— Ты что, совсем дебил?! — раздался из гостиной рев мужа. Милена дернулась, уронила чашку — та, к счастью, не разбилась, просто обиженно подпрыгнула на полу. — Не понимаешь простых вещей?!
Милена побежала в комнату. Ревущий пятилетний Павлик спрятался в углу, а Гриша нависал над ним, сжимая кулаки. На глазах у Милены муж вытащил Павлика из угла и влепил ему смачный шлепок. Она ахнула, метнулась к ним, выхватила икающего сына из рук мужа.
— Ты что! Разве можно так!
— Он по-другому не понимает! Как можно в пять лет плохо читать и не знать толком счет?! Это твой провал, дорогая!
— Ему ВСЕГО пять!
— Вот и должен был уже поумнеть!
— Гриша, но это не повод его бить! Он учится, за последний год так много всего освоил…
— Меня пороли, и ничего не сделалось, человеком стал, — скривил губы муж. — Вырастишь неженку…
Он ушел на кухню и сердито загремел там тарелками.
— Тише, тише… — Милена присела с Павликом на диван, укачивая сына. — Все хорошо, маленький.
— Давай, пожалей его еще! — донесся из кухни голос мужа. Милена не обратила внимания.
Как все скатилось к этому? Ведь ничто не предвещало. Гриша был нежным, внимательным. Чуть ли не на руках ее носил, даже после свадьбы. Когда Милена забеременела, умилялся, искал ей среди ночи клубнику, ездил с женой на УЗИ… И когда родился Павлик, ворковал над ним не хуже бабушек.
Но пару лет назад все начало катиться под откос. Павлик подрастал — и вдруг выяснилось, что у него совсем не такой характер, как у Гриши. Милена подозревала, что у мужа была мечта заиметь сына — точную копию его самого. Бойкого, даже наглого мальчишку, который составит отцу компанию.
А Павлик не такой — характером, скорее, пошел в Милену. Он спокойный, тихий, предпочитает играть один, а не с одногруппниками в детском саду. Может часами рисовать, подбирая карандаши. Может подолгу смотреть на цветок или пруд, негромко задавая Милене вопросы. Павлику не нравился велосипед, зато нравилось просто гулять за руку с мамой или папой. Он боялся воды и потому пока так и не научился плавать…
Все это, как выяснилось, Гришу бесит. Причем бесит так сильно, что с недавних пор он от криков перешел к рукоприкладству. Милена всегда заступалась за сына, однако пару раз Григорий и ей отвешивал подзатыльники. И молодая женщина не могла не думать о том, что это всего лишь начало.
Григорий с чашкой чая в руках возник на пороге гостиной.
— Что, сопли ему подтираешь? Дальше хуже будет.
Милена вздрогнула: муж озвучил ее мысли, хотя и имел в виду совсем другое. Но она еще надеялась, что Гриша как-то услышит ее и Павлика. Нельзя же наказывать сына за то, что он далек от придуманного Григорием идеала!
— Гриш, он маленький. Мы его воспитываем, это правда. Но ты переходишь границы.
— Если твои методы воспитания не помогают, надо пользоваться моими, Миленка. Ты его слишком по-бабски опекаешь. Мужику нужна жесткость.
— Любовь ему нужна! — вдруг разъярилась Милена. — А ты его любишь хотя бы?
— Ну, люблю, — неохотно произнес Гриша. — Он же все-таки мой сын.
— Только поэтому? А если бы он был, скажем, тебе племянником, ты бы его любил? Такого, какой он есть, с его характером?
Григорий отвел глаза, и ему даже не нужно было озвучивать ответ.
— Я тебя услышала, — кивнула Милена, хотя муж ничего не сказал.
Тем же вечером она позвонила маме. Та жила в другом городе, но созванивались и переписывались они практически каждый день — мама была Милене не только родительницей, но и подругой. До этого дня Милена не рассказывала о своих проблемах в семье, а тут выложила все как на духу.
— Мам, кажется, надо нам с Пашей от него уходить… Это больно и трудно, но я должна. Ради Павлика.
— Твоего брата я воспитала человеком без всякой порки, — сказала мама. — Я сейчас ему позвоню. Завтра он приедет и поможет тебе собрать и перевезти вещи. И заодно перед Григорием вступится, если тот вздумает возникать.
Слезы навернулись у Милены на глаза.
— Мама, спасибо!
— Я тебя люблю, дочь. Действуй.
Милена положила трубку и заглянула в детскую. Павлик спал, обнимая любимого плюшевого кота.
— Ничего, милый, — прошептала Милена, целуя сына на ночь, — завтра у нас начнется лучшая жизнь…
