— Мама, а где чистые полотенца? В ванной ничего нет! — голос Кати разнесся по всей даче.
Валентина Михайловна вздохнула, вытирая руки о передник. Третий час она стояла у плиты, готовя обед на десятерых. Банки с малиновым вареньем выстроились на столе, как солдаты перед парадом.
— В комоде, в большой спальне. Нижний ящик, — ответила она, помешивая варенье. — Только аккуратнее там, не разворачивай всё!
— Ничего я не разворачиваю! — фыркнула Катя, проносясь мимо кухни в халате. — И вообще, почему их нельзя просто в ванной держать, как у нормальных людей?
Валентина Михайловна хотела ответить, что если бы кто-то помог ей развесить вчерашнюю стирку, то полотенца давно бы уже лежали на своих местах. Но промолчала. Своя правда до детей всё равно не доходила.
— Мам, а кофе есть? — на кухню влетел взъерошенный Андрей, её средний. — Я там пробежаться решил, а потом, может, поработаю немного.
— В верхнем шкафчике, — она указала половником. — Только молоко закончилось. Димка весь приговорил под свои хлопья.
Андрей скривился:
— Опять? Вот бестолочь! Мог бы хоть раз в магазин сходить, раз столько жрёт.
— Сам дуй в магазин, герой! — послышался сонный голос Димы из коридора. — Мне, между прочим, сегодня вообще на работу выезжать.
— В воскресенье? — усмехнулся Андрей. — Ну-ну.
— Удалёнка тоже работа! — Дима появился на пороге кухни. — Мам, а завтрак будет?
Валентина Михайловна подавила желание швырнуть половник на пол. Третий день подряд она вставала в шесть утра, чтобы всё успеть. Прополола клубнику, повесила две машинки стирки, затеяла варенье. А они даже не замечали.
— Яичница осталась, разогрей себе, — ответила она. — Я варенье доварю и пойду в магазин.
— А я думал, блинчики будут, — разочарованно протянул Дима. — Как в прошлое воскресенье.
— Ну раз сам не способен, то и не нуди, — заступился Андрей, высыпая кофе в турку. — Видишь, мама занята.
— Да мне не сложно, — вдруг сказала Валентина Михайловна, поражаясь собственным словам. — Только варенье докончу…
— Маааам! — в кухню ворвалась Катя с мокрыми волосами. — Там в бойлере опять вода прохладная! Помылась как эскимос!
— Так вы же втроём подряд душ принимали, — вздохнула Валентина Михайловна. — Я предупреждала, что бойлер не резиновый.
— Бабуля! — на кухню влетели два маленьких урагана, внуки Кати. — А мультики где включать? Там пульт не работает!
— Батарейки сели, наверное, — ответила Валентина Михайловна. — В комоде должны быть запасные, сейчас…
— Мам, ты не отвлекайся, — остановила её Катя. — Я тут подумала, может, шторы в гостиной постирать? Они какие-то пыльные.
— Сегодня? — в голосе Валентины Михайловны промелькнуло смятение. — Я хотела ещё смородиновое варенье сделать…
— Тебе же не сложно, — пожала плечами Катя. — А мы с Алёшей к Веркиным на шашлыки собрались. Вернёмся к ужину. Дети тут с тобой побудут.
Валентина Михайловна застыла с половником в руке. В голове пронеслась чреда таких же выходных — она крутится как белка в колесе, а все вокруг считают это нормой.
— Хорошо, — вдруг спокойно сказала она, выключая плиту. — Варенье подождёт.
Она сняла передник, аккуратно повесила его на крючок и вышла из кухни. Три пары недоумевающих глаз уставились ей вслед.
Через пять минут Валентина Михайловна вернулась, одетая для выхода — лёгкое платье, соломенная шляпка, в руках — маленькая сумочка.
— Я ухожу, — просто сказала она.
— Куда? — опешил Андрей, застыв с туркой в руках.
— В парк. К озеру. Потом, может, в кино. С подругой, — она говорила отрывисто, будто сама не верила своим словам. — Вернусь вечером. Может быть.
— А варенье? — растерянно спросил Дима.
— А шторы? — эхом повторила Катя.
— А ужин? — хором спросили внуки.
Валентина Михайловна посмотрела на них с неожиданной для себя улыбкой.
— Малина переварится — будет джем. Шторы подождут до понедельника. А насчёт ужина… — она помедлила. — Там, на холодильнике, висит список. Прочитайте его внимательно.
И вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Оставшись одни, дети уставились друг на друга. Такого за двадцать лет они не помнили.
— Что это с ней? — Катя первой нарушила тишину.
— Давайте посмотрим, что за список, — Андрей подошёл к холодильнику и сорвал прикреплённый магнитом листок.
Дети столпились вокруг. Ровным почерком Валентины Михайловны было написано:
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ОБЯЗАННОСТЕЙ НА ВОСКРЕСЕНЬЕ:
Завтрак/ужин — каждый сам себе
Обед — Дима (есть курица в холодильнике)
Дети — ответственность Кати (не бабушки!)
Магазин — Андрей (список покупок на обороте)
Доварить варенье — желающие
Развесить бельё — КТО УГОДНО, КРОМЕ МЕНЯ
Помыть посуду — ВСЕ, кто её использовал
— Это шутка такая? — Катя скривилась, выхватив листок. — Она меня с детьми оставила? У меня планы были!
— У всех планы, — буркнул Дима, открывая холодильник. — Только у мамы, значит, их быть не может?
Андрей забрал список и внимательно осмотрел его.
— А знаете, — задумчиво произнёс он, — я даже не помню, когда мама последний раз куда-то выбиралась просто так, для себя.
— Не драматизируй, — отмахнулась Катя. — Она сама всё всегда делает. Я вон пыталась ей помочь в прошлый раз с грядками, так она всё переделала по-своему.
— Потому что ты как курица лапой там всё раскорябала, а не прополола, — хмыкнул Дима.
— А сам-то! Обещал крыльцо починить ещё в мае!
— У меня работа!
— У всех работа!
Они могли бы продолжать бесконечно, но внуки Кати — семилетний Костик и пятилетняя Алиса — начали хныкать.
— Есть хотим…
— Ба-а-абуля всегда блинчики делает…
Катя схватилась за голову:
— Чем я их кормить буду? Алёшка уже, наверное, машину разогревает!
— Отмени свои шашлыки, делов-то, — пожал плечами Андрей. — Мать твоих детей, в конце концов, ты.
— Вот именно! — подхватил Дима. — А я… я могу и за продуктами сходить.
— Нет уж, — неожиданно твёрдо сказал Андрей. — Мама меня записала, я и пойду. А ты, — он ткнул пальцем в сторону брата, — отвечаешь за обед. Вся курица на тебе.
Дима хотел возразить, но осёкся. Что-то в твёрдом взгляде Андрея его остановило.
— Ладно, — неожиданно для себя сказал он. — С обедом я разберусь.
Катя тяжело вздохнула, понимая, что шашлыки накрылись медным тазом.
— Тогда я… я займусь бельём и детьми, — сдалась она. — Только кто-нибудь сделайте им бутерброды, пока я разберусь с сушилкой.
Они посмотрели друг на друга, будто заново знакомясь. Внезапное исчезновение матери превратило их из гостей в хозяев. И это оказалось… непривычно.
Кухня превратилась в поле боя. Дима, закатав рукава, колдовал над курицей, обложившись специями и посудой.
— Я не понимаю, как соус делать, — бормотал он, листая рецепт в телефоне. — Ну почему она не могла просто инструкцию оставить?
— Позвони ей, — предложил Андрей, составляя список покупок.
— Да нет уж, — неожиданно упрямо ответил Дима. — Разберусь как-нибудь. Не маленький.
За окном Катя развешивала бельё, то и дело поглядывая на детей, которые носились по участку.
— Костик! Не лезь в малину! — её голос то и дело доносился в открытое окно. — Алиса, куда ты потащила кота?
Андрей усмехнулся, вычёркивая очередной пункт из списка покупок.
— Слушай, а как мама всё успевает? — вдруг спросил он. — У меня от одного списка голова кругом.
Дима пожал плечами:
— Привычка, наверное.
— А может, нам просто… наплевать было? — тихо спросил Андрей.
На кухню ворвалась взъерошенная Катя:
— Там Алиса коленку разбила! Где у мамы пластыри?
— Откуда я знаю? — огрызнулся Дима, отрываясь от курицы. — В ванной поищи.
— Боже, что за бардак в аптечке, — доносилось из ванной. — Как тут что-то найдёшь…
Минуту спустя Катя промчалась обратно с пластырем.
Андрей сложил список и направился к двери:
— Я в магазин. Диме нужны специи для курицы, плюс молоко, хлеб, яйца… и сто мелочей, которые как-то сами собой всегда есть в доме.
— Купи сок детям, — крикнул ему вслед Дима. — И пиво мне!
— Щас! Разбежался, — буркнул Андрей, выходя. — Сам себе купишь, когда курицу сделаешь.
Дима остался один на кухне. Он посмотрел на недоваренное варенье и вздохнул. Ягоды, кажется, начали пригорать. Он снял джезву и убавил огонь.
— Так… — пробормотал он, глядя на рецепт. — Как мама всё это запоминает?
Спустя час Андрей вернулся с тремя тяжёлыми пакетами.
— Это всё нужно? — ужаснулась Катя, помогая разбирать покупки.
— Пусть дома будет, — неожиданно серьёзно ответил Андрей. — Не хочу, чтобы мама опять за всем бегала.
Запах из духовки разносился по всему дому. Дима, потный и довольный, открыл дверцу и осторожно достал противень.
— Вроде не сгорело, — с гордостью сказал он.
Катя вымыла перепачканные в земле руки детей и усадила их за стол:
— Так, мелкота, сегодня дядя Дима вас кормить будет.
— А бабуля где? — спросил Костик, подозрительно глядя на курицу.
— У бабули выходной, — твёрдо сказала Катя. — Она тоже человек, между прочим.
— Вы поссорились? — не отставала Алиса. — Бабуля обиделась?
Взрослые переглянулись.
— Почему сразу обиделась? — нахмурился Андрей. — Может, устала просто.
— От нас? — удивился Костик.
— От готовки, — поспешил вставить Дима. — Я вот всего час повозился, а уже вымотался.
— А она каждый день, — тихо добавила Катя. — И завтрак, и обед, и ужин. И варенье. И стирка…
Повисла неловкая пауза.
— Можно я ей позвоню? — спросил Андрей. — Просто… убедиться, что всё в порядке.
— Давай после обеда, — сказал Дима. — Дадим ей отдохнуть. По-настоящему.
Они неуклюже расселись за столом. Без Валентины Михайловны даже самая привычная семейная сцена казалась неправильной.
— Я салат сделала, — вдруг сказала Катя, доставая из холодильника миску. — Из тех овощей, что мама утром приготовила. Это… несложно оказалось.
Дима разложил курицу по тарелкам.
— Соус, возможно, не как у мамы, — предупредил он. — Но я старался.
— Всё нормально, — улыбнулся Андрей. — Главное, что съедобно.
Они ели молча, погрузившись каждый в свои мысли. И только стук ложек по тарелкам нарушал тишину.
— Придётся ещё и посуду помыть, — вздохнула Катя, оглядывая гору грязной посуды.
— Вместе справимся, — вдруг решительно сказал Дима. — За полчаса управимся.
Солнце клонилось к закату, когда они закончили с уборкой. Дети, измученные непривычно активной тетей Катей, заснули в дальней комнате. Взрослые собрались на веранде, не зная, чем себя занять.
— Может, позвоним маме? — нерешительно предложил Дима. — Уже восемь вечера. Она говорила, что вернётся к ужину…
— Дай ей отдохнуть, — осадила его Катя. — Думаешь, ей больше всех надо домой бежать?
— Дело не в этом, — Андрей покрутил в руках телефон. — Просто… непривычно как-то. Без неё.
Они замолчали, прислушиваясь к звукам вечернего сада. Стрекот цикад, далёкий лай соседской собаки и плеск воды из озера создавали умиротворяющую симфонию.
— А знаете, — вдруг сказала Катя, — я даже не помню, когда последний раз сидела вот так, просто слушая вечер. Обычно в телефоне, в делах, в суете…
— Угу, — отозвался Дима. — А мама, наверное, каждый вечер вот так сидит. После того, как всех накормит, перемоет, переделает.
— Да ладно тебе, — поморщилась Катя. — Не драматизируй. Ей нравится о нас заботиться.
— Нравится заботиться — не значит нравится быть невидимкой, — неожиданно резко ответил Андрей. — Чокнуться можно, когда тебя воспринимают как часть интерьера — работающую технику, которая просто должна функционировать.
— Ты с чего такой философ вдруг? — усмехнулся Дима.
— Просто… задумался, — Андрей пожал плечами. — Сегодня мы все, как муравьи, бегали с этим обедом, бельём, покупками. А она одна, каждый день. И без выходных.
— У неё вся жизнь — мы, — пожала плечами Катя. — Сама же всегда говорит: «Главное — вы здоровы и сыты.»
— И ты в это веришь? — Андрей покачал головой. — Это же… это же какая-то защитная реакция. Думаешь, у неё нет своих интересов, желаний? Она что, робот?
— Ну, она ходит на свой хор ветеранов, — вспомнила Катя. — И с соседкой иногда в театр…
— Раз в год, по обещанию, — отрезал Андрей. — А мы этого даже не замечаем.
Они снова замолчали. С улицы послышался шум подъезжающей машины.
— Пойду встречу, — Дима вскочил и направился к калитке.
Через минуту он вернулся с растерянным видом:
— Это не мама. Сосед вернулся.
— Может, всё-таки позвоним? — забеспокоилась Катя. — Вдруг что случилось?
— С чего вдруг? — нахмурился Андрей. — Она взрослый человек. Имеет право задержаться.
— Да, но…
— Что «но»? — перебил её Андрей. — Ты о детях беспокоишься? Так они спят уже. Или о том, что некому завтрак приготовить?
— Не говори глупостей! — вспыхнула Катя.
— А что я такого сказал? — Андрей развёл руками. — Мы в кои-то веки остались без мамы на один вечер, и уже паника. А она без нас — каждый день, пока мы по своим делам.
— Ты к чему клонишь? — напрягся Дима.
— К тому, что мы превратили её жизнь в бесконечное обслуживание, — отрезал Андрей. — А сами даже спасибо сказать забываем.
— Я всегда говорю спасибо! — возмутилась Катя.
— Правда? — Андрей скептически поднял бровь. — А когда последний раз ты спрашивала, как у неё дела? Не «что на ужин», а как она, что чувствует, о чём думает?
Катя открыла рот, но не нашлась с ответом.
— Вот и я о том же, — кивнул Андрей. — Мы все такие. Выросли, а всё равно как дети — дай, подай, принеси. Она должна, мы — нет.
— Да ей нравится о нас заботиться! — повторила Катя, но уже не так уверенно.
— Заботиться — да, — согласился Андрей. — Быть прислугой — вряд ли.
В саду скрипнула калитка. Все трое замерли, ожидая.
На веранду вошла Валентина Михайловна — немного уставшая, но с неуловимо изменившимся лицом. Она будто светилась изнутри.
— Мама! — вскочил Дима. — Ты где была?
— Гуляла, — просто ответила она, ставя сумочку на стол. — С Ниной Петровной встретилась, посидели у озера. Потом в кино сходили.
— В кино? — изумилась Катя. — В наш деревенский клуб, что ли?
— А что такого? — пожала плечами Валентина Михайловна. — Там сегодня французскую комедию крутили. Очень, кстати, смешная.
Она оглядела притихших детей и улыбнулась:
— Вы как тут? Справились?
— Более-менее, — неуверенно ответил Дима. — Курицу я пожарил, вроде вышло неплохо.
— Бельё я развесила, — добавила Катя. — И за детьми присмотрела. Алиса коленку разбила, ничего страшного.
— А я сходил в магазин, — закончил Андрей. — И всё купил по твоему списку. И даже больше.
Валентина Михайловна кивнула, присаживаясь в кресло.
— Молодцы, — просто сказала она. — Я почему-то и не сомневалась.
— Мам, — вдруг тихо сказал Андрей. — Мы тут говорили… в общем, прости нас.
— За что? — искренне удивилась она.
— За то, что нагружаем тебя, — вздохнула Катя. — Всё на тебе: и готовка, и уборка, и дети, и сад…
— И мы воспринимаем это как должное, — закончил Дима. — Будто так и надо.
Валентина Михайловна помолчала, глядя куда-то вдаль.
— Знаете, — наконец произнесла она, — я и сама виновата. Приучила вас, что я всё сделаю. Взвалила на себя, не просила помощи. А потом обижалась, что вы не догадываетесь.
Она улыбнулась:
— Но сегодня… сегодня было хорошо. Просто побыть собой, а не только мамой и бабушкой.
— Так что с этим делать будем? — спросила Катя после паузы. — Теперь ты всегда будешь так исчезать?
Валентина Михайловна рассмеялась:
— Нет, конечно. Но выходной мне бы не помешал.
— Выходной? — переспросил Дима. — Как это?
— Обычно, Дим, — терпеливо пояснила она. — Один день в неделю, когда я не готовлю, не убираю и не решаю чужие проблемы. День, когда я принадлежу себе.
Андрей вдруг хлопнул ладонью по столу:
— Воскресенье! Каждое воскресенье — твой день. Мы берём всё на себя.
— Все вместе, — подхватила Катя. — И завтрак, и обед, и детей.
— Только объясни, как всё делать, — попросил Дима. — А то я чуть с этой курицей с ума не сошёл.
Валентина Михайловна с нежностью посмотрела на своих выросших детей.
— Вы справитесь, — просто сказала она. — Сегодня же смогли.
— Еле-еле, — честно признался Дима.
— Зато теперь понимаем, каково тебе с нами, — улыбнулась Катя, придвигаясь ближе. — Прости, что мы были такими… такими невнимательными.
— Эгоистами, — прямо сказал Андрей. — Давайте называть вещи своими именами.
— Ладно вам, — Валентина Михайловна махнула рукой. — Выходной — это всё, что мне нужно. Не больше.
— А ещё мы повесим твой список на видном месте, — решительно сказала Катя. — И будем соблюдать правила.
— Какие? — удивилась Валентина Михайловна.
— Из твоего списка, — пояснил Андрей. — Про посуду, белье и прочее.
— И добавим ещё пункты, — подхватил Дима. — Про регулярную помощь с садом, например.
Валентина Михайловна тихо рассмеялась:
— Какие вы у меня всё-таки замечательные, когда захотите.
— Вот только не начинай опять нас нахваливать, — проворчал Андрей. — Лучше скажи, что ты хочешь на завтрак. Мы приготовим.
— Я? — она задумалась. — Яичницу с помидорами. И кофе. Я научу вас варить настоящий кофе.
— Договорились, — кивнула Катя. — А теперь расскажи про кино. Что за комедия? О чём?
Валентина Михайловна с удовольствием стала рассказывать сюжет, жестикулируя и смеясь. Дети слушали, не перебивая, будто впервые видели свою мать такой оживлённой и счастливой.
Наутро Валентина Михайловна проснулась не в шесть, как обычно, а в восемь. Из кухни доносились голоса и звон посуды. Она подошла к двери и замерла, прислушиваясь.
— Так, соль добавил? — спрашивал Андрей.
— Добавил, добавил, — отвечал Дима. — Теперь помидоры.
— Кофе почти готов, — сообщала Катя. — Только сливки найти не могу.
Валентина Михайловна улыбнулась и тихо вернулась в постель. Ещё пять минут можно было понежиться.
Впервые за много лет она никуда не спешила.
