— Олег, а можно я сегодня в магазин съезжу? Курочку купить на ужин, — Татьяна старательно протирала уже чистую столешницу, не поднимая глаз на мужа.
— Опять покупки? Вчера же ездила, — он даже не оторвался от газеты. — На что деньги тратишь, интересно?
— Ну что ты! Продукты же нужны. Молоко кончилось, хлеб чёрствый.
Олег сложил газету, посмотрел на жену внимательно. Двадцать лет в браке научили его читать её интонации, как сводки погоды.
— Тань, а сколько у нас на карте осталось? Я вчера хотел снять, показывает какую-то ерунду.
Татьяна замерла, тряпка в руках превратилась в спасательный круг.
— Не знаю. Наверное, зарплата ещё не пришла.
— Какая зарплата? Я же позавчера получил! Пятнадцать тысяч перевёл на общую карту, как всегда.
Сердце у Татьяны забилось так громко, что она была уверена — Олег его слышит. Она повернулась к мойке, включила воду погромче.
— Может, банкомат глючит? Ты же знаешь, техника нынче…
— Тань. — Голос стал жёстче. — Покажи выписку.
— Зачем? Ты мне не доверяешь?
— Именно поэтому и прошу показать.
Татьяна медленно вытерла руки кухонным полотенцем. Каждое движение казалось ей последним перед казнью. Олег был военным, привык к точности и порядку. Ложь он чувствовал за километр.
— Хорошо, — она достала телефон дрожащими пальцами. — Только ты не сердись сразу.
— На что мне сердиться? — но в голосе уже слышалась настороженность.
Татьяна открыла приложение банка. Цифры на экране были как приговор: минус восемнадцать тысяч двести рублей.
— Тань… Что это?
— Это… ну… кредитный лимит.
— Какой кредитный лимит?! — он вскочил с дивана. — Ты что наделала?
— Олежек, милый, ну послушай. Помнишь, я платье покупала на юбилей к Лене? Ну и туфли… А потом посудомоечную машину в рассрочку оформила…
— Посудомоечную машину? Какую посудомоечную машину?! У нас же нет посудомоечной машины!
— Ну… она ещё не приехала. Доставку на следующую неделю назначили.
Олег прошёлся по кухне, как тигр в клетке. Рука машинально сжималась и разжималась — старая армейская привычка, когда нервы на пределе.
— Значит, так. Ты потратила восемнадцать тысяч рублей, не спросив меня. Оформила кредит. Купила машину, которой у нас нет. И всё это время делала вид, что мы живём по средствам.
— Но я же хотела как лучше! Дом обустроить, себя привести в порядок. Ты же сам говорил, что я запустилась.
— Я говорил, что ты запустилась? Когда?
— Ну… не прямо. Но я видела, как ты смотришь на других женщин. Таких ухоженных, красивых.
— Таня, ты что несёшь? Я смотрю на тебя двадцать лет и до сих пор не налюбуюсь.
— Тогда почему ты никогда не покупаешь мне подарки? Почему другие мужья цветы носят, а ты…
— А я что, не покупаю? А кольцо на день рождения? А шарф в прошлом году?
— Шарф за триста рублей с рынка, — буркнула Татьяна.
Олег остановился, посмотрел на жену так, будто видел её впервые.
— Понятно. Значит, я плохой муж, который не дарит дорогие подарки. И ты решила сама себя ими порадовать. За мой счёт.
— За наш счёт! Мы же семья!
— Семья — это когда решения принимают вместе. А ты втайне от меня влезла в долги. Знаешь, как это называется?
Татьяна молчала, теребя край фартука.
— Тань, я серьёзно спрашиваю. Ещё какие-то сюрпризы есть? Может, машину в кредит купила? Или квартиру вторую?
— Нет! Больше ничего нет!
— Уверена?
— Абсолютно.
В этот момент в дверь позвонили. Звонок был длинный, настойчивый — такие обычно не предвещают ничего хорошего.
Олег пошёл открывать, а Татьяна осталась на кухне, вцепившись в край стола. Слышался приглушённый мужской голос, потом шаги.
— Тань, к тебе пришли, — Олег вернулся с каким-то молодым парнем в куртке.
— Татьяна Владимировна Козлова? — парень достал планшет. — Агентство по взысканию задолженности. У вас просрочка по микрозайму на сумму двадцать две тысячи рублей.
Олег медленно повернулся к жене. На его лице было написано такое изумление, будто он увидел инопланетянина.
— Какой микрозайм?
— Господин Козлов, видимо, ваша супруга не поставила вас в известность. Займ оформлен три месяца назад через приложение «Быстроденьги». Срок погашения истёк две недели назад.
— Тань… — голос Олега стал тихим, почти шёпотом. Татьяна знала: когда он говорит тихо, это гораздо хуже, чем когда кричит.
— Я могу всё объяснить, — она посмотрела на коллектора умоляющим взглядом. — Может, попозже зайдёте?
— К сожалению, нет. Нам нужно урегулировать этот вопрос сегодня. У вас есть возможность погасить долг?
Олег достал телефон, быстро проверил баланс на всех картах.
— Сколько у нас вообще денег, Тань?
— Ну… немного осталось. На сберкнижке тысячи три.
— Три тысячи? А где остальные? У нас же была заначка!
Татьяна опустила глаза. Парень с планшетом терпеливо ждал, изучая интерьер кухни.
— Тань, где наша заначка в тридцать тысяч?
— Она… её больше нет.
— Как это нет?
— Ну, понемногу тратила. На продукты, на лекарства маме, на…
— На платье и туфли, — закончил Олег. — И на посудомоечную машину, которой нет.
— Молодой человек, — Татьяна обратилась к коллектору, — а можно как-то рассрочку сделать? Мы же не отказываемся платить.
— Можно. Но тогда сумма увеличится до тридцати тысяч с учётом пени и комиссий.
— Тридцати тысяч? — Олег присел на табуретку. — Тань, у нас таких денег нет. И взять негде.
— А родители? Может, попросим?
— Каких родителей? Твоя мама сама еле сводит концы с концами, а мои… После того, как мы им в прошлом году не помогли с ремонтом, они на нас обижены.
— Но мы же не помогли, потому что денег не было!
— А теперь понятно, куда они делись. Ты их тратила втайне от меня.
Коллектор кашлянул.
— Извините, что вмешиваюсь, но у вас есть недвижимость? Машина? Что-то, что можно заложить?
Олег и Татьяна переглянулись. Квартира была единственной, машины не было — ездили на общественном транспорте.
— Ничего нет, — тихо сказал Олег.
— Тогда предлагаю вариант с рассрочкой. Десять тысяч сейчас, остальное в течение трёх месяцев.
— Но у нас же нет десяти тысяч!
— Тогда это уже серьёзно. Придётся передавать дело в суд.
После ухода коллектора в квартире повисла гробовая тишина. Олег сидел за столом, уставившись в одну точку. Татьяна суетилась возле плиты, хотя готовить было нечего.
— Тань, садись. Поговорим как взрослые люди.
Она неохотно присела напротив, всё ещё сжимая в руках кухонное полотенце.
— Рассказывай всё. С самого начала. И без этих твоих «ну понемножку».
— Олежек, я правда хотела как лучше. Помнишь, мы с Ленкой поехали в торговый центр? Она купила себе платье за восемь тысяч, такое красивое. А я стою, смотрю на свои джинсы заношенные…
— И что? Надо было сказать мне. Купили бы платье.
— Какое платье за восемь тысяч? Ты же всегда говоришь, что это безумные деньги.
— Говорю, когда их нет. А тогда была заначка.
— Но я не знала! Ты никогда не рассказываешь мне про наши финансы. Только «денег нет» да «экономь».
Олег потёр лоб. Она была права — он действительно держал семейный бюджет под контролем, считая каждую копейку.
— Ладно, про платье понял. А дальше что?
— Дальше я увидела рекламу про микрозайм. Там написано было: одобрение за пять минут, никаких справок. Я подумала — возьму немного, быстро верну.
— Сколько взяла?
— Пятнадцать тысяч.
— А долг двадцать две.
— Ну, там проценты начисляются. Я же не знала, что так быстро!
— Тань, а голова у тебя для чего? Почему не прочитала договор?
— Читала! Но там такими словами написано… «Эффективная процентная ставка триста двадцать процентов годовых». Я думала, это если год не платить.
— А ты сколько не платила?
— Месяц… Ну, почти два.
Олег встал, прошёлся по кухне. В холодильнике что-то тихо гудело, за окном лаял соседский пёс.
— Тань, но ведь пятнадцати тысяч на платье и туфли не хватило бы. Куда остальные деньги?
Татьяна замялась.
— Ну… косметику купила. Хорошую, не из магазина. Крем антивозрастной, тональник…
— За сколько?
— За три тысячи.
— Три тысячи за крем? Ты что, золото на лицо мажешь?
— Там коллаген! И гиалуроновая кислота! Лена говорит, после сорока без таких кремов никак нельзя.
— А Лена тебе зарплату платит? Или за косметику отвечает?
— Не ори на меня! Я и так вся извелась!
— Я не ору, я пытаюсь понять логику. Дальше что покупала?
— Ещё маме лекарства. Пять тысяч отдала.
— Какие лекарства за пять тысяч?
— От давления. Импортные.
— Тань, у твоей мамы льготы. Бесплатные лекарства положены.
— Но доктор сказал, что импортные лучше!
— Какой доктор? Платный?
— Ну да. Тысячу за приём взял. Но зато обследовал как следует!
Олег сел обратно, положил голову в руки.
— Итак. Платье — восемь тысяч. Туфли — сколько?
— Две тысячи.
— Косметика — три. Доктор — тысяча. Лекарства — пять. Итого девятнадцать тысяч. А взяла пятнадцать. Где ещё четыре тысячи взяла?
— С карты. С того лимита.
— Значит, задолжала ты не восемнадцать, а двадцать две плюс четыре. Двадцать шесть тысяч на самом деле.
— Нет! Четыре тысячи я уже вернула!
— Откуда?
— Из продуктовых денег. Понемногу откладывала.
— Ах вот почему мы последний месяц одной гречкой питаемся, — в голосе Олега появились металлические нотки. — Я думал, цены выросли. А ты просто семью голодом морила, чтобы свои долги закрывать.
— Я не морила! Просто экономила!
— На нас экономила, а на себя тратила. Красиво, Тань. Очень красиво.
В дверь снова позвонили.
На этот раз на пороге стояла соседка тётя Валя с большой коробкой в руках.
— Татьяна, тебе посылку принесли. Курьер говорит, посудомоечная машина.
Олег медленно обернулся к жене. Татьяна побледнела так, что губы стали белыми.
— Спасибо, тётя Валя, — машинально произнесла она.
— Ой, какая же она тяжёлая! Мужа позовите, поможет занести.
— Сейчас, — Олег взял коробку, внёс её в прихожую. На упаковке красовалась цена: тридцать девять тысяч девятьсот рублей.
Тётя Валя ушла, и Олег медленно закрыл дверь.
— Тридцать девять тысяч девятьсот, — произнёс он очень тихо. — Тань, объясни мне, как ты собралась платить сорок тысяч, если у нас зарплата пятнадцать?
— Там же рассрочка на два года! По полторы тысячи в месяц!
— А ты считала, сколько в итоге получится?
— Ну… чуть больше.
— Чуть больше — это сорок три тысячи! Переплата четыре тысячи!
— Зато мне не надо будет руки сушить! И вода экономится!
— Тань, ты слышишь себя? У нас долг двадцать две тысячи, которые надо отдать немедленно, плюс кредитка в минусе на восемнадцать тысяч, плюс ещё полторы тысячи каждый месяц за эту машину! Это больше половины моей зарплаты!
— Но я могу работать пойти!
— Куда работать? Тебе сорок два года, образования нет, опыта последние десять лет нет!
— Есть! Я дома работаю! Готовлю, стираю, убираю!
— Это называется «ведение домашнего хозяйства», а не работа. За это зарплату не платят!
Татьяна заплакала — тихо, безнадёжно.
— Я просто хотела быть красивой для тебя. Хотела, чтобы в доме было уютно. Другие жёны живут как люди, а я как нищенка!
— Какие другие жёны? Лена? У её мужа зарплата сто тысяч! А у меня пятнадцать!
— Ну так найди работу получше!
— В нашем городе нет работы получше! Я военный пенсионер, мне пятьдесят лет! Кому я нужен?
— А мне что, всю жизнь в обносках ходить?
— В каких обносках? У тебя полный шкаф одежды!
— Старой! Которую ты покупал пять лет назад!
— Потому что нормальная одежда не за восемь тысяч стоит! За две тысячи можно прекрасное платье купить!
— Где? На рынке?
— А что плохого в рынке? Я сам там покупаю!
— Вот именно! А я хочу в нормальные магазины ходить! Как все люди!
Олег остановился посреди комнаты. Что-то в его лице изменилось.
— Тань, а ты меня любишь?
— Конечно, люблю! Как ты можешь спрашивать?
— А если бы у меня зарплата была пять тысяч вместо пятнадцати, всё равно любила бы?
— Ну… да.
— Неуверенно как-то отвечаешь.
— Олег, ну причём тут это? Речь не о любви, а о том, что мне хочется жить достойно!
— Значит, сейчас мы живём недостойно?
— Ну… не совсем недостойно, но…
— Но хочется как у Лены. С платьями за восемь тысяч и кремами за три.
— А что в этом плохого?
— Ничего. Если есть на это деньги. А если нет — то учишься жить по средствам.
— Или ищешь способы эти средства увеличить!
— Воровством у собственной семьи?
— Я не воровала! Я тратила на семью!
— На какую семью? Крем тебе на лицо — это на семью? Платье тебе — это на семью?
— А лекарства маме?
— За пять тысяч вместо бесплатных — это тоже не на семью, а на твоё чувство важности. Ты хотела показаться заботливой дочерью.
— Ты жестокий!
— Я честный. И знаешь что, Тань? Мне не жалко денег на тебя. Мне жалко доверия, которое ты растоптала.
— Какого доверия?
— Двадцать лет я знал, что могу на тебя положиться. Что ты не обманешь, не предашь. А оказывается, ты полгода врала мне в глаза.
— Я не врала! Я просто не говорила!
— Это и есть вранье, Тань. Когда я спрашивал про деньги, а ты отвечала «всё нормально» — это была ложь.
— Но я же хотела сама всё исправить!
— Как? За счёт чего?
— Ну… думала, найду работу…
— Какую работу за двадцать две тысячи в месяц ты собралась найти в нашем городе без образования?
Татьяна молчала, глядя в пол.
— И самое страшное не долги, Тань. Самое страшное, что ты не понимаешь, что сделала. Ты до сих пор считаешь, что права.
— Я не считаю, что права! Я понимаю, что накосячила!
— Нет, не понимаешь. Ты жалеешь, что попалась. А не о том, что обманывала.
— Это неправда!
— Тогда ответь честно: если бы коллектор не пришёл, ты бы мне сама рассказала?
Татьяна долго молчала.
— Не знаю, — тихо сказала она наконец.
Олег сел на диван, тяжело вздохнул.
— Ладно. Что сделано, то сделано. Теперь думаем, как выкручиваться.
— Ты… ты меня прощаешь?
— Я думаю о том, как нам выжить. Прощение — это потом. Может быть.
Татьяна подошла к мужу, села рядом.
— Олежек, а если я действительно работать пойду? Уборщицей, например?
— За десять тысяч в месяц? Это не покроет даже проценты.
— А если посудомойкой в кафе?
— За те же десять тысяч.
— Тогда что делать?
Олег достал телефон, начал что-то считать.
— Слушай, есть один вариант. Помнишь, сосед Петрович предлагал мне на дачу к нему ездить? Грядки копать, забор чинить. Он три тысячи за выходные платит.
— Но ты же всю неделю работаешь!
— Значит, буду без выходных. На лето.
— А отпуск?
— Какой отпуск? Будем долги закрывать.
Татьяна молчала, осознавая масштаб того, что наделала.
— А я… а я могу тоже к Петровичу. Дачные работы есть женские.
— Ты? На огороде?
— А что? Картошку полоть, помидоры поливать. Справлюсь.
— За полторы тысячи за выходные, — добавил Олег. — Если он согласится.
— Согласится. Его жена жаловалась, что одна не справляется.
Они сидели рядом, каждый думал о своём. За окном начинало темнеть.
— Тань, а эта посудомойка… Её можно вернуть?
— Не знаю. Надо инструкцию читать.
— Читай. Если можно вернуть — везём обратно завтра же.
— Но я же мечтала…
— Тань, мечтать можно о многом. Но жить надо по средствам.
— Получается, я всё зря?
— Получается, ты хороший урок получила. Дорогой урок.
— А ты меня когда-нибудь простишь?
Олег повернулся к жене, посмотрел внимательно.
— Знаешь, что меня больше всего расстроило? Не долги даже. А то, что ты считала меня таким жадным скрягой, который жене на платье денег пожалеет.
— Я не считала…
— Считала. Иначе сразу бы сказала. Таня, я бы тебе хоть десять платьев купил, если бы знал, что тебе так важно.
— Правда?
— Правда. Но в рамках бюджета. За две тысячи, а не за восемь.
— А если бы накопили?
— Накопили бы — купил за восемь. Но после того, как на отпуск отложили, на ремонт, на лекарства родителям.
— Я поняла, — Татьяна взяла мужа за руку. — Олег, а давай теперь все финансы вместе планировать? Ты мне объяснишь, сколько на что тратим.
— Давай. Только честно. Без секретов.
— Честно.
— И работать пойдёшь?
— Пойду. Куда скажешь.
— Никуда я тебе не скажу. Сама решай. Взрослая.
Татьяна кивнула. В груди что-то тёплое шевельнулось — впервые за много месяцев она чувствовала, что не одна.
— Олег, а знаешь что? Может, это и к лучшему всё. Я поработаю, мы долги закроем, а потом… потом у нас своя заначка будет. Общая.
— Будет, — согласился Олег. — Если не накосячишь больше.
— Не накошу. Обещаю.
Он наконец улыбнулся — впервые за этот ужасный день.
— Ну давай тогда посудомойку разбирать. Посмотрим, что там за чудо техники за сорок тысяч.
— Может, всё-таки оставим? — робко спросила Татьяна.
— Тань…
— Шучу! Шучу! Собирай коробку, поехали в магазин.
