— Ты уезжаешь? Вот так просто? — Тамара смотрела, как Виктор складывает рубашки в дорожную сумку. — Хоть бы детям позвонил, объяснил.
— Что объяснил? Что я банкрот? Что нас выселят через месяц? — он даже не повернулся. — Оставь меня в покое, Тамара. Я все продумал.
— Продумал? — она схватила недоглаженную рубашку. — Ты нас по миру пустил, а теперь сбегаешь! Двадцать лет вместе, а ты… Ты хоть понимаешь, что со мной будет?
Виктор наконец повернулся. Его лицо казалось Тамаре чужим — жестким, замкнутым.
— Будешь жить у своей сестры. Я уже созвонился с ней.
— Ты… что?! — Тамара выронила рубашку. — Ты позвонил Вале? Сам?
— А что такого? Я сказал, что у нас временные трудности. Ты поживешь у нее, пока я не устроюсь в городе.
Тамара почувствовала, как ее лицо горит от унижения. Он распорядился ее жизнью, как вещью. Без спроса. Без разговора.
— Значит, наш дом заберут? — в горле стоял ком. — Все, что мы строили годами?
— Заберут или не заберут — какая разница? — Виктор резко застегнул молнию на сумке. — Я уже не могу платить ипотеку. Банк прислал последнее предупреждение.
— Но если бы ты не брал тот кредит на ферму! Я же просила подождать. Говорила, что нам пока не тянуть такие деньги!
— Сейчас легко винить меня, да? — Виктор хлопнул ящиком комода. — Теперь ты самая умная. А когда я строил террасу, когда менял окна — тогда тебя все устраивало.
Тамара стояла, прижавшись к дверному косяку. Виктор, ее муж, человек, с которым она прожила половину жизни, превратился в незнакомца.
— Сколько ты должен банку? — Тамара пыталась говорить спокойно.
— Много, — он отмахнулся. — Больше, чем мы сможем заплатить.
— Я спрашиваю конкретную сумму, Витя.
— Три миллиона, — он произнес это тихо, почти шепотом. — Проценты набежали за просрочку.
Тамара прикрыла глаза. Три миллиона. Она столько за всю жизнь не заработает в их селе.
— И ты просто уезжаешь? А как же обещания? Клятвы? В горе и в радости, помнишь?
— Хватит причитать! — он ударил кулаком по комоду. — Я еду в город. Буду там искать работу. Может, через полгода смогу что-то наладить.
— Ты врешь, — Тамара подошла к нему вплотную. — Уже сколько ты мне врешь? Месяц? Два? Когда ты последний раз платил банку?
Виктор поднял сумку.
— Я должен идти. Перекладные ходят редко.
— Перекладные? — Тамара вцепилась в его рукав. — Ты даже машину продал? И мне ничего не сказал?
— Послушай, — он стиснул зубы. — Я пытался всё сохранить. Но не получилось. Мне нужно всё начать заново. В городе. Без…
Он замолчал, но Тамара услышала недосказанное: «Без тебя».
— Шесть месяцев, Тома, — он поправил воротник куртки. — Нужно просто переждать.
— А за это время банк отберет дом, да? Выставит меня на улицу? Все наше имущество пойдет с молотка?
— Не драматизируй, — он отвел глаза. — Я уладил с банком. Они дали отсрочку.
— Врешь, — она покачала головой. — Я видела извещение. Его принесли на прошлой неделе. Ты даже не открыл конверт.
Виктор шагнул к выходу, но Тамара загородила дорогу.
— Витя, останься. Мы справимся вместе. Я найду работу в городе. Буду ездить хоть каждый день…
— Хватит, — он прикрыл глаза. — Я давно всё решил.
— Давно? — сердце Тамары пропустило удар. — То есть, ты уже давно это планировал?
Он не ответил, и в его молчании она прочитала правду.
— Не ради денег, да? — голос Тамары стал тихим. — Скажи мне правду. Хоть раз в жизни.
Тяжелая тишина повисла между ними.
— Я встретил другую, — он наконец сказал это, глядя в пол. — Она работает в областном центре. У нее свое дело.
— И когда ты успел? — Тамара обхватила себя руками. — Пока я пыталась наладить наш быт? Или пока ухаживала за твоей мамой в больнице?
— Вот, опять упреки, — он тяжело вздохнул. — Я же говорю — так будет лучше для всех. Я уеду, ты переждешь у Вали.
— А дети? Что я скажу Кате и Максиму?
— Скажешь правду, — он пожал плечами. — Что их отец — банкрот. Что он все потерял.
—
Тамара сидела на кухне, перебирая квитанции. Стопка извещений от банка выросла за последние месяцы. На каждом — печать, красные буквы предупреждений. Она пыталась понять, когда всё пошло под откос. Полгода назад Виктор был воодушевлен идеей расширить хозяйство — взял кредит на постройку фермы. Обещал, что они заживут по-новому. Теперь она сидела в пустом доме, которым владела лишь номинально — еще несколько недель, не больше.
Зазвонил телефон. Номер ее сестры Валентины.
— Тома, ты там как? — голос Вали звучал обеспокоенно.
— Нормально, — Тамара отодвинула квитанции в сторону.
— Собрала вещи? Я завтра пришлю Игоря с машиной. К обеду будет.
— Валь, может не надо? — Тамара потерла висок. — Я тут думаю… Может снять комнату в райцентре, устроиться на работу…
— Какую работу, Тома? — в голосе сестры зазвучало раздражение. — В пятьдесят три года? В нашей глуши? Опомнись! Все нормальные давно уехали.
Тамара промолчала. Валя продолжила более мягко:
— У нас места много. Игорек в своей комнате, мы с Петей в спальне. А тебе — гостевую. Там тихо, окна в сад.
— Я знаю, Валя, — Тамара сглотнула. — Спасибо вам с Петей. Просто… это как подачка.
— Что за глупости? — Валентина возмутилась. — Какая подачка? Ты моя сестра! Петя сам предложил. Сказал: «Тамаре сейчас тяжело, пусть поживет у нас, сколько нужно».
По щеке Тамары скатилась слеза.
— Валь, я что, правда такая дура? Как я могла не заметить, что Витя… что он…
— Прекрати, — отрезала Валентина. — Он тебя не стоит, этот предатель. Двадцать лет прожили, а он сбежал, как крыса с корабля. Бессовестный!
Тамара подошла к окну. За стеклом начинался февраль — серый, промозглый. Яблони в саду стояли голые, почерневшие.
— Банк прислал новое извещение, — тихо сказала Тамара. — Дают десять дней на выселение.
— Господи! — выдохнула Валя. — Тома, так быстро?
— Я думала, что у меня еще месяц…
— Так, — голос Вали стал деловым. — Я сейчас же звоню Игорю. Он приедет завтра утром, к девяти. Собирай самое необходимое. Остальное потом заберем.
Тамара положила трубку и обвела взглядом кухню. Здесь они с Виктором завтракали каждое утро. Здесь росли ее дети. Здесь она планировала встретить старость.
Стук в дверь вырвал ее из размышлений. На пороге стоял молодой человек в темно-синем пальто, с папкой в руках.
— Тамара Ивановна? — он вежливо улыбнулся. — Я представитель банка «Региональный». Могу я войти?
— Вы понимаете, что произошло, Тамара Ивановна? — молодой человек говорил мягко, словно объяснял что-то ребенку. — Ваш муж не платил по кредиту уже четыре месяца. Плюс проценты по ипотеке.
Тамара сидела, сцепив пальцы. Рядом лежали документы — стопка бумаг с печатями, подписями.
— Но вы давали отсрочку… — начала она.
— Мы давали, — кивнул представитель банка. — Два раза. Ваш муж приходил, писал заявление. Говорил, что вот-вот продаст урожай, расплатится. Но ни копейки так и не внес.
— А я даже не знала, — горько усмехнулась Тамара. — Он мне не говорил, что ходил к вам.
Молодой человек — его звали Денис — неловко поправил галстук.
— Тамара Ивановна, я понимаю, что вам трудно. Но банк не благотворительная организация. Мы уже пошли на уступки… дважды.
Тамара вдруг подняла глаза:
— А если продать дом? Сами. Найти покупателя. Может быть, хватит расплатиться?
Денис пожал плечами:
— Теоретически — да. Но у вас мало времени. Через десять дней начнется процедура принудительного взыскания.
— Десять дней, — Тамара покачала головой. — Кто купит дом за десять дней?
— Банк мог бы выкупить его, — осторожно предложил Денис. — Но, конечно, не по рыночной стоимости.
— А по какой?
Он назвал сумму, и Тамара вздрогнула. Вполовину меньше, чем они с Виктором потратили на строительство.
— Это грабеж, — тихо сказала она.
— Это бизнес, — пожал плечами Денис. — Вот, ознакомьтесь с предложением, — он протянул ей еще один документ. — Если согласны, подпишите. Деньги поступят на счет в течение трех дней. За вычетом долга, разумеется.
— И что останется? — Тамара уже догадывалась.
— Около трехсот тысяч.
— Триста тысяч, — повторила она. — За двадцать лет жизни.
Денис неловко молчал. Потом заговорил опять, уже мягче:
— Тамара Ивановна, на вашем месте я бы согласился. Дом все равно заберут. А так хоть что-то останется.
Она взяла ручку. Рука дрожала.
— А Виктор? Он должен подписать?
— Уже подписал, — Денис показал подпись на обороте. — Вчера приезжал в офис.
Значит, Виктор знал. Все спланировал. И банк, и отъезд, и даже ее переезд к сестре.
— Дайте время до завтра, — Тамара отложила ручку. — Я должна подумать.
Когда Денис ушел, Тамара обошла дом. Спальня, где выросли дети. Гостиная с камином, который Виктор сложил своими руками. Кухня с окном на сад. Все, что она любила, все, что считала своим.
Телефон снова зазвонил. На этот раз — дочь.
— Мам, ты как? — голос Кати звучал встревоженно. — Мне Валя звонила, сказала…
— Я в порядке, — перебила Тамара. — Не волнуйся.
— Как не волноваться? Папа уехал, вас выселяют! Что происходит? Почему вы молчали?
— Катя, я сама только вчера узнала, — Тамара присела на диван. — Отец… он скрывал от меня проблемы.
— Он мне тоже не звонит, — горько сказала Катя. — Трубку не берет. Послала ему сообщение, так даже не прочитал.
— Он нашел другую женщину, — вдруг сказала Тамара, удивившись собственной прямоте. — В городе.
— Что?! — Катя охнула. — Мама, ты уверена?
— Он сам сказал. Перед отъездом.
Повисла тишина.
— Мам, — наконец сказала Катя, — приезжай к нам. Мы с Андреем поговорили. У нас места мало, конечно, но…
— Спасибо, доченька, — мягко ответила Тамара. — Но я поеду к Вале. У вас своя жизнь, маленькая квартира. Я справлюсь.
— Но как же так? — в голосе Кати звучали слезы. — Вы же всегда были… я думала, у вас все хорошо.
— Я тоже так думала, — тихо ответила Тамара.
После разговора с дочерью она вышла в сад. Холодный ветер пронизывал насквозь, но ей было все равно. Под яблоней сидел соседский кот — рыжий, толстый. Увидев Тамару, он лениво потянулся.
— И ты меня бросаешь, Рыжик? — Тамара присела рядом, погладила теплый бок. — Ну, хоть ты не уезжай в город к молодой кошке.
Кот заурчал, прижался к ее руке.
— Представитель банка приходил, — сказала она, словно кот мог понять. — Говорит, дом заберут. Всё заберут.
Рыжик моргнул желтыми глазами, будто сочувствуя.
Утро наступило серое, промозглое. Тамара не спала всю ночь. Сидела на кухне, перебирая старые фотографии. Свадьба. Рождение Кати. Первые шаги Максима. Переезд в новый дом. Двадцать лет жизни на прямоугольных глянцевых карточках.
Стук в дверь раздался ровно в девять. Племянник Игорь — высокий, нескладный, с отцовскими чертами лица — неловко переминался на пороге.
— Теть Том, мама просила пораньше выехать. Там дождь обещают к обеду.
— Проходи, Игорек, — Тамара пропустила его в дом. — Чаю хочешь?
— Не, спасибо, — он огляделся. — А что грузить будем?
Тамара указала на два чемодана и несколько коробок в прихожей.
— Только это? — удивился Игорь. — А остальное?
— Остальное остается тут, — Тамара попыталась улыбнуться, но губы не слушались. — Мебель, техника, посуда — все банку отходит.
Игорь вдруг покраснел от возмущения:
— Так нечестно! Это же… грабеж какой-то! Нужно юриста нанять, судиться!
— С кем судиться, Игорек? — устало спросила Тамара. — С мужем, который подписал все бумаги? С банком, который все по закону делает?
Племянник замолчал. Потом решительно подхватил два чемодана.
— Пойду в машину погружу.
Когда он вышел, Тамара еще раз обошла дом. В спальне задержалась перед шкафом — там остались вещи Виктора. Галстуки, которые она дарила ему на праздники. Свитер, связанный ее руками. Он не забрал ничего из прошлой жизни.
В детской комнате, давно пустующей, на стене висела семейная фотография. Тамара сняла рамку, сунула снимок в карман. Это она заберет с собой.
Входная дверь открылась, и она услышала голоса. Игорь и… Виктор?
— Вить, ты чего приехал? — Игорь говорил громко, с вызовом. — Тебя тут не ждут.
— Слушай, племянничек, это пока еще мой дом, — Виктор звучал раздраженно. — И я имею право…
— Право? — перебил Игорь. — Какое право? Бросил жену, оставил без крыши над головой, а теперь о правах заговорил?
Тамара вышла в прихожую. Виктор стоял у двери — осунувшийся, бледный. В городском пальто, с новым дорогим портфелем.
— Зачем пришел? — спросила она тихо.
Виктор посмотрел на Игоря, явно не желая говорить при свидетеле.
— Игорь, погрузи, пожалуйста, оставшиеся коробки, — попросила Тамара. — Мы поговорим и выходим.
Племянник неохотно подхватил оставшийся багаж и вышел, напоследок бросив на Виктора презрительный взгляд.
— Я приехал подписать документы, — Виктор достал из портфеля папку. — Банк просил, чтобы мы вместе…
— Я уже подписала, — перебила Тамара. — Вчера. Вернула Денису.
— Денису? — Виктор удивленно поднял брови. — Он приходил сюда?
— Да, и рассказал, что ты уже давно все знал. Что несколько раз просил отсрочку. Почему ты молчал, Витя? — ее голос дрогнул. — Почему не сказал, что мы на грани разорения?
Виктор отвел глаза.
— Я надеялся справиться сам. Думал, найду выход.
— А потом перестал искать выход и начал искать выход для себя, да? — Тамара смотрела ему прямо в глаза. — Так началось?
Виктор молчал. Потом тихо спросил:
— Ты едешь к Вале?
— Да, — Тамара подошла к вешалке, сняла пальто. — Игорь приехал за мной.
— Тома, прости меня, — вдруг сказал он. — Я запутался. Все пошло наперекосяк. Сначала ферма не окупилась, потом курс доллара вырос, кредит стал неподъемным…
— А потом ты встретил другую женщину, — закончила Тамара. — И решил, что с ней будет проще начать с чистого листа. Без долгов. Без обязательств. Без прошлого.
— Ты не понимаешь…
— Нет, Витя, как раз теперь я все понимаю, — она застегнула пальто. — Ты думал только о себе. Всегда. А я была… приложением к твоей жизни. Удобным, привычным.
— Неправда! — он сделал шаг к ней. — Мы были счастливы вместе. Просто… жизнь сложилась иначе.
— Жизнь не сложилась, Витя. Это ты ее сложил. Так, как тебе удобно.
В дверь постучали. Игорь заглянул в прихожую:
— Теть Том, все загружено. Поедем?
— Да, — Тамара взяла сумочку, — уже иду.
Виктор посторонился, пропуская ее к выходу. Но у самой двери Тамара обернулась.
— Ключи, — она протянула руку. — Отдай мне ключи от дома.
— Зачем? — не понял Виктор. — Банк все равно заберет…
— Отдай ключи, — повторила она твердо. — Это мой дом. Пусть даже его заберут — сейчас он еще мой.
Виктор помедлил, потом полез в карман. Связка ключей легла на ладонь Тамары — тяжелая, знакомая. Входная дверь, веранда, подвал, сарай. Целая жизнь на металлическом кольце.
Она сжала ключи в кулаке и вышла, не оборачиваясь.
Игорь молчал, пока они выезжали со двора. Тамара сидела рядом, глядя прямо перед собой. Дом медленно уменьшался в боковом зеркале, пока совсем не исчез за поворотом.
— Теть Том, ты как? — наконец спросил Игорь, выруливая на трассу.
— Нормально, — она провела рукой по лицу. — Просто не верится, что все так… резко закончилось.
Машина набирала скорость. Деревья вдоль дороги сливались в серо-зеленую стену. Февральское небо давило свинцовой тяжестью.
— Дядя Витя поступил по-свински, — вдруг сказал Игорь. — Никогда его не уважал, а теперь…
— Не надо, Игорек, — тихо остановила Тамара. — Он все-таки твой дядя. И отец твоих двоюродных.
Игорь фыркнул, но замолчал. Включил радио, потом выключил.
— А шкаф с посудой? — вдруг спросил он. — Там же сервиз был, бабушкин. И хрусталь. Неужели все банку достанется?
Тамара посмотрела в окно.
— Видимо, да.
— Но это же…
— Просто вещи, Игорь, — она положила руку ему на плечо. — Просто вещи.
Они ехали молча. На въезде в райцентр Игорь притормозил у придорожного кафе.
— Давай перекусим? Мама ругаться будет, если узнает, что я тебя голодную вез.
Кафе было маленьким, уютным. Они сели за столик в углу. Игорь заказал себе борщ и котлеты, Тамаре — чай и блинчики.
— Не обижайся на маму, — вдруг сказал он, — она иногда резковата, но от души все.
— Я знаю, — Тамара слабо улыбнулась. — Валя всегда была прямолинейной. Еще с детства.
Игорь отхлебнул компот.
— У нас правда места много. И сад большой. Весной яблони зацветут — красота.
Тамара кивнула. У нее тоже был сад. Был дом. Была жизнь, которая внезапно оборвалась.
Расплачиваясь, Игорь заметил объявление на стойке кассы: «Требуется посудомойка. График 2/2. Оплата ежедневно».
— Теть Том, — он указал на листок, — смотри. Может, тебе подойдет?
— Посудомойка? — она горько усмехнулась. — В моем возрасте?
— А что такого? — пожал плечами Игорь. — Работа как работа. И деньги свои. Мало, конечно, но…
— Но свои, — закончила Тамара.
Когда они вышли из кафе, она вдруг остановилась.
— Игорь, подожди минутку, я сейчас.
Она вернулась в кафе, подошла к кассирше — молодой женщине с усталым взглядом.
— Извините, я по объявлению. Насчет работы.
— А, — кассирша окинула ее оценивающим взглядом. — Анжела Петровна принимает, но она после четырех будет. Вы приходите или телефон оставьте.
Тамара взяла предложенную салфетку, написала свое имя и номер телефона. Вернувшись к машине, она увидела, что Игорь набирает сообщение.
— Маме пишу, что мы выехали из кафе, — пояснил он. — Она волнуется.
Тамара кивнула. За окном проплывали унылые пейзажи конца зимы. Серые дома, голые деревья. Но где-то в глубине этого пейзажа уже пульсировала весна — невидимая, но неизбежная.
Игорь включил поворотник, съезжая на просёлочную дорогу.
— Приехали, теть Том. Видишь дом? Вон там, с зелёной крышей.
Тамара вздохнула, незаметно сжимая в кармане ключи от дома, который больше не принадлежал ей.
