, я же для тебя старалась… — прошептала мать.
— Мам, прекрати! Я тебе ничего не должна. Хватит меня этим долгом душить!
— Как ты можешь так говорить с матерью?! — взорвался Андрей.
— А ты что, поможешь ей? Или только языком трепать умеешь? — Ирина встала, взяла сумочку.
— У меня нет таких денег!
— Вот и у меня нет. И не будет.
— Ирина! — закричала Светлана. — Ты выпила мамину кровь всю жизнь!
— Я никого не заставляла. Захотела потратить — потратила. Теперь расхлёбывайте сами.
— Доченька, подожди… — Галина Петровна попыталась встать.
— Не доченька я тебе! Надоело! Живите как знаете.
Дверь хлопнула. Андрей и Светлана переглянулись.
— Мам, прости, но у меня ипотека, дети… — Андрей неловко пожал плечами.
— И у меня дочка в институт поступает, — добавила Светлана. — Ты же понимаешь…
Через полчаса квартира опустела. Галина Петровна сидела за столом, уставившись на недоеденные бутерброды. На подоконнике завяли цветы — поливать их было некому.
Прошло полгода. Квартиру всё-таки отобрали. Галина Петровна нашла крохотную комнату в коммуналке за восемь тысяч. Соседка оказалась алкоголичкой, по ночам буянила.
Дети изредка звонили из вежливости.
— Мам, как дела? — спрашивала Светлана.
— Нормально, доченька.
— Ну ладно, мне бежать надо.
Андрей интересовался здоровьем:
— Мам, ты как? Лекарства покупаешь?
— Покупаю, сынок.
— Это хорошо. Ну, я тебе ещё позвоню.
Ирина не звонила вообще.
В свой семидесятый день рождения Галина Петровна сидела в полутёмной комнате с кружкой остывшего чая. На столике лежала единственная открытка — от соседки из старого дома.
Она взяла фотографию, где они всей семьёй стояли у новогодней ёлки. Ирина тогда училась в институте, сияла в новом платье. Андрей морщился — ему не купили модную куртку, на которую не хватило денег. Светлана угрюмо смотрела в сторону.
— Никто даже не вспомнил… — прошептала она в пустоту.
За стенкой соседка включила громкую музыку. Галина Петровна накрыла фотографию платком и легла на узкую кровать, повернувшись к стене.
На столе остывала кружка чая. Больше её никто не допил.
