Когда я выходила замуж за Максима, мне казалось, что я выиграла джекпот. Высокий, красивый, с идеальной улыбкой и манерами, он покорил меня с первого свидания. Мы познакомились на дне рождения подруги, а через полгода уже играли свадьбу. Родители его приняли меня сдержанно, но вежливо. А вот его младшая сестра — нет.
Её звали Алина. На первый взгляд — обычная девчонка лет двадцати: симпатичная, с длинными рыжеватыми волосами, вечно в наушниках и с телефоном. Но глаза… глаза у неё были, как у хищницы. Она меня просто не приняла. С порога.
— Ну, здравствуй, очередная, — сказала она, когда я впервые переступила порог их квартиры. — Посмотрим, на сколько тебя хватит.
Я растерялась. Не привыкла к такому приёму. Максим тогда только усмехнулся:
— Не обращай внимания. Она у меня с характером.
С характером — это мягко сказано. За первые месяцы замужества я поняла, что Алина была будто занозой в нашей семье. Максим её обожал, говорил, что у них с детства особая связь. Она могла звонить ему среди ночи — он мчался. Деньги? Без вопросов. Советы, помощь, поддержка — всё, что угодно.
— Ты слишком мягкий с ней, — сказала я однажды. — Она этим пользуется.
— Лена, это моя сестра. Она многое пережила. Ты не понимаешь.
Я действительно не понимала. Алина жила на всём готовом: родители содержали, Максим спасал. Училась кое-как, меняла курсы, бросала. С работой — вечно какая-то драма.
Потом я забеременела. И всё в доме поменялось. Максим стал более внимательным ко мне, заботливым. Мы ждали девочку. И я была счастлива. Даже Алина немного потеплела, начала интересоваться: как самочувствие, когда срок родов, какое имя выбрали.
Я думала всё— наладилось. Но сильно ошибалась.
Однажды вечером, когда я уже была на седьмом месяце, Алина пришла к нам домой. Заплаканная, с огромным рюкзаком. Вид у неё был, обречённый.
— Мне некуда идти, — сказала она. — Я не могу больше жить с родителями. Я… я беременна.
У меня внутри всё оборвалось.
— Что?! — выдохнул Максим.
— От кого? — спросила я, скорее по инерции.
— От Кирилла. Помнишь, я тебе рассказывала… — Она опустила глаза. — Он сказал, что это не его. И исчез.
Максим вскочил. Он никогда не был эмоциональным, но тут даже он не справился:
— Ты с ума сошла?! Ты хоть понимаешь, что это за игра? Ты
забеременела от первого попавшегося, а теперь…
— Макс, — остановила я его. — Сейчас не время.
Я понимала, что беременная сестра мужа — это ад. Но я же сама ношу под сердцем ребёнка. Я не могла просто выставить её. Это была бы не я.
— Оставайся. Комнату придётся делить, но мы справимся, — сказала я.
Максим удивлённо на меня посмотрел.
— Лена, ты уверена в этом ?
— Да.
Алина молча кивнула. И в этот вечер в нашем доме стало на одного человека больше.
Сначала всё шло спокойно. Алина вела себя тихо, даже чересчур. Она практически не выходила из комнаты, вставала поздно, пила чай на кухне молча и подолгу переписывалась с кем-то в телефоне. Максим с ней почти не разговаривал — обида, страх, раздражение — всё смешалось в его взгляде. Но я старалась быть миротворцем.
— Макс, она в тяжёлой ситуации, — говорила я. — Ты же сам говорил: семья — это когда не бросают.
Он кивал, сжимая губы.
Но то, что начиналось как временная помощь, стало походить на квест на выживание. Алина вдруг решила, что беременность — это индульгенция от всего. Она не убиралась, не готовила, оставляла за собой тарелки. Максим всё чаще уходил из дома ,задерживаться на работе. А я… я таскала свой живот, бельё, пакеты из магазина, ужин — и, честно говоря, начинала выдыхаться.
Но я держалась. Потому что знала: всё когда-нибудь закончится. Родим, разъедемся, и жизнь снова станет проще.
Однако однажды ночью я услышала странный звук. То ли стук, то ли звон. Встала. Максим спал крепко. Я вышла из спальни и увидела свет в ванной.
Дверь была приоткрыта.
— Алина? — позвала я.
В ответ — тишина.
Я толкнула дверь. Алина сидела на полу, прижавшись к стене. Глаза красные, губы трясутся. В руке — пустая упаковка от таблеток.
— Что ты сделала?! — закричала я.
— Я… я не знаю… — прошептала она.
Я в панике схватила телефон, вызвала скорую. Позвала Максима, он соскочил с кровати и, едва увидев Алину, побледнел.
Алина потеряла сознание прямо в коридоре.
Через пять минут приехала скорая. Мы с Максимом были как во сне. Врач крикнул:
— Угроза жизни матери и плода. Срочно в больницу!
Я стояла, держась за живот, и не могла отвести глаз от синего мерцания маяков. И только тогда поняла: я действительно беспокоилась за неё. Несмотря на все её выходки.
Утром мы с Максимом сидели на кухне. Он молчал, глядя в чашку.
— Как думаешь, почему она так? — спросил он тихо.
— Боится. Родители не приняли,что она беременна .Одиночество. Возможно, стыдно. И никто её по-настоящему не слушает.
— А ты слушаешь?
— Да, потому что хоть кто-то должен это сделать .
Он покачал головой:
— Ты сильнее, чем я думал.
— Я просто понимаю, что ей сейчас не помощь нужна в виде крика, а понимающий человек рядом.
Через три дня Алину выписали. С ней всё было в порядке, с ребёнком тоже. Но она стала другой. Тихой. Настоящей. Она подошла ко мне на кухне однажды вечером, когда я мыла посуду.
— Спасибо, что спасла меня.
Она расплакалась. Я обняла её. И впервые за всё время почувствовала: может, она всё-таки изменилась.
Но я ещё не знала, что впереди нас ждёт самое трудное…
Алина после больницы действительно стала другой. Не знаю, сыграли ли роль лекарства, страх смерти или просто произошло прозрение, но она изменилась. Начала помогать по дому, сама предлагала приготовить ужин, иногда даже убиралась без напоминаний.
Максим поначалу не верил. Присматривался к ней, ждал подвоха, но я видела: ему было приятно, что сестра словно нашла путь к себе. Она даже начала спрашивать совета — у меня, не у него. Про роды, одежду для младенцев, как я справляюсь со страхами и бессонницей.
И вот однажды, мы с ней вдвоём сидели на кухне. Я уже почти не помещалась за столом с моим животом, пила ромашковый чай и смотрела, как она режет яблоки.
— Лена, — тихо сказала она. — Можно я скажу тебе одну вещь? Только ты пообещай, что не разозлишься.
— Если ты не собираешься признаться в убийстве, я не разозлюсь, — усмехнулась я.
Но усмешка пропала с лица, когда она заговорила дальше:
— Кирилл… он женат. И старше меня на пятнадцать лет. Он — друг… Макса.
Мир чуть не перевернулся у меня перед глазами.
— Что?! — выдохнула я.
— Они давно знакомы. Я… я познакомилась с ним через Макса. Он тогда приезжал к нам, к родителям. Мы переписывались тайно. Макс ничего не знал. Я… дура. Мне казалось, он меня любит. А потом, когда я забеременела, он просто исчез. Даже не попытался поговорить.
— Максим знает? — наконец спросила я.
— Нет, — покачала она головой. — Я соврала. Сказала, что это случайный парень с вечеринки. Я просто не знала, как ему сказать… Он бы убил Кирилла.
Я смотрела на неё. И мне хотелось накричать, вытряхнуть из неё этот бесконечный клубок лжи. Но… в животе шевельнулась моя дочка. И я поняла — мы уже в этой лжи погрязли по самые уши. И теперь надо решать, а не убегать.
— Я скажу Максиму, — сказала я. — Но скажу по-своему. Потому что он должен , он обязан это знать.
Алина побледнела:
— Нет! Лена, пожалуйста! Он меня возненавидит! Он больше не будет моим братом…
— Если ты хочешь, чтобы он остался братом — надо быть с ним честной. Всё остальное — временно.
Я сказала Максу вечером. Осторожно. Мягко. Но по лицу его видно было — он был в шоке. Он встал, сел, снова встал, прошёлся по комнате, схватил куртку.
— Я поеду к нему. Поговорю.
— Не надо, — остановила я. — Это не тот разговор, который что-то изменит. Он — подонок. Ты хочешь ударить его? Кричать? Ты думаешь, он извинится?Нет, он не извинится. Ты просто попортишь себе нервы. А Алина… ей теперь и так тяжело.
Максим опустился на край дивана.
— Я же доверял ему…
— А я тебе. И я помогла твоей сестре. Потому что она — не только твоя сестра. Теперь и моя.
Он посмотрел на меня так, как никогда раньше. С благодарностью, с любовью. Как будто только в этот момент до него дошло, кто я.
— Ты самая сильная женщина, которую я знаю, — сказал он.
Я заплакала.Это были слёзы силы.
Через месяц после всех откровений у нас начался настоящий марафон.
Сначала родила я. Всё прошло хорошо, девочку назвали Дашей. Я плакала от счастья, когда впервые приложили её к груди. Максим стоял рядом, растерянный, у него тряслись руки, но он улыбался, как ребёнок.
— Ты сделала меня отцом, — прошептал он. — Я тебя никогда не подведу. Я люблю тебя.
Меня и Дашу забрали домой через четыре дня. Алина помогала как могла — готовила, убирала, даже вставала ночью, когда я не успевала. И всё бы ничего, но через две недели началось следующее — у Алины начались схватки.
Максим отвёз её в роддом, я осталась с малышкой дома.
Родила она мальчика. Назвала Никитой. Но радости в её глазах я не увидела.
Я пришла к ней на следующий день. В палате лежали ещё две мамочки, Алина сидела у окна, а рядом — детская люлька.
— Он такой маленький… — прошептала она, не отрывая взгляда. — И такой весь мой. Но у меня чувство, что я его не заслуживаю.
— Знаешь, — ответила я, — заслуживают не те, кто не ошибается. А те, кто, ошибившись, всё равно остаются рядом.
Она всхлипнула.
— Ты бы могла отвернуться от меня сто раз. А ты не отвернулась. Почему?
Я села рядом.
— Потому что ты — наша семья. А семью не выбирают. Семью создают. Я тебя не осуждаю. Просто ждала, когда ты сама захочешь всё исправить.
Однажды, когда Никите было чуть больше месяца, Алина застала меня на кухне.
— Я хочу тебе кое-что сказать.
Я обернулась. В руках у неё был конверт.
— Это… ДНК-тест. Я всё-таки сдала его. Отправила волос Кирилла, пока была у родителей. Хотела убедиться. Вдруг он прав, вдруг ребёнок не от него?
— И?
— Он от него. На сто процентов.
Я кивнула. Это и так было ясно. Но Алина не закончила.
— Я хочу лишить его родительских прав. Официально. Чтобы он никогда не смог даже приблизиться к Никите. Я всё сделаю сама. Без тебя. Но ты… будь рядом ,если что , ладно?
— Конечно, буду, — ответила я. — Я же уже подписалась на пожизненное.
Прошло три месяца. Мы отметили крестины обоих малышей. Алина сама подала в суд. У неё всё получилось. Отец отказался от ребёнка, не явившись ни на одно заседание. Алина оформила всё через нотариуса. Теперь она была не только матерью, но и полной хозяйкой своей жизни.
— Ты стала другой, — сказала я ей однажды.
— Я просто научилась быть самостоятельной. И знаешь, это всё благодаря тебе. Ты не просто помогла сестре мужа. Ты стала мне сестрой.
Я улыбнулась. Смотрела на двух спящих детей — Дашу и Никиту — и понимала: всё было не зря.
Спустя год мы сидели на даче. Погода стояла тёплая, дети играли в песочнице, Максим жарил шашлыки, а Алина держала на коленях чашку с мороженым.
— Кстати, — сказала она. — Я познакомилась кое с кем.
— О? — я подняла бровь.
— Спокойно. На этот раз нормальный. Инженер, не женат, без детей, не друг Макса, и не старше меня на пятнадцать лет. Думаю, он даже умеет готовить борщ.
— Одобряю, — засмеялась я. — Только смотри, не спугни.
— А если спугну — приду жить к вам. Как в старые добрые времена.
— Только через мой труп, — смеясь, ответил Максим из-за мангала.
И мы все засмеялись. Потому что теперь были настоящей семьёй. Не идеальной, но с настоящими чувствами, проверенными болью, верностью и добротой.
Прошло пять лет.
Наша семья жила размеренно, по-новому, но по-настоящему счастливо. Даша пошла в садик, Никита — вместе с ней, и каждый вечер мы встречались у калитки садика, переглядывались с Алиной, делились новостями. Она тогда уже полтора года встречалась с мужчиной по имени Игорь. Надёжный, спокойный, чуть нудноватый, но зато — без тайн, резких движений и двойного дна. Он принимал Никиту, как родного сына, и всё шло к свадьбе.
Мы с Максимом переехали в частный дом на окраине города, а Алина с Игорем сняли квартиру поближе. Семья была рядом, и в этом было наше счастье — тёплое, без драм.
До одного дня.
Я шла с работы. Уже вечерело. Даша с Никитой были у бабушки, Максим задержался. Я решила купить хлеба в пекарне у дома. Когда вышла — прямо у ворот стоял мужчина.
Высокий. В очках. Короткая стрижка. Хороший костюм.
— Елена? — спросил он.
— Да… — я прищурилась. — А вы кто?
— Кирилл. Я… ищу Алину. Это важно.
Я почувствовала, как в груди что-то резко сжалось.
— Уходите, — сказала я холодно. — Вам тут никто не рад.
— Пожалуйста. Я просто хочу её увидеть. Один раз. Я уехал тогда, да. Струсил. Но я… я видел его. Никиту. В интернете. У неё в профиле. Это мой сын.
— Нет. Это её сын. Ты от него отказался. Документально. Юридически. Навсегда.
Он сглотнул.
— Я не знал, что он такой… — он замялся. — Такой похожий. Понимаете? Я… сижу по ночам, смотрю на него и думаю — а если бы…
— Не смей. Не думай. Ты не имеешь права. Уходи. И забудь дорогу сюда.
Он ещё что-то говорил, но я не слушала. Просто развернулась и ушла. Сердце колотилось, ладони дрожали.
Алина слушала всё в тишине. Мы сидели у неё на кухне. Рядом играл Никита, складывая машинки в ряд.
— Он всё-таки нашёл нас, — шептала она. — Я знала, что рано или поздно это случится.
— Я могу поговорить с ним. Или Максим. Мы отвадим его.
Она молчала. Потом вдруг резко сказала:
— Нет.
— Чтоооо?
— Я сама. Чтобы закрыть всё. И чтобы потом… когда Никита вырастет и спросит — почему нет отца рядом , — я могла честно сказать: я пыталась понять его.
Они встретились в парке. Алина взяла с собой только фотографию Никиты. Я ждала неподалёку, как страховка. Через двадцать минут она вернулась. Лицо было спокойное, но глаза — сдержанно красные.
— Ну? — спросила я.
— Он просил прощения. Говорил, что не может забыть, что сожалеет, что у него не было детей . Сказал, что хочет общаться с Никитой. Хочет быть в его жизни. Если даже не как отец , то хотя бы, как… как знакомый его матери.
— Ты ему поверила?
— Нет. Но я увидела — он реально страдает. И знаешь, это мне больше не интересно. Я не злюсь. Я просто… живу . А он пусть варится в своём бульоне вины.
Прошло ещё полгода.
Алина вышла замуж за Игоря. Свадьба была скромной, но очень тёплой. Никита шёл впереди с кольцами, в костюме, серьёзный, как взрослый. Мы с Максимом стояли рядом, смотрели на них и улыбались.
— Помнишь, как всё начиналось? — шепнул он мне.
— Как забыть? В одну квартиру две беременные, скандалы, таблетки, мужики-призраки…
Он засмеялся:
— А теперь — одна семья, и всё своё. И никуда ты от меня не денешься.
Я кивнула. Потому что так и было.
Через год мы переехали ближе к морю. Даша с Никитой учились в одной школе, Игорь открыл свою мастерскую, Алина вела блог для молодых мам. Кирилл исчез. Навсегда. Не появлялся, не писал.
Жизнь шла дальше.
Но иногда я вспоминала ту ночь, когда Алина сидела на полу ванной, и я поднимала её с пола, будучи на седьмом месяце. И я понимала: иногда одна рука, протянутая вовремя, — это не помощь. Это спасение.
