— Гав! – донеслось со двора.
Лев Сергеевич выглянул в окно. Вроде никого, но Снежок забеспокоился, а значит, надо проверить. Алабаи – умный народ, никогда не лают просто так.
В раннем весеннем утре, казалось, не было никакой опасности. На участке тихо – да тут обычно тихо, дом в хорошем месте стоит, и до леса, и до озера недалеко, — а вот за участком… Слышались дальние голоса, и Снежок стоял, напружинившись и насторожив уши. Караулил.
— Кто там, дружище? – спросил у него Лев Сергеевич. – Алкоголики?
Пьяных Снежок ненавидел и погавкивал на них иногда, даже издалека. О цепном псе пенсионера, живущего на улице Лесной, знал весь окрестный неблагополучный элемент и даже под страхом смерти на участок бы не сунулся.
— И гавкает, и гавкает, спасу никакого нет! – послышался визгливый голос, и над забором возникло перекошенное лицо соседки. – Когда ты уже собаку свою заткнешь, а?! Спать невозможно!
— Так вы ведь и не спите, — возразил Лев Сергеевич.
— Ишь, умный какой, указывать мне будет, что делать! Пса своего заткни лучше! – и голова исчезла.
Лев Сергеевич вздохнул. Будучи человеком интеллигентным, он старался с людьми не скандалить.
— Ты, Лёва, иногда мягкий слишком, вот тебе на шею и садятся, — говорила, случалось, покойная жена Таня. Это была чистая правда: ругаться с людьми Лев Сергеевич не умел и, что самое главное, не хотел, полагая, будто все вопросы можно решать переговорами. Частенько его система давала сбой – как в случае с соседкой, например.
Раньше Лев Сергеевич собаку не держал. Когда несколько лет назад купил дом и переехал сюда из города, жил так, однако быстро понял: если у тебя есть, что взять, рано или поздно придут и возьмут. Какой там романтический быт русской деревни! Быт деревни XXI века – это глухие заборы, цепные псы, пьянство. Пьют те, у кого с заборами и псами не сложилось, да и те, у кого все вроде налажено, тоже пьют. «Трезвенник и язвенник» Лев Сергеевич смотрелся на этом фоне типичной жертвой, и в дом таки попробовали залезть.
Сын Миша, узнав о произволе, решил проблему быстро. Приехал в компании пары суровых мужичков: один наладил в доме сигнализацию, а второй споро соорудил на участке вольер для собаки. С заднего сиденья внедорожника Миша извлек гигантский комок пуха, из которого настороженно смотрели карие глаза, и торжественно вручил отцу.
— Держи, бать. Будет тебе защита.
Сейчас Снежку исполнилось три года. Алкаши к участку не приближались, зато соседка Валентина Ярославовна страха не знала. Жила она, как и Лев Сергеевич, одна, животных ненавидела любой ненавистью, а потому на каждое «гав» Снежка разражалась гневной тирадой. Лев Сергеевич и объяснять пробовал, и подкупом не побрезговал – тортик презентовал… Тортик Валентина взяла, но ругаться не перестала.
…Следующим утром Лев Сергеевич по старой привычке проснулся рано. Он лежал в кровати и не мог понять, что не так. Казалось бы, все в порядке: занавески тронуты золотистым светом, обещающим хороший день, но… А потом пенсионер сообразил: цепь не звенит. Рано утром Снежок всегда совершал обход территории, и позвякивание цепи было таким же привычным элементом, как шум деревьев и пение птиц.
Лев Сергеевич, как был, в пижаме, ринулся на улицу. Снежок лежал у будки и не шевелился. Лев Сергеевич ощупал собаку – она дышала – и набрал номер сына.
Миша приехал очень быстро. Вдвоем они загрузили Снежка во внедорожник и рванули в ветеринарку, где и провели следующие несколько часов. Врачи буквально вытащили пса с того света. Пожилой усатый ветеринар мрачно сказал:
— Еще часок бы, и все. Отраву ему подкинули. Выясняйте, кто.
— А я тебе говорил, надо сразу камеры ставить! – ругался Миша по дороге обратно. Снежка пока оставили в клинике. – А ты – неприлично, неприлично! Щас я сделаю тебе неприлично! – и добавил уже тише: — Кто мог его отравить, как думаешь?
— Думаю, соседка. – Лев Сергеевич снял и протер очки. Впервые в жизни ему не хотелось быть… понимающим. – Она его ненавидит.
— А алкаши ваши местные?
— А им-то что с того, что собаку отравят? В доме все равно сигнализация.
— Логично, — согласился Миша. – Значит, будем ловить на живца.
Когда приехали, из-за забора возникла Валентина.
— Где собачка-то ваша? – ехидно поинтересовалась она. – Отгавкался?
— Живой, — отмахнулся Лев Сергеевич, как с сыном договорились. – Привезу через пару дней. Врач сказал, диета у него будет особая, нельзя ничего запрещенного есть, иначе помрет.
— Вот же ж, — посетовала Валентина и скрылась.
Миша слово сдержал: камеры на участок привезли. А через несколько дней и Снежка вернули, посадили на цепь. Пес был вялый, но Льву Сергеевичу радовался так, что чуть с ног не сбил.
Миша приехал вместе с друзьями, и они засели «в засаде». В основном, конечно, пиво пили, но и на камеры посматривали. Снежок бродил по территории, привычно позвякивая цепью.
Через пару часов, когда сгустилась темнота, за соседским забором возникло движение. Что-то мелькнуло, и неподалеку от вольера шмякнулся какой-то кусок.
«Мяса кинула», — подумал Лев Сергеевич, наблюдавший за тем, что транслируют камеры.
Миша ринулся на улицу, за ним – его приятели. Принесли, действительно, мясо, а потом отправились к соседке, от которой возвратились через полчаса.
— Она? – грустно спросил Лев Сергеевич.
Сын кивнул.
— Она. Надо же так собак не любить… Пакостная бабка. Я ей объяснил, что заявление мы сейчас напишем, но попридержим. А ход ему дадут, если она попробует хоть раз еще в твою сторону или на Снежка посмотреть.
— Спасибо, — пробормотал Лев Сергеевич. – Как странно… Человек – а хуже собаки…
