-Галя! Галя, выходи, я знаю, ты дома.
Вот уже пять минут трясла верхний край старой железной калитки соседка Галины, Люба. Она знала, если калитка заперта на засов изнутри, значит, хозяйка дома.
А Галина, тем временем, ходила по дому и чертыхалась:
-Вот же, опять нечистый принес. И чего она все ходит и ходит? Без приглашения. Никакого спаса от нее нет. И ведь не уйдет же, пока не открою.
-Галя, я к тебе с новостью пришла. Ну? Открывай же!
Обычно новости у Любы были просроченные, давно уже всем известными. Хотя…Однажды она рассказала про то, что скоро гречка подорожает. И в магазине уже почти разобрали эту, всенародно любимую, крупу, а заодно и туалетную бумагу, так, на всякий случай.
Галина тогда успела, ей достались последние восемь пачек гречки и двадцать пять рулонов туалетной бумаги. Правда, такси пришлось вызывать, сама бы не дотащила это до дома.
Правда и то, что гречка подорожала. Но ненадолго, вскоре старая цена вернулась. Но сэкономила же хоть немного.
А то что Витька к Лариске по ночам бегает, при живой то жене. Или что Аська забеременела, а от кого не знает. Или о том, что от Аделины с утра опять перегаром разило, так об этом весь поселок знает.
Но тут любопытство все же разобрало Галину.
-Чего разоралась на всю улицу? Ну, заходи, коли пришла, — отодвинула она тяжёлый засов.
Надо сказать, что забор у Галины был низким и хлипким, через такой легко перемахнуть можно. А вот калитка. Калитка да — железная и засов изнутри массивный. А вот снаружи ничего такого. Когда женщина уходила из дома, она просто накидывала проволочный круг на штырь, чтобы калитка не открывалась от ветра. Тогда все знали, что хозяйки нет дома.
Вот так и жила, совсем одна, дети по городам разъехались, приезжали пару раз в год, вместе с внуками, поочередно, то дочь, то сын, по большим праздникам или в летние отпуска.
Но подруги то у Галины были, которые в гости приходили, а она к ним. Подруг своих она любила, а вот соседку не очень, считала ее наглой.
-Ну что, в дом пойдем или на на лавочке посидим?
— Давай в доме, на улице жарко, — предложила Люба.
Вошли в дом, сели за стол.
-Ну, рассказывай, что тебя на этот раз ко мне привело? — спросила хозяйка.
-Мне бы это, чайку, — попросила гостья.
Галина нарочито громко вздохнула, словно напоминая Любе о том, что та опять заявилась в гости с пустыми руками. Но говорить об этом было бесполезно, не раз уже говорила.
-Ладно, пойду чайник поставлю.
Потом пили чай, гостья щедро насыпала сахар в чашку и смаковала крепкий черный напиток, отпивая маленькими глоточками.
-Ну не томи, сказывай уже, что за новость? — не терпелось Галине.
-А конфетки у тебя нет? Или печеньки?
— Ну и наглая же ты, Люба, — не утерпела Галина, — хоть бы раз хоть одну конфетку принесла.
— Ну ты же знаешь, пенсия у меня маленькая, — жалобно посмотрела на хозяйку гостья.
-А у меня что, другая пенсия? — ворча, поставила Галина на стол вазу с шоколадными конфетами, — особенная?
Хоть и недовольна она была такой гостьей, но в угощении никогда не отказывала.
— Так ведь это, помнишь, когда ты съела что то и тебя разобрало? Я тебя таблеткой выручила, — с довольным видом развернула конфету Люба, — а то ты и до аптеки бы не добежала!
И начала с удовольствием хихикать, представляя себе, как это могло быть.
-Так ты меня один раз выручила, а ко мне чаевничать все время приходишь, — укорила Галя.
-Так и у тебя конфетки не всегда есть, зимой вон, только варенье, — выкрутилась гостья.
-Так ведь оно, варенье то, тоже еще сварить надо.
-Так ведь абрикос и вишни у тебя прямо во дворе растут, — продолжила словесную перепалку Люба.
-Так ведь их сперва сорвать надо, помыть, долго варить и в банки закатать. А газ? А сахар?
-Вот я и говорю — сахар, — расстроилась Люба, — пенсия у меня маленькая, а сахар, нынче, боком выходит.
-Да уж, и как в этом году варенье буду варить, сама не знаю, — согласно всплеснула руками Галина.
-Ну так я тебе чего хотела сказать, сегодня вышла во двор с утра, у меня же удобства на улице. А ноги больные, пока дочикиляю. Небо чистое, ни единого облачка, у Настасьи утки крякают…
-Ты мне давай, без излишнего романтизма, — строго перебила Галина.
-И тут слышу: «Хозяйка, абрикосы-виноград есть? Покупаем!» У меня то ничего нет, вишня, да слива, сама понимаешь. А у тебя есть.
-Ну и что мне с того, ко мне же не приходили?
-А я телефон взяла, вот он, — вытащила Люба смятую бумажку из кармана халата и положила на стол, — позвони им, и они к тебе приедут. Половину ягод продашь, сахар купишь, а с другой половины варенья наваришь. Ну как я тебе, — потянулась рукой женщина к следующей конфете.
-В прошлом году тоже скупали, — задумалась Галина, — но больно мало давали за ведро. А в этом году урожай обильный, можно подумать. Тем более, что мои варенье больно то не едят, вон, банки с прошлого года остались.
-Ну вот, я же дело всегда говорю, — обрадовалась Люба, — а что у тебя за варенье осталось?
И полезли женщины в погреб банки перебирать. Уходила соседка с сумкой, а там и помидорчики соленые, и огурчики, и несколько баночек с вареньем.
А еще Люба мнительная была. Дома всегда перед телевизором сидела, и как услышит новость какую неприятную, для нее словно конец света наступал. Прибегает к Галине, держась за сердце, и давай рассказывать. Только чай ее со сладостями, да железная выдержка Галины, и успокаивали.
Но однажды идет Галина по поселку и останавливает ее знакомая.
-Что, чаю для Любы жалко? — спрашивает.
-Для гостей никогда ничего не жалею.
-А чего же она вчера у меня спрашивала, не называешь ли ты ее среди людей наглой?
-Ну, и что ты ей ответила? — у Галины пробежал по спине неприятный холодок, несмотря на летнюю жару.
-А так и сказала, что наглая она и есть, если по гостям без спросу шляется. Это в наши времена, когда мы еще детьми были, помню, никто никого заранее не предупреждал. Все в гости друг к другу просто так ходили. А теперь, как это, правила гостевого этикета. Эвон как…
-Так раньше и мобильных телефонов не было, — парировала Галина, — вот и приходили, не предупредив. А сейчас чего проще: взять да позвонить, договориться…
Разговор этот Галине не понравился, выследила она соседку, когда та из двора вышла:
-Ты зачем это по поселку ходишь и сама «на комплименты» напрашиваешься? Разве я когда за спиной у тебя про тебя чего скажу?
-Все говорят друг у друга за спиной. Мало мы кого с тобой вместе обсуждали?
-Так то обсуждали, — многозначительно произнесла Галина, — а то осуждали. Если я и говорю иной раз то, что ты наглая, так это тебе в глаза. А за глаза никогда. Нечто ль, мне чаю жалко? И не заходи ко мне больше, больно надо мне потом от людей выслушивать…
Люба обиделась, но…Она не из тех людей была, кто долго обижается. Все равно бы пришла. Но тут в стране объявили карантин и все засели в своих домах, боялись на люди выходить.
И вскоре Галина узнала, что Любы не стало. Нет, не из-за коварной хвори, а из-за своей гипертрофированной мнительности. Насмотрелась гробов по телевизору, наслушалась новостей со всего света, вот сердце ее и не выдержало (история реальная, описана со слов героини рассказа). Автор С любовью к вам
И как-то грустно стало Галине, тошно. Попросить бы у Любы прощения за свои последние слова, а уже не у кого. Объяснить бы ей, что она тоже человек, со своими горестями и печалями, с нервами…И что вовсе не чая ей было жалко с конфетами, а погорячилась она. Вон, лежат теперь эти конфеты, а угостить некого!
И что жизнь у Любы была тяжелой, она понимает. Инвалид по зрению с детства, родители ее рано покинули белый свет. Замуж так и не вышла, детей не нарожала. Пенсию по инвалидности получала маленькую. На работу не устроишься. Еще вроде и не старой бабенкой была, а ходила уже с трудом, и выглядела как старушонка.
Подруг у Любы не было, только вот к ней, к Галине на чай ходила, новости свои немудреные приносила. Чай пила с наслаждением, каждый раз как в первый раз. Как будто это самый экзотический в мире напиток. От конфетки откусывала деликатно, по чуть чуть.
Прошло еще время, люди начали выходить на улицу и снова ходить друг к другу в гости. И подруги приходили к Галине на чай с конфетами со своими пирогами, и она к ним. Но нет-нет, а женщина прислушивалась, не гремит ли калитка. Гремит, а ветра нет. Наверное, Люба пришла.
-Ну, заходи, Люба, садись, — отодвигала она стул, на котором всегда сидела соседка, — сейчас с тобой чай пить будем. Пусто мне без тебя, Люба, не хватает чего-то. Твоих неожиданных визитов, простоты твоей и наивности. Разговоров с тобой ни о чем…Твоего детского восприятия всего на свете. Твоего наслаждения от простого, от самого малого…Многому ты меня научила. Прости, Господи, души наши грешные!
