— Галина Петровна, вам надо пересмотреть свои взгляды. Кирилл — взрослый человек, ему бы свою семью заводить, а он с вами возится, — Аркадий отхлебнул чай, поставив чашку на стол с громким стуком.
— С каких это пор, Аркаша, племянник решает, как мне с сыном общаться? — Галина Петровна вытерла руки кухонным полотенцем. — Ты приехал погостить, вот и гости. А в наши отношения не лезь.
— Да я что? Я ничего, — Аркадий поднял руки, улыбаясь. — Просто вижу, как парень пашет. Две работы, квартиру купил, машину. А вы всё указываете: «туда не ходи», «сюда не езди».
Галина Петровна затянула потуже пояс халата и отвернулась к плите. Племянник мужа свалился как снег на голову три недели назад. Приехал с Урала якобы на собеседование, да так и остался — лежит на диване, дорогие сигареты курит, продукты в доме таскает. И ладно бы просто жил, так ведь с советами лезет!
— Мне кажется, или кто-то тут на шее сидит? — прищурилась она.
— О! Вот и он! — вместо ответа Аркадий радостно махнул рукой в сторону прихожей, где звякнули ключи.
Кирилл устало вошёл на кухню, бросив портфель у двери.
— Мам, ужинать буду через полчаса. Сил нет, хоть помоюсь сначала.
— Что, сынок, опять допоздна? — Галина Петровна привстала. — Тебе подогреть или сейчас поешь? Я котлет нажарила, твоих любимых.
— Потом, мам! — Кирилл досадливо поморщился. — Дай хоть душ принять.
— Во-во, видите? — Аркадий подмигнул Галине Петровне, когда Кирилл скрылся в ванной. — Он с работы — а вы с расспросами. Дали бы парню передохнуть.
— А ты, племянничек, вместо советов хоть бы пол подмел, — огрызнулась она, раскладывая ужин по тарелкам. — Третью неделю на всём готовом сидишь.
Когда шум воды стих, Кирилл вернулся на кухню. Молча сел за стол, потянулся к еде.
— Кирюш, я в магазин собиралась, — Галина Петровна присела рядом. — Тебе купить чего-нибудь?
— Зачем? — нахмурился сын. — У меня всё есть.
— Так может витамины какие? Или рубашку? Я видела хорошие скидки в «Стокманне».
— Мам, у меня зарплата приличная, сам могу рубашку купить, — он говорил, не поднимая глаз от тарелки.
Аркадий прокашлялся, ухмыляясь.
— Что? — Галина Петровна повернулась к нему. — Опять скажешь, что я давлю на сына?
— Да ничего-ничего, — улыбнулся тот. — Но знаете, Галина Петровна, когда женщина в возрасте начинает сыну рубашки покупать — это как-то странно выглядит. Будто откупается от чего-то.
— Не понимаю, о чём ты, — она поджала губы.
— Да ладно вам, — Кирилл устало посмотрел на мать. — Просто не нужно тратить на меня деньги. Я не ребёнок.
— Вот-вот, — подхватил Аркадий, — а то получается, вы всё делаете, чтобы Кирилл вам был должен. Тут котлеты, там рубашка — а потом что?
— Аркадий! — Галина Петровна возмущённо вскинула руки. — Ты в чужом доме так со мной разговариваешь?
— Не в чужом, — вдруг сказал Кирилл. — Это и его дом сейчас. Он мой гость.
— Вот как? — Галина Петровна медленно опустила вилку. — То есть я уже не могу пригласить в дом, кого хочу?
— При чём тут это? — раздражённо отозвался сын. — Просто хватит относиться к Аркадию как к нахлебнику! Он ищет работу, у него временные трудности.
— Три недели! Три недели жрёт, пьёт, ничего не делает! — она вдруг стукнула ладонью по столу, так что подпрыгнула солонка.
— Мам, тебе не стыдно? — Кирилл отодвинул тарелку. — При нём ещё! Где твоё воспитание? Я просил тебя принять моего друга, а ты ведёшь себя как…
Он замолчал, но недосказанное повисло в воздухе.
— Как кто? — тихо спросила Галина Петровна.
— Как вздорная старуха, которая только и думает, что о деньгах, — подсказал Аркадий, и Кирилл не возразил.
Галина Петровна медленно поднялась из-за стола. Ее пальцы сжали край скатерти, но голос остался ровным:
— Значит, вздорная старуха? — она перевела взгляд с Аркадия на сына. — И сколько это мнение у вас… зреет?
— Мам, я этого не говорил, — Кирилл потер переносицу. — Но согласись, ты ведешь себя не слишком гостеприимно.
— Гостеприимно? — она подняла брови. — За три недели этот… гость… палец о палец не ударил! Только и делает, что настраивает тебя против меня.
Аркадий хмыкнул, доставая телефон.
— Галина Петровна, вы преувеличиваете. Мы с Кириллом просто разговариваем по душам. Мужские беседы.
— О чем же вы беседуете? — она скрестила руки на груди. — Может, о том, как твоя мать-пенсионерка мешает твоей личной жизни? Или о том, что я только и жду, как бы вытянуть из тебя денег?
— Начинается, — вздохнул Кирилл. — Мам, почему ты вечно передергиваешь?
— Я передергиваю? — Галина Петровна подошла к окну, всматриваясь в вечерние огни. — Ты вообще помнишь, сынок, что я ни разу не попросила у тебя ни копейки? Даже когда крышу на даче ремонтировали?
— При чем тут крыша? — вмешался Аркадий. — Просто признайте, что вы давите на жалость.
Кирилл бросил на него предостерегающий взгляд:
— Аркаш, не лезь.
— Нет уж, пусть договаривает, — Галина Петровна повернулась к столу. — Я слушаю.
— Ну, что тут говорить, — пожал плечами Аркадий. — Классический случай: мать манипулирует успешным сыном. То котлеты, то рубашка, то «устала, крышу надо починить». А цель одна — денежки.
— Ты на что намекаешь? — прошипела Галина Петровна.
— Мам, успокойся, — Кирилл примирительно поднял руки. — Просто… иногда и вправду кажется, что ты слишком настойчиво предлагаешь помощь. Как будто потом выставишь счет.
Она застыла, глядя на сына так, словно видела его впервые.
— Счет, значит.
— Да ладно вам, — ухмыльнулся Аркадий. — Вся эта забота — лишь способ контролировать. Кирилл, ты же сам говорил, что мать вечно названивает, проверяет…
— Я такого не говорил, — нахмурился Кирилл, но как-то неуверенно.
— Как не говорил? — Аркадий удивленно посмотрел на него. — А на прошлой неделе? Ну, когда она отчитывала тебя за позднее возвращение?
Галина Петровна медленно собрала тарелки со стола. Ее движения были точными, будто запрограммированными.
— Теперь понятно, — только и сказала она.
Следующие дни стали невыносимыми. Кирилл уходил рано, возвращался поздно. Аркадий целыми днями лежал в гостиной с телефоном, включив телевизор на полную громкость. А Галина Петровна перестала готовить ужины и задавать вопросы.
В четверг вечером она задержалась в магазине. Возвращаясь, увидела свет в окнах кухни — Кирилл уже был дома. Галина Петровна тихо открыла дверь, собираясь незаметно пройти в свою комнату, но услышала голоса.
— …да брось ты, — говорил Аркадий. — Мать вообще уже не следит за собой. Старая стала, на глазах рассыпается.
— Не говори так, — отозвался Кирилл. — Она еще вполне…
— Что вполне? Бодрая? — рассмеялся Аркадий. — Да вспомни, как она по ночам кашляет. И эта ее привычка жаловаться на сердце. Классический метод давления!
— Она редко жалуется, — неуверенно возразил Кирилл.
— Да все они так! — Аркадий стукнул чем-то по столу. — С виду гордые, а на деле только и ждут, когда ты раскошелишься. Моя тетка такая же была. Всё бормотала: «Не нужно мне ничего, сама справлюсь». А как увидела новую машину племянника — тут же: «Ой, крыша течет! Ой, пенсии не хватает!»
— У мамы вроде нормальная пенсия…
— А ты проверял? — в голосе Аркадия послышался смешок. — Может, она давно всё на депозитах держит. Вон, шкаф с тряпками какой! Разве пенсионерке столько нужно?
Галина Петровна стояла, вцепившись в ручку двери. Внутри что-то оборвалось — будто давно натянутая леска внезапно лопнула.
Она медленно сняла пальто, аккуратно повесила на крючок и вошла на кухню. Разговор тут же оборвался.
— Мам! — Кирилл вскочил, явно смущенный. — Мы тут… ужин себе делали.
— Вижу, — Галина Петровна поставила пакет с продуктами на стол. — Помогите разобрать, пожалуйста.
Мужчины переглянулись.
— Конечно, — Кирилл неловко взял пакет. — Так много всего… Тебе помочь с готовкой?
— Не нужно, — она открыла холодильник. — Я заказала пиццу на дом. Должны через полчаса привезти.
— Пиццу? — Кирилл вскинул брови. — Ты же всегда говорила, что это не еда.
— Решила попробовать то, что нравится молодежи, — пожала плечами Галина Петровна. — Может, не так уж и плохо платить за то, что другие делают для тебя, да, Аркадий?
Тот неопределенно хмыкнул.
— Кстати, я ходила в банк сегодня, — как бы между прочим добавила она, раскладывая продукты. — Решила наконец оформить завещание.
Кирилл замер с пакетом молока в руке.
— Завещание? Что за мысли, мам?
— А что такого? — она выложила из сумки яблоки, аккуратно складывая их в вазу. — Мне шестьдесят пять, Кирюш. Отличный возраст, чтобы задуматься о будущем. Все равно квартиру эту я продавать не собираюсь, хотя она и в центре.
— Да кто говорит о продаже? — Кирилл нервно рассмеялся.
Аркадий вдруг проявил интерес к разговору:
— А дача? На кого дачу записывать будете, Галина Петровна?
Она медленно повернулась к нему:
— А вот и не знаю еще. Может, соседке завещаю. Она за розами присматривает, когда меня нет.
Аркадий поперхнулся.
— В смысле? А как же родная кровь?
— Ну, знаешь, Аркаша, — Галина Петровна улыбнулась, — кровь — это формальность. Главное, кто по-настоящему заботится.
Кирилл стоял, ошарашенно глядя на мать.
— То есть, ты рассматриваешь вариант… оставить имущество не мне?
Она спокойно достала тарелки для пиццы.
— А я думала, тебе это неважно, сынок. Ты же говорил — сам всего добился.
Звонок в дверь разрядил повисшее напряжение. Пицца прибыла вовремя.
— Я открою, — Кирилл поспешил в прихожую, явно радуясь возможности избежать неприятного разговора.
Галина Петровна расставляла тарелки, спиной чувствуя взгляд Аркадия.
— А вы хитрее, чем кажетесь, — наконец произнес он вполголоса.
— Даже не представляешь насколько, — она даже не повернулась.
Кирилл вернулся с коробками, от которых шел аппетитный запах. Настроение за столом стало натянутым. Мужчины ели молча, избегая смотреть друг на друга, а Галина Петровна почти не притронулась к своему куску.
— Отличная пицца, мам, — наконец нарушил тишину Кирилл. — Спасибо.
— Не за что, — она промокнула губы салфеткой. — Кстати, Кирюш, я тут подумала… может, мне пора на дачу переехать? Воздух свежий, соседка рядом.
— Насовсем? — Кирилл отложил недоеденный кусок. — Но дача зимой… это же…
— А что такое? — она подняла брови. — Там печка хорошая, дров заготовила. И тебе свободнее будет — без вздорной старухи под боком.
— Мам, прекрати, — Кирилл поморщился. — Никто тебя так не называл.
— Ну почему же? — она кивнула в сторону Аркадия. — Твой друг высказался довольно ясно.
— Аркадий погорячился, — Кирилл бросил на того строгий взгляд. — Правда, Аркаш?
Тот пожал плечами:
— Может, формулировка была резковата. Но суть-то верная.
— Какая еще суть? — Кирилл повысил голос.
— Да ладно тебе, — Аркадий откинулся на спинку стула. — Сам же говорил, что мать слишком давит на тебя. Что тебе надоело оправдываться за каждый свой шаг.
Галина Петровна замерла, не донеся вилку до рта.
— Я такого не говорил, — Кирилл покраснел.
— Серьезно? — Аркадий иронично вскинул брови. — А кто жаловался, что мать лезет со своими котлетами и рубашками? Кто говорил, что задолбался отчитываться, где был и почему поздно? Да ты сам сказал — тебе тридцать два, а она до сих пор контролирует каждый твой шаг!
Галина Петровна медленно поднялась, собирая тарелки.
— Мам, не слушай его, — Кирилл поймал ее за руку. — Он всё перевирает.
— Вот как? — она высвободила руку. — А мне кажется, Аркадий просто говорит вслух то, что ты предпочитаешь шептать.
— Да ничего я не шептал! — Кирилл ударил ладонью по столу.
— Тогда почему ты ни разу не остановил его? — она кивнула на Аркадия. — Три недели он поливает меня грязью, а ты молчишь! Три недели я слышу, как вы шушукаетесь за моей спиной!
— Преувеличиваешь, как всегда, — вмешался Аркадий. — И вообще, мне кажется, это всё манипуляция с завещанием. Стоило заикнуться про деньги, как сразу драма началась.
— Заткнись, — вдруг тихо, но твёрдо сказал Кирилл. — Просто заткнись, ладно?
Аркадий удивленно вскинул руки:
— Воу-воу, полегче, брат. Я же правду говорю. Ты сам всё это мне рассказывал!
— Ничего я тебе такого не рассказывал, — процедил Кирилл. — Да, иногда мы с мамой не сходимся во мнениях. Да, бывает, она чересчур заботливая. Но я никогда не говорил, что она охотится за моими деньгами.
— А откуда тогда у меня такие мысли? — ухмыльнулся Аркадий. — Я и знать-то её не знал до приезда.
Галина Петровна вдруг рассмеялась — коротко и сухо.
— Сынок, — она посмотрела на Кирилла почти с жалостью, — ты правда не понимаешь, что происходит? Твой «друг» просто хочет поссорить нас. Сначала меня выживет, а потом…
— Что за бред? — Аркадий резко встал. — Не собираюсь это слушать. Кирилл, скажи своей матери, что она параноик.
Кирилл молчал, переводя взгляд с Аркадия на мать.
— Вот и думай теперь, — тихо продолжила Галина Петровна, — почему твой гость так переживает из-за моего завещания? Почему выспрашивает про дачу? И заметь, сразу обвиняет меня в манипуляциях, стоит мне сказать то, что ему не нравится.
— Слушай, ты… — Аркадий шагнул к ней.
— Не смей! — Кирилл встал между ними.
— Теперь ты её защищаешь? — возмутился Аркадий. — После всего, что я для тебя сделал?
— А что ты сделал? — вмешалась Галина Петровна. — Жил у нас на всем готовом. Внушал моему сыну, что его мать — меркантильная старуха.
— Мам, пожалуйста, — Кирилл примирительно поднял руки. — Давай без этого.
— Без чего, сынок? Без правды?
— Без взаимных обвинений.
Галина Петровна молча смотрела на сына. Потом кивнула.
— Хорошо, — она вытерла руки о полотенце. — Тогда я скажу прямо. Собирайтесь с вещами. Оба.
— Что? — Кирилл распахнул глаза.
— Я устала от этого цирка, — она устало опустилась на стул. — Завтра уеду на дачу. А вы — на все четыре стороны. Без взаимных обвинений.
— Мам, ты не можешь просто так… — Кирилл замолчал, глядя на мать.
В ее взгляде было что-то новое — не обида, не злость, а спокойная решимость. Он никогда раньше не видел ее такой.
— Могу, — Галина Петровна поднялась и направилась к своей комнате. — И уже решила.
Аркадий присвистнул:
— Ну и характер! Теперь понятно, в кого ты такой упрямый.
Кирилл не ответил. Он смотрел на закрывшуюся дверь материнской спальни, почти физически ощущая, как между ними растет стена.
Утром Галина Петровна проснулась рано. Не включая света, собрала самое необходимое в старую дорожную сумку. В коридоре остановилась у семейных фотографий, задержала взгляд на снимке, где маленький Кирилл сидел у нее на коленях.
Она сняла фотографию со стены и положила в сумку.
На кухне написала короткую записку, положила на стол ключи от квартиры.
Через полчаса такси уже увозило ее по пустым утренним улицам.
Прошло три недели.
Галина Петровна сидела на веранде дачного домика, перебирая клубнику. Рядом кипел старенький чайник.
— Галь, ты чай-то будешь? — соседка Зинаида выглянула из дома. — Я с мятой заварила.
— Буду, Зин, — кивнула Галина Петровна. — Иду.
Телефон лежал рядом, беззвучный и безжизненный. Кирилл не звонил с того дня, как она уехала. Она тоже не набирала его номер.
— Опять смотришь на телефон? — Зинаида поставила перед ней чашку. — Позвонил бы — значит, позвонил бы.
— Знаю, — Галина Петровна отложила ягоды. — Просто думаю, правильно ли поступила.
— А что тут думать? — Зинаида шумно отхлебнула чай. — По-моему, давно пора было. Живешь как хозяйка гостиницы — кормишь, убираешь, а тебя ни во что не ставят.
— Он мой сын, — тихо сказала Галина Петровна.
— И что? Сын не должен уважать мать?
В этот момент телефон вдруг ожил, завибрировав на столе. Галина Петровна вздрогнула, взглянула на экран и нахмурилась — номер был незнакомый.
— Алло?
— Галина Петровна? — мужской голос, тоже незнакомый. — Это участковый Семенов. Вы мать Кирилла Сергеевича?
Она почувствовала, как холодеет всё внутри.
— Да. Что случилось?
— Не волнуйтесь, с вашим сыном всё в порядке. Но нам пришлось задержать его… родственника. Некоего Аркадия Михайлова.
— И при чем тут я? — она крепче сжала телефон.
— Выяснилось, что он пытался провернуть аферу с вашей квартирой. Ваш сын просил передать, что ждет вас дома. Сказал, что вы поймете.
Галина Петровна медленно положила трубку.
— Что там? — встревоженно спросила Зинаида.
— Сын зовет домой, — Галина Петровна смотрела куда-то вдаль, поверх забора и соседских крыш.
— И ты поедешь?
Она не ответила. Вместо этого открыла сумку и достала ту самую фотографию — маленький Кирилл у нее на коленях.
— Неужели просто так всё и забудешь? — Зинаида покачала головой. — После того, что они тебе наговорили?
Галина Петровна погладила фотографию кончиками пальцев.
— Знаешь, Зин, — она слабо улыбнулась, — иногда нужно уйти, чтобы кто-то понял твою ценность.
