— Заходи, чего встала, как неродная? — отрезала Лидия Степановна, открывая дверь.
Оля выдавила улыбку. Вот она — первая встреча со свекровью, и уже хочется развернуться и уйти.
— Проходите, — рявкнула Лидия Степановна.
— Лидия Степановна , мы с Лёшей…
— Ты мне «вы» не тычь, и на ковёр мой не становись. У меня он чистый.
Оля неловко обошла ковёр, сжимая в руках коробку конфет и скромный букет хризантем.
— Это вам. Мы с Лёшей хотели…
— Конфеты — вон туда, на холодильник. Цветы — в ванну. Я их промою.
Вот так, без «спасибо». И это она ещё не села,не пала — как говорится.
Оля глубоко вдохнула. Лёша вежливо тянул маму к столу, старательно не замечая ледяной атмосферы.
— Мам, познакомься, это моя Оля. Мы…
— А я-то думала, ты с Танечкой снова сойдёшься. Та хоть хозяйственная была. Не то что… — она посмотрела на Олю, как будто та была тараканом на белом кафеле.
Три часа прошли — как три года. Когда вышли с Лёшей из квартиры — Оля заплакала. А он только плечами пожал: « Смирись , ничего страшного не произошло, это моя мама , и она такая …»
Через год , когда мы поженились , купили однокомнатную квартиру в ипотеку, но радость была недолгой.
Однажды,придя от мамы ,Леша заявил :
— Мы решили , что надо продать эту нашу квартиру и мамину, скинемся, купим большую и будем жить втроём.
— А кто это «мы» решили?
— Ну, маме , сама понимаешь ,тяжело одной… — виновато проговорил он.
Так Оля оказалась в трехкомнатной хрущёвке с чужой женщиной, которая каждый день напоминала: «Ты здесь не хозяйка».
— Кто опять поставил ложки не туда?
— Кто это варит борщ без уксуса?
— Кто кладёт свои лифчики в мой таз?
Иногда Оля ловила себя на мысли, что хочет уйти, прямо сейчас ,встать и уйти. Но держалась. Лёшу она любила больше всего на свете.
Хотя всё чаще он отмалчивался, уходил в работу и не заступался. А иногда даже вставал на сторону матери.
— Ну ты правда могла бы не шуметь пылесосом, когда мама отдыхает.
— Зачем ты включаешь фен в восемь утра? Мама ещё спит!
И снова — «мама, мама, мама». А Оля всё больше чувствовала себя чужой в собственной жизни.
Когда Оля узнала ,что забеременела, это был самый счастливый день. Но
Лидия Степановна охладила весь пыл радости :
— Рано вы, — резюмировала свекровь. — Не с твоим здоровьем. Да и Алексей ещё не готов.
— Мы хотим ребёнка, — твёрдо ответила Оля.
— А спрашивали ли вы у меня ,хочу ли я вашего ребенка ? — спокойно, но ядовито ответила свекровь.
С того дня началась настоящая война. Лидия Степановна решила, что теперь она имеет полное право руководить мной и моей жизнью.
— Не ешь это! Апельсины — аллерген.
— Ты что, спишь на животе? Ребёнка передавишь!
— А ну дай я послушаю — толкается он или нет.
Оля терпела. Лёша был занят, у него проекты, работа, нервы.
Когда Оля была на седьмом месяце беременности , она случайно увидела как Лидия Степановна полезла к ней в сумку. Тихое бешенство охватило Олю.
— Вы не имеете права лезть в мои вещи!
— Как бы не так, пока ты живёшь в моей квартире — я имею право на всё
— Это квартира Лёши. И моя.
— Ага твоя , это квартира моего сына ,он на неё зарабатывает, пока ты с подружками общаешься да в телефоне сидишь.
Олиному терпению пришёл конец,
и она впервые, сжав зубы проговорила :
— Хватит! Убирайтесь! Или вы уходите, или я!
Лёша пришёл вечером с работы , и зайдя в нашу комнату спросил: «Ты что опять скандалила с мамой?»
Она поняла: он — не с ней.
Роды прошли тяжело. Ребёнок — сын Саша — оказался болезненным ребенком с коликами, с ночными криками. А Лидия Степановна…
— Он орёт, потому что ты его испортила.
— Ты что, не знаешь, как сделать,что бы он не орал?
Каждую ночь Оля рыдала в ванной. Потом пришёл момент, когда она всё-таки решилась , собрав вещи и ребенка , оставив записку на столе ,ушла:
«Я ухожу. Найди нас, когда станешь мужчиной, а не маминым сынком».
Сначала Оля пожила с сыном у подруги. Потом сняла комнату и начала все с нуля.
Лёша не искал ,не писал и не звонил. Месяц. Два. Полгода.
Саша рос без отца, но с мамой, которая каждый вечер рассказывала добрые сказки.
Оля устроилась бухгалтером, потом поднялась выше. Снимала уже двухкомнатную квартиру.
И вот однажды — звонок.
— Это Алексей.
Молчание.
— Прости. Я… Я не смог. Я был дурак.
— Был — или остался?
— Я ушёл от мамы.
— Поздно.
— Я люблю тебя. Хочу быть с сыном.
Оля повесила трубку. Заплакала. А Саша смотрел с детской кроватки — и улыбался.
Прошёл год. Лёша приезжал. Помогал. Забирал сына. Смотрел на Олю с тем же взглядом, что в самом начале.
Но она держалась,не подпускала. Боялась снова оказаться «вдвоём, но втроём с мамой».
А однажды приехав к Оле , он сказал:
— Мама в доме престарелых. Я туда её устроил. Ей нужен уход. Она со всеми ругается , даже с врачами.
— И ты…?
— Я тоже больше не смог с ней находиться рядом. Знаешь, когда ты ушла — я начал много думать. Думать о тебе ,о себе , о нашей жизни. Тогда мама у меня была вместо всех, на первом месте, а ты — ушла, не поняла меня .
— Потому что я не мама.
— Потому что ты была любящей женщиной. А я оказался — маменькин сын.
Оля смотрела на него. Впервые за год — без злости.
Саша подошёл. Протянул отцу рисунок: папа, мама, он.
— Папа, я хочу, чтобы ты никуда не уходил , чтобы был с нами, — сказал он.
И Оля посмотрела на Лёшу. А потом — на сына. И вздохнула, всё таки сыну нужен отец .
— Будешь спать на диване.
— Хорошо, согласился Лёша
— И никаких «мама сказала», её больше не будет никогда между нами.
Понятно?
И они начали все с начала.Спокойно, без спешки только Он и Она.
Лидия Степановна звонила. Очень часто звонила.Говорила, что её все бросили, что она никому не нужна ,но и ей никто не нужен , кроме «её мальчика».
Когда очередной раз Лидия Степановна позвонила Оля взяла трубку:
— Лидия Степановна, мы живём своей жизнью. Я желаю вам здоровья. Но теперь — вы не часть моей семьи. И не делайте вид, что были ею. Не нужно мне названивать…
— Ты… неблагодарная…
— Хорошо, пусть я буду неблагодарной, но зато я сейчас живу — свободно и без ваших истерик .
Она отключила телефон и подошла к окну. Там на улице играли Саша и Лёша. Смеялись. Всё хорошо. Жизнь продолжается.
И не было больше третьей тени между ними.
