— Опять посуду не домыла? И это ты называешь чистотой? — Людмила Петровна провела пальцем по краю раковины и скривилась. — Фу, какая липкость!
Катя замерла над детской кроваткой, где ворочался двухлетний Данька. Руки у неё дрожали от усталости — третью ночь подряд сын не давал спать, а утром начинались эти придирки.
— Я вымыла всё, как всегда, — тихо ответила она, не оборачиваясь.
— Как всегда? — голос свекрови становился всё язвительнее. — Ты посмотри на эти разводы! И кастрюля жирная, и плита не оттёрта! У меня в доме такого безобразия никогда не было!
Данька захныкал, почувствовав напряжение. Катя осторожно погладила его по спинке, стараясь не разбудить окончательно.
— Людмила Петровна, малыш только заснул…
— А ты думаешь, мне наплевать на внука? — свекровь подошла ближе, и Катя почувствовала тяжёлый запах её парфюма. — Как раз наоборот! Я забочусь о том, чтобы он рос в чистоте, а не в этой… — она обвела рукой комнату, — грязи!
По щекам Кати покатились слёзы. Она так старалась, убиралась с утра до вечера, готовила, стирала, ухаживала за ребёнком. А в ответ — только упрёки и унижения.
— Мама, что случилось? — в комнату вошёл Алексей, её муж. На нём была помятая рубашка, в руках — портфель.
— Спроси лучше у своей жены, что творится в доме! — Людмила Петровна развернулась к сыну. — Лёша, посмотри сам: посуда грязная, полы не мыты, пыль на мебели!
Катя обернулась к мужу с надеждой. Неужели он наконец заступится?
— Катюш, ну постарайся получше, а? — Алексей виновато пожал плечами. — Мама же по опыту говорит…
Что-то окончательно сломалось в груди у Кати. Она вытерла слёзы тыльной стороной ладони и выпрямилась.
— По опыту? — голос её звучал удивительно спокойно. — Алёша, твоя мама в последний раз мыла посуду, когда тебе было десять лет. А полы я мыла сегодня утром, пока вы оба спали.
— Вот это да! — всплеснула руками Людмила Петровна. — Теперь она ещё и дерзить начала! Алёша, ты слышишь, как с твоей матерью разговаривают?
— Катя, извинись перед мамой, — устало сказал Алексей.
— За что? — Катя смотрела на него широко раскрытыми глазами. — За то, что я сказала правду?
Данька проснулся и заплакал. Людмила Петровна тут же кинулась к кроватке.
— Вот видишь, довела ребёнка до слёз! — она подняла внука на руки. — Данечка, милый, бабушка тебя защитит от этих криков!
— Я не кричала, — прошептала Катя. — Я просто…
— Замолчи! — рявкнула свекровь. — Натерпелись мы от тебя! Алёша, поговори с женой по-мужски. А то совсем от рук отбилась!
Она унесла плачущего ребёнка в гостиную, оставив Катю и Алексея наедине.
— Ну зачем ты злишь маму? — Алексей снял пиджак и повесил на спинку стула. — Она же добра к нам, живём в её квартире бесплатно…
— Добра? — Катя едва сдерживалась. — Алёша, она каждый день находит во мне недостатки! Я не так готовлю, не так убираю, не так одеваюсь!
— Мама хочет нам помочь, — он избегал её взгляда. — У неё опыт большой…
— А у меня что, опыта нет? — голос Кати дрогнул. — Алёша, я твоя жена! И мать твоего ребёнка!
Из гостиной донёсся голос Людмилы Петровны:
— Данечка не плачь, бабуля тебе молочка нагреет! А мама твоя нервная какая-то, вечно кричит…
Катя закрыла лицо руками. Она чувствовала себя чужой в этом доме, лишней. Каждый день превращался в выживание под прицелом свекрови.
— Может, мне уйти? — тихо спросила она. — Раз я такая плохая…
— Не говори глупости, — Алексей наконец подошёл к ней. — Просто старайся больше. Мама же не со зла…
— Не со зла? — Катя подняла голову. — Алёша, она унижает меня каждый день! А ты молчишь!
— Что я могу сказать? Это моя мать! — он развёл руками. — Катюш, потерпи немного. Мы же копим на свою квартиру…
— Копим? — горько усмехнулась Катя. — На твою зарплату и при твоих тратах мы будем копить лет сорок!
— Ну вот, опять ты за своё! — Алексей начал раздражаться. — Вечно тебе что-то не нравится!
Данька в гостиной заплакал ещё громче. Людмила Петровна запричитала:
— Ой, внучек мой родненький! Что же это делается! В доме такие крики, что дитё плачет!
Катя посмотрела на мужа последней надеждой. Но он уже направлялся к выходу из комнаты.
— Я пойду помогу маме с Данькой, — бросил он через плечо. — А ты… ну, приведи тут всё в порядок. И больше не спорь с мамой, ладно?
Оставшись одна, Катя опустилась на кровать и уставилась в потолок. Три года назад всё было по-другому. Алексей ухаживал за ней красиво, дарил цветы, говорил, что она самая лучшая. А его мама тогда казалась просто строгой, но справедливой женщиной.
— Катенька, ты такая хозяйственная! — тогда говорила Людмила Петровна. — Как раз то, что нужно моему сыночку!
Всё изменилось после свадьбы. Сначала мелкие замечания: «А моя соседка готовит борщ по-другому», «У нас в семье не принято ходить в таких платьях». Потом придирки стали жёстче, а когда родился Данька — превратились в ежедневную пытку.
Из гостиной доносились умиротворённые звуки: Данька больше не плакал, слышался тихий голос Людмилы Петровны, что-то рассказывающей внуку. А Алексей время от времени смеялся — наверное, сын делал что-то забавное.
Катя подошла к окну. Во дворе гуляла молодая мама с коляской — наверное, соседка из пятого этажа. Та выглядела счастливой, спокойной. «Интересно, — подумала Катя, — у неё тоже такая свекровь?»
На столике лежал её мобильный телефон. Катя взяла его и пролистала контакты. Мама… Но к маме нельзя, там и без неё тяжело — отец болеет, денег не хватает. Подруги… Но что им скажешь? «Привет, моя свекровь меня достала»? Засмеют или дадут банальные советы: «Потерпи, родной человек же».
Вдруг в телефоне всплыло сообщение от неизвестного номера: «Катюша, это Валентина Семёновна, ваша соседка сверху. Не хотела вмешиваться, но уж очень переживаю за вас. Если будет тяжело — приходите на чай. У меня тоже было непросто с первой свекровью…»
Катя удивлённо моргнула. Валентина Семёновна? Та самая тихая пенсионерка, которая всегда здоровается в подъезде, но почти не разговаривает? Откуда у неё её номер телефона?
Из гостиной послышался голос Алексея:
— Мам, а где Катя? Данька кушать просит…
— Пусть идёт готовит, — равнодушно ответила Людмила Петровна. — Я уже устала с внуком возиться. У меня давление поднимается от всех этих криков.
— Катюш! — крикнул муж. — Иди покорми сына!
Катя сжала телефон в руке. На экране всё ещё светилось сообщение от соседки. «Приходите на чай…» Когда в последний раз кто-то просто предложил ей чашку чая без упрёков и нравоучений?
— Иду! — отозвалась она и быстро набрала ответ: «Спасибо. Может быть, завтра днём?»
Ответ пришёл почти мгновенно: «Конечно, жду в два часа. Квартира 67.»
Катя убрала телефон и пошла в гостиную. Данька тянул к ней ручки, а Людмила Петровна демонстративно потирала виски.
— Наконец-то! — вздохнула свекровь. — Я уже думала, ты вообще про ребёнка забыла!
— Забыла? — Катя взяла сына на руки. — Людмила Петровна, я мать, а не монстр.
— Ну, мать… — протянула та. — Мать бы не доводила дитя до слёз своими истериками.
Алексей сидел в кресле с телефоном и делал вид, что не слышит разговора. Катя посмотрела на него, потом на свекровь, потом на сына.
«Завтра, — подумала она. — Завтра я пойду к Валентине Семёновне.»
На следующий день, покормив Данька и уложив его спать, Катя тихонько поднялась на этаж выше. У двери квартиры 67 она помедлила — а вдруг соседка пожалеет о своём приглашении?
— Катюша, милая, проходите! — дверь распахнулась, и на пороге появилась Валентина Семёновна в уютном домашнем халате. — Я уже чайник поставила!
Квартира встретила Катю теплом и ароматом свежей выпечки. На столе дымились пирожки, стояли баночки с вареньем, красивые чашки с розочками.
— Садитесь, не стесняйтесь, — хлопотала хозяйка. — Я специально напекла, думала — молодой маме сладенького хочется, а дома небось некогда…
— Как вы узнали мой номер? — робко спросила Катя, усаживаясь за стол.
— Да от Алёшиной мамы же! — Валентина Семёновна лукаво улыбнулась. — Она мне жаловалась на вас, а заодно и номерок дала — мол, позвоните, может, вразумите её… А я подумала: зачем вразумлять? Лучше поддержать!
Катя чуть не подавилась чаем:
— Людмила Петровна просила вас меня вразумлять?
— Ага! — Валентина Семёновна присела напротив. — Говорит: «Невестка у меня неблагодарная, ленивая, дерзкая… Может, вы с ней поговорите, как женщина с женщиной?» А я её слушаю и думаю: батюшки мои, да я же вижу, как эта девочка целыми днями с ребёнком носится, как в окошко моё убирается-стирается…
— Вы видите? — удивилась Катя.
— Голубушка, я семьдесят два года на свете живу, из них сорок пять — в этом доме! Всё вижу, всё слышу! — соседка откусила пирожок. — И скажу вам честно: свекровка ваша — та ещё штучка! Помню её молодой, когда Алёшина бабушка была жива. Тоже доставалось ей от Людочки, покойная даже плакала у меня на кухне…
— Правда? — Катя широко раскрыла глаза.
— Истинная правда! — Валентина Семёновна наклонилась ближе. — Только тогда свекровь была характером покрепче, отпор давала. А вы… простите за прямоту, но вы слишком уж терпеливая!
— А что мне делать? — голос Кати дрогнул. — Это же мать моего мужа! И мы в её квартире живём…
— Мать — мать, а хамить нельзя никому! — решительно сказала соседка. — Катюша, вы замужем за Алёшей или за его мамой?
— За Алёшей, конечно, но…
— Никаких «но»! — Валентина Семёновна встала и принесла с полки старую фотографию. — Вот смотрите: это я с моей первой свекровью. Тоже жили вместе, тоже она мне жизни не давала. Знаете, что помогло?
Катя покачала головой.
— Один раз я ей прямо и сказала: «Зинаида Ивановна, я ваша невестка, а не прислуга. Если вам что-то не нравится — говорите спокойно, а орать не надо!» — соседка усмехнулась. — Сначала она в обморок чуть не упала от возмущения, а потом… потом стала уважать меня больше!
— Но Людмила Петровна не такая… — неуверенно начала Катя.
— Все такие! — отрезала Валентина Семёновна. — Просто некоторые привыкли, что им можно всё! А вы не давайте привыкать!
В этот момент снизу донёсся детский плач.
— Ой, Данька проснулся! — Катя вскочила. — Мне нужно…
— Идите, конечно! — соседка проводила её до двери. — И помните: вы хорошая мать и жена. Не позволяйте никому говорить обратное!
Катя спустилась домой с новым ощущением в груди. Что-то изменилось, будто кто-то зажёг внутри неё маленький огонёк.
В квартире Данька плакал в кроватке, а Людмила Петровна с мрачным лицом стояла у окна.
— Где ты шлялась? — набросилась она на Катю. — Ребёнок полчаса кричит, а матери нет!
— Я была у соседки, — спокойно ответила Катя, беря сына на руки.
— У какой ещё соседки? — подозрительно прищурилась свекровь.
— У Валентины Семёновны. Она приглашала на чай.
Лицо Людмилы Петровны стало багровым:
— Эта старая кукушка! Знаю я её! Всех в доме поссорила своими советами! И что она тебе наплела?
Катя покачала Данька, успокаивая его, и вдруг услышала собственный голос — удивительно ровный и уверенный:
— Она сказала, что я хорошая мать. И что не нужно позволять кому бы то ни было говорить обратное.
Повисла тяжёлая тишина. Людмила Петровна смотрела на невестку так, будто видела её впервые.
— Хорошая мать? — голос Людмилы Петровны звенел от негодования. — Хорошая мать не оставляет ребёнка одного, чтобы пить чай с соседскими склочницами!
— Данька спал, — Катя не отводила взгляд. — А я имею право на полчаса отдыха.
— Имеешь право? — свекровь подошла ближе. — В моём доме ты никого не имеешь! Здесь мои правила!
— Людмила Петровна, — Катя крепче прижала к себе сына, — я не прислуга в вашем доме. Я жена вашего сына и мать вашего внука.
— Вот это да! — всплеснула руками свекровь. — Понаслушалась старой дуры и вообразила себя принцессой! Алёша! — заорала она в сторону коридора. — Иди сюда! Посмотри, что творит твоя жена!
Алексей появился в дверном проёме, ещё не до конца проснувшийся после работы.
— Что случилось? — он посмотрел на красную от возмущения мать, потом на жену с ребёнком.
— Случилось то, что твоя Катька совсем от рук отбилась! — Людмила Петровна указала на невестку пальцем. — Дерзит мне, уроки жизни преподаёт! А всё из-за этой Валентины! Я же говорила — не связывайся с ней!
— Катя, что происходит? — Алексей недоуменно смотрел на жену.
— Ничего особенного, — спокойно ответила она. — Я просто сказала, что я не прислуга, а член семьи.
— Член семьи! — захохотала Людмила Петровна. — Да кто ты такая? Живёшь в моей квартире, ешь мою еду, пользуешься моими вещами! И ещё права качаешь!
— Мама, не надо так, — попытался вмешаться Алексей.
— Не надо? — свекровь развернулась к сыну. — Алёша, ты слышишь, как она со мной разговаривает? После всего, что я для вас делаю!
— А что именно вы для нас делаете? — неожиданно для себя спросила Катя.
Тишина стала звенящей. Даже Данька перестал ворочиться у неё на руках.
— Что я делаю? — Людмила Петровна побелела от ярости. — Да я вас кормлю, содержу, крышу над головой даю!
— Кормите? — Катя покачала головой. — Людмила Петровна, я готовлю сама. Продукты покупаем на Алёшину зарплату. Квартплату тоже мы оплачиваем.
— Как ты смеешь! — взвизгнула свекровь. — Алёша! Ты будешь это слушать?
Катя посмотрела на мужа. В его глазах была растерянность, но не злость. Может быть, впервые он действительно слушал?
— А ещё, — продолжила Катя, чувствуя, как внутри неё крепнет что-то новое и сильное, — я убираю всю квартиру, стираю ваши вещи, глажу ваше бельё. И при этом каждый день выслушиваю, какая я плохая хозяйка.
— Вот именно! Плохая! — Людмила Петровна топнула ногой. — Потому что ничего толком делать не умеешь!
— Тогда делайте сами, — Катя удивилась собственному спокойствию. — Если я такая никчёмная — зачем терпеть меня в доме?
— Что?! — свекровь схватилась за сердце. — Алёша, ты слышишь? Она меня из собственной квартиры выгоняет!
— Я никого не выгоняю, — Катя покачала Данька, который начал капризничать от криков. — Я предлагаю каждому заниматься своими делами. Вы — своими, я — своими.
— Катюш, — наконец подал голос Алексей, — может, не стоит так…
— Не стоит как, Алёша? — она повернулась к нему. — Не стоит требовать уважения к себе? Не стоит защищать достоинство твоей жены?
— Какое достоинство! — фыркнула Людмила Петровна. — У бездельницы и нахалки!
— Всё! — Катя вдруг почувствовала, как что-то окончательно рвётся внутри. — Людмила Петровна, хватит! Я устала от ваших оскорблений!
— Устала? — глаза свекрови сверкнули. — Тогда собирай манатки и проваливай! Вон из моего дома!
— Мам! — ахнул Алексей.
— Хорошо, — Катя кивнула. — Соберу.
Повисла мёртвая тишина. Людмила Петровна смотрела на невестку, не веря своим ушам.
— Что… что ты сказала? — прохрипела она.
— Я сказала — хорошо. Соберу вещи и уйду, — Катя направилась к шкафу. — Данька, конечно, пойдёт со мной.
— Стой! — Алексей схватил её за руку. — Катя, ты куда? С ребёнком, без денег…
— А куда мне деваться? — она посмотрела на него печально. — Твоя мама сказала — вон из дома. Значит, идём.
— Да я… я не серьёзно! — заикнулась Людмила Петровна. — Это же в сердцах…
— В сердцах? — Катя обернулась. — Людмила Петровна, вы каждый день говорите мне гадости. В сердцах, получается?
— Алёша, — свекровь умоляюще посмотрела на сына, — скажи ей что-нибудь!
Алексей стоял между женой и матерью, и на его лице медленно что-то менялось.
— Мам, — сказал он тихо, — а ведь Катя права.
— Что ты сказал? — Людмила Петровна побледнела, глядя на сына.
— Я сказал, что Катя права, — Алексей подошёл к жене и обнял её за плечи. — Мам, ты действительно каждый день её унижаешь. А я молчал, как трус.
— Алёша! — свекровь схватилась за сердце. — Ты против собственной матери?
— Я за свою семью, — он крепче прижал к себе Катю с ребёнком. — Мам, Катя — прекрасная жена и мать. Она работает в доме с утра до ночи, а ты только критикуешь.
— Но я же хотела как лучше! — глаза Людмилы Петровны наполнились слезами. — Я же опыт передавала!
— Опыт передаётся советом, а не криком, — тихо сказала Катя. — Людмила Петровна, я никогда не хотела с вами ссориться. Просто хотела, чтобы меня уважали.
Свекровь опустилась в кресло и закрыла лицо руками.
— Я… я не знала, что так получается, — прошептала она. — Просто боялась, что Алёша выберет не ту… Как тогда, в первый раз…
— Мам, — Алексей присел рядом с ней, — та история была двадцать лет назад. Катя — другая.
— А я… а я старая дура, — всхлипнула Людмила Петровна. — Валька была права, когда говорила мне… Катюша, простите меня!
Катя переложила сына Алексею и села перед свекровью на корточки.
— Людмила Петровна, давайте начнём сначала? — она протянула руку. — Без крика, без упрёков. Просто как семья?
— Как семья? — свекровь подняла заплаканные глаза. — А вы… а ты меня простишь?
— Конечно прощу. Если вы тоже меня простите за резкость.
Людмила Петровна крепко сжала её руку.
— Катенька, милая… Я так привыкла командовать, что забыла — ты взрослая женщина… — она вытерла слёзы. — А можно я тебе покажу, как я пироги пеку? Не командуя, а просто… вместе?
— Очень можно, — улыбнулась Катя. — А я вас научу готовить борщ по маминому рецепту. Если хотите.
— Хочу! — оживилась свекровь. — И ещё… Валентина Семёновна просила передать — она завтра ждёт нас обеих на чай. Сказала, что у неё есть чем похвастаться…
Алексей засмеялся:
— Наверное, хочет всему подъезду рассказать, как помирила две семьи!
Данька вдруг загулил и потянул ручки к бабушке. Людмила Петровна осторожно взяла внука.
— Данечка, милый, — прошептала она, — у тебя такая хорошая мама… А бабушка твоя была дурочкой, но теперь исправится…
Катя и Алексей переглянулись. В комнате стало тихо и уютно — впервые за долгие месяцы.
— А знаете что? — сказала Катя. — Давайте сейчас вместе пирогов напечём. И к Валентине Семёновне завтра с гостинцами пойдём.
— Отличная идея! — подхватил Алексей. — Только я тесто месить буду!
— Ну уж нет! — засмеялась Людмила Петровна. — У тебя руки как грабли!
И впервые за три года в доме зазвучал дружный смех.
Вечером, когда Данька спал, а пироги остывали на столе, Катя стояла у окна и смотрела во двор. Там гуляла та же молодая мама с коляской. И сейчас Катя понимала — у каждой свои трудности, но главное не сдаваться.
За спиной раздался голос Людмилы Петровны:
— Катюша, а завтра я научу тебя вышивать. У меня такие красивые схемы есть…
— С удовольствием, — обернулась Катя. — А вечером фильм посмотрим вместе?
— Конечно! Алёша тоже с нами будет, правда, сынок?
— Куда я денусь от двух самых важных женщин в моей жизни? — усмехнулся муж.
Катя улыбнулась и подумала: «Спасибо, Валентина Семёновна. Оказывается, иногда нужен просто один добрый человек, чтобы всё изменилось.»
