— Валентин, ты хоть раз в жизни убрал за собой крошки?! — Людмила Петровна смотрела на стол, где вокруг тарелки мужа россыпью лежали хлебные крошки и капли чая. — Я что, прислуга тебе?
— Да ладно тебе, Люся, — пробурчал Валентин, не отрываясь от телевизора. — Подумаешь, крошечки какие-то. Сама уберёшь.
— Сама уберу? — голос Людмилы дрогнул от обиды. — Тридцать лет сама убираю! А ты хоть раз спросил, устала я или нет?
— Ну что ты разошлась? Женское это дело — дом в порядке держать.
Людмила схватила тряпку и принялась яростно стирать крошки. Каждое движение отдавалось болью в сердце. Валентин спокойно переключал каналы, словно её слова до него не доходили.
— Вчера была у Галочки Сорокиной, — проговорила она, вытирая стол. — Дом у неё как с картинки. А знаешь почему?
— Не знаю и знать не хочу.
— Потому что Николай Семёнович после завтрака сам убирает посуду! Представляешь? Ставит тарелки в мойку, протирает стол!
Валентин фыркнул:
— Под каблуком сидит, вот и прислуживает. А я что, не мужик?
— Мужик? — Людмила остановилась, сжимая тряпку в руках. — Настоящий мужик свою жену бережёт, а не как ломовую лошадь эксплуатирует!
— Опять начинается! — Валентин раздражённо махнул рукой. — Ну что тебе не хватает? Дом есть, деньги приношу, не пью, не гуляю.
— Уважения мне не хватает! — слова вырвались из неё, как крик души. — Я всю жизнь честно работала! И на заводе тридцать лет, и дома каждый день! А ты меня как воздух не замечаешь!
Валентин поднялся с дивана и направился к холодильнику.
— Слушай, а где вчерашний борщ? И котлеты куда делись?
Людмила остолбенела. Только что она говорила о самом важном, а он думает о еде.
— Ты меня слышишь вообще? — голос её сорвался на шёпот.
— Слышу, слышу. Только непонятно, чего ты хочешь. Живём же нормально.
— Нормально? — Людмила швырнула тряпку в раковину. — Это ты называешь нормально? Когда я встаю в шесть утра, готовлю завтрак, иду на работу, потом домой — опять готовка, уборка, стирка! А ты с дивана встать не можешь!
— Я же работаю! Деньги зарабатываю!
— И я работаю! Но почему домашние дела только на мне?
Валентин пожал плечами и открыл холодильник.
— Мужчина должен отдыхать дома. Это святое.
Людмила почувствовала, как что-то внутри неё лопнуло. Все эти годы она молчала, терпела, надеялась, что он поймёт. Но он даже не пытался её услышать.
— У Галочки муж после ужина посуду моет, — тихо проговорила она. — Говорит: «Галя, ты устала, садись отдыхай». А знаешь, что мне больше всего понравилось?
— Что? — равнодушно спросил Валентин, доставая из холодильника колбасу.
— Он ей сказал: «Спасибо тебе за вкусный обед». Просто спасибо! Когда ты мне последний раз спасибо сказал?
Валентин задумался, жуя бутерброд.
— Ну… не помню. А за что спасибо-то говорить? Ты же обязана готовить.
— Обязана? — Людмила села на стул, чувствуя, как ноги подкашиваются. — Значит, я обязана, а ты нет?
— Я деньги приношу, этого мало?
— Мало! — она резко встала. — Мне нужно, чтобы ты меня видел! Чтобы замечал, как я стараюсь! Чтобы хоть иногда сказал доброе слово!
— Бабские заморочки какие-то, — буркнул Валентин. — Нормальные жёны не ноют.
Эти слова больно ударили Людмилу. Она посмотрела на мужа — на его равнодушное лицо, на крошки, которые он снова разбросал по столу, на жирные пятна на его рубашке.
— Знаешь что, Валентин? — голос её стал неожиданно спокойным. — Может, я действительно ненормальная. Может, нормальные жёны не мечтают услышать от мужа простое «спасибо».
Людмила отвернулась к окну, вспоминая, как всё начиналось. Тридцать лет назад Валентин был совсем другим. Тогда он дарил ей цветы просто так, помогал нести тяжёлые сумки из магазина, обнимал на кухне, когда она готовила.
— А помнишь, — тихо сказала она, не оборачиваясь, — как ты мне в первые годы говорил: «Люся, ты у меня золотая»? Когда я пирожки пекла, ты на кухню прибегал, нахваливал.
Валентин замер с бутербродом в руках. В его глазах мелькнула тень смущения.
— Ну… это было давно. Молодые были.
— Да, молодые, — она обернулась к нему. — Только я что, старая стала? Или руки у меня кривые выросли? Борщ хуже варю?
— Не хуже, — неохотно признал он.
— Тогда почему ты перестал меня замечать? Почему я для тебя стала как мебель — есть и есть?
Валентин неловко пожал плечами. Ему явно было неудобно от этого разговора.
— Привык, наверное.
— Привык! — Людмила горько рассмеялась. — А я не привыкла быть невидимкой! Знаешь, что Галочка мне вчера рассказала? Николай Семёнович ей каждое утро кофе в постель приносит. Каждое утро, Валя! Уже двадцать пять лет!
— И что с того? У каждого свои заскоки.
— Это не заскоки, это любовь! — она подошла к столу, убрала его тарелку. — А ты когда последний раз кофе мне принёс? Или хотя бы спросил, не тяжело ли мне?
Валентин молчал, глядя в пол. Людмила чувствовала, что слова наконец-то до него доходят, но он упрямо не хотел признавать очевидное.
— Я на заводе вкалываю наравне с мужиками, — продолжала она, расставляя посуду в шкаф. — Домой прихожу — снова работа. А ты считаешь, что это нормально?
— Других жён не видел, не знаю, — буркнул Валентин.
— Вот именно! Не видел, потому что не интересуешься! А я вижу. И у Галочки побывала, и у Зинаиды Ивановны. Везде мужья помогают! Везде супруги друг друга ценят!
Она села напротив него, устало положив руки на стол.
— Валя, неужели тебе всё равно, что я чувствую? Неужели тебе не важно, счастлива я или нет?
Валентин поднял на неё глаза. В них промелькнуло что-то похожее на испуг.
— А ты… несчастлива?
— Не знаю, — честно ответила Людмила. — Не знаю уже, что я чувствую.
В этот момент зазвонил телефон. Людмила неохотно подняла трубку.
— Алло? Галочка? — голос подруги сразу развеселил её. — Да, дома я… Что? К вам в гости? Сейчас?
Валентин насторожился.
— Слушай, Люся, — продолжала Галина, — Коля предлагает вам на дачу съездить на выходных. Шашлыки пожарим, в бане попаримся. Он говорит, давно не виделись как следует.
— Не знаю, Галь… — Людмила покосилась на мужа. — Валя, наверное, не захочет.
— Почему не захочу? — возмутился Валентин. — Нормально съездим.
— Замечательно! — обрадовалась Галина. — Тогда завтра с утра забираем вас. А сегодня приеду к тебе ненадолго, ладно? Коля в гараж уехал, скучно одной.
После того как Людмила повесила трубку, Валентин почему-то заволновался.
— Слушай, а может, в квартире прибраться? А то Галина приедет…
Людмила удивлённо посмотрела на него.
— Ага, вот теперь тебе стыдно стало? Когда гости могут прийти?
— Да не стыдно, просто… — он замялся. — Ну, неудобно как-то. У них всегда порядок.
— А у нас что, бардак? — она обвела взглядом кухню. — Я же каждый день убираю!
— Убираешь, конечно, но… — Валентин встал и стал осматривать квартиру критическим взглядом. — Вон, пыль на полках. И на подоконнике тоже.
Людмила ахнула от возмущения.
— Ты сейчас серьёзно? Ты, который за тридцать лет пыль не протёр ни разу, мне указываешь на грязь?
— Не указываю, просто говорю…
— А ты попробуй сам протри! — она сунула ему в руки тряпку. — Давай, покажи, как надо!
Валентин неумело взял тряпку, подошёл к подоконнику и принялся водить по нему, размазывая пыль.
— Не так! — не выдержала Людмила. — Тряпка должна быть влажной! И вообще, сначала сухой пыль собирают, потом влажной протирают!
— Откуда мне знать? — огрызнулся Валентин. — Я этим никогда не занимался!
— Вот именно! Никогда! — голос Людмилы сорвался на крик. — А я что, в институте домоводства училась? Сама всему научилась, методом проб и ошибок!
— Ну не ори! Попробую научиться.
— Зачем? — она отобрала у него тряпку. — Только испортишь всё. Лучше я сама, как всегда.
Валентин обиделся.
— Сама хотела, чтобы я помогал, а теперь не даёшь!
— Не даю? — Людмила остановилась. — Валя, ты же не помочь хочешь, а перед Галиной не опозориться! Тебе не стыдно перед женой, а перед соседями стыдно!
— При чём тут соседи? Галина не соседка, она подруга твоя.
— Именно! Моя подруга! И ты боишься, что она подумает, будто ты ленивый муж!
Валентин замолчал, понимая, что попался.
— А перед собственной женой тебе стыдно не бывает? — продолжала Людмила, энергично протирая подоконник. — Когда я прихожу с работы усталая, а ты лежишь на диване, тебе не стыдно? Когда я одна ужин готовлю, посуду мою, бельё развешиваю — не стыдно?
— Так ты же… привычная ко всему этому.
— Привычная! — она развернулась к нему. — А ты привычный к тому, что тебя обслуживают? Что за тобой убирают, готовят, стирают?
Валентин пожал плечами, но в его глазах появилась неуверенность.
— Мужики на работе говорят, что их жёны тоже всё делают.
— Врут они тебе! — отрезала Людмила. — Или жёны у них забитые совсем. А я не хочу быть забитой! Понимаешь?
В дверь позвонили. Галина пришла.
— Люся, дорогая! — Галина влетела в прихожую с букетом цветов. — Это тебе от Коли! Он сказал: «Передай Людмиле Петровне, пусть знает — мы её ценим!»
Людмила взяла цветы, и глаза её наполнились слезами. Валентин стоял рядом, мрачно наблюдая за происходящим.
— Спасибо, Галочка. Передай Николаю Семёновичу…
— Сама передашь завтра! — засмеялась Галина. — Кстати, он просил узнать, есть ли у Валентина рыболовные снасти? Хочет на рыбалку пригласить.
— Есть, есть, — оживился Валентин. — Давно не рыбачил.
— Замечательно! Значит, мужики на рыбалку, а мы с тобой на кухне посидим, поболтаем.
Они прошли в гостиную. Галина огляделась и улыбнулась.
— Уютно у вас! Помню, как Коля первый раз к нам в гости пришёл, сказал: «У Людмилы Петровны дом — полная чаша!» Правда говорил.
Людмила горько усмехнулась.
— Полная чаша… А хозяйку этой чаши кто-нибудь замечает?
Галина удивлённо посмотрела на неё.
— Люся, что случилось? Ты какая-то грустная.
— Да так, ерунда, — Людмила махнула рукой. — Галочка, а скажи честно — Николай Семёнович тебе дома помогает?
— Ещё как! — засияла Галина. — Представляешь, вчера приходу с работы, а он борщ сварил! Говорит: «Галь, ты устала, я сам управлюсь.» А утром кофе в постель принёс, как всегда.
Валентин, который до этого молча сидел в кресле, вдруг насторожился.
— Каждое утро кофе носит? — недоверчиво переспросил он.
— Ну да! — удивилась Галина. — А разве не должен? Мы же семья, должны друг о друге заботиться.
— Заботиться… — повторил Валентин, косясь на жену.
— А что, Валентин Петрович не помогает? — Галина с недоумением посмотрела на него.
Повисла неловкая пауза. Людмила чувствовала, как щёки горят от стыда.
— Он… считает, что мужчина дома отдыхать должен, — тихо сказала она.
— Как это? — не поняла Галина. — А женщина что, не устаёт? Люся ведь тоже работает!
Валентин покраснел и буркнул:
— У каждого свои порядки.
— Какие порядки? — Галина искренне удивилась. — Коля говорит: если жена счастлива, то и муж счастлив. А если жена замученная ходит, какое тут счастье?
— Это он так говорит? — Людмила подняла голову.
— Конечно! И ещё говорит: «Галя, ты мне жизнь подарила, как же я могу тебя не беречь?» — Галина засмущалась. — Извините, может, не надо было…
— Наоборот, надо! — резко встала Людмила. — Пусть Валентин послушает, как настоящие мужья себя ведут!
— Люся, успокойся, — попробовал вмешаться Валентин.
— Не успокоюсь! — она повернулась к нему, и в её глазах полыхал огонь. — Тридцать лет я жду, когда ты меня заметишь! Тридцать лет надеюсь, что ты скажешь мне доброе слово! А ты что? Считаешь меня мебелью!
— При чём тут мебель?
— При том! — голос её дрожал от гнева и боли. — Мебель тоже стоит в доме, пользу приносит, а хозяин о ней не думает!
Галина растерянно переводила взгляд с одного на другого.
— Может, мне лучше уйти?
— Нет, останься! — Людмила схватила её за руку. — Ты мне глаза открыла! Я думала, что все мужики такие. А оказывается, только мой такой!
— Люся, не надо при людях… — попытался остановить её Валентин.
— При людях? А когда ещё мне правду сказать? Когда ты меня слушаешь? — она подошла к нему вплотную. — Скажи мне честно, Валентин Петрович, когда ты последний раз сказал мне «спасибо»?
— Я… не помню.
— А когда помог по дому?
— Ну…
— А когда поинтересовался, как у меня дела на работе?
Валентин молчал, всё больше сжимаясь в кресле.
— Не можешь ответить? — голос Людмилы стал опасно тихим. — А знаешь почему? Потому что никогда! За тридцать лет ни разу!
— Ты преувеличиваешь…
— Я? Преувеличиваю? — она развернулась к Галине. — Галочка, скажи честно — Николай Семёнович тебя благодарит за готовку?
— Каждый день! Говорит: «Спасибо, родная, очень вкусно!»
— А мой что говорит? — Людмила обернулась к мужу. — «Мало соли добавила!» или «Суп жидкий!» Или вообще молчит, как будто еда сама собой появилась!
Валентин побледнел. В глазах Галины появилось сочувствие.
— Валентин Петрович, — осторожно сказала она, — а вы понимаете, как Люсе тяжело?
— Какого чёрта вы все против меня ополчились? — взорвался он. — Я что, преступник? Работаю, деньги приношу, семью содержу!
— А душу мою кто содержит? — крикнула Людмила. — Кто мне силы даёт жить дальше? Твои деньги?
— А что ещё нужно?
— Любовь нужна! Уважение! Чтобы ты видел во мне не прислугу, а жену!
В комнате повисла тягостная тишина. Галина сидела, не зная, куда деваться. Валентин уставился в пол. А Людмила стояла посреди комнаты, тяжело дыша, и понимала: сейчас решается судьба их брака.
Валентин медленно поднял голову и посмотрел на жену. В её глазах он увидел не злость, а боль. Глубокую, накопившуюся за годы боль.
— Люся, — тихо сказал он. — Я… не знал.
— Не знал? — она горько усмехнулась. — Или не хотел знать?
Он встал с кресла, подошёл к окну и долго молчал. Галина деликатно поднялась.
— Может, мне всё-таки лучше уйти? Поговорите спокойно…
— Нет, — неожиданно сказал Валентин, не оборачиваясь. — Оставайтесь. Пусть свидетель будет.
Он повернулся к жене лицом.
— Люся, я правда не понимал. Думал, что если деньги приношу, то этого достаточно. А оказывается…
— Оказывается что? — её голос дрожал.
— Оказывается, я тебя потерял. Где-то по дороге потерял свою жену.
Людмила прижала руки к груди, чувствуя, как сердце сжимается от неожиданности.
— Галина Михайловна, — обратился Валентин к подруге, — а можно вопрос? Николай Семёнович… он с самого начала такой был или научился?
— Научился, — честно ответила Галина. — Мы тоже ссорились поначалу. Но он понял, что семья — это работа двоих.
— Работа двоих, — повторил Валентин. — А я тридцать лет думал, что семья — это когда жена всё делает.
Людмила молчала, не веря, что эти слова произносит её муж.
— Люся, — он сделал шаг к ней. — Покажешь мне завтра, как кофе варить?
— Зачем? — она недоверчиво посмотрела на него.
— Хочу тебе утром кофе принести. В постель. Как у нормальных людей.
Слёзы навернулись на глаза Людмилы.
— Валя, ты это серьёзно?
— Серьёзнее некуда. Тридцать лет ты меня кофем поила. Теперь моя очередь.
Галина улыбнулась и тихонько направилась к прихожей.
— Я пойду, оставлю вас…
— Галочка, спасибо, — остановила её Людмила. — Если бы не ты, мы бы ещё тридцать лет так прожили.
— Какие тридцать лет, — покачал головой Валентин. — Она бы от меня ушла. И правильно бы сделала.
— Не ушла бы, — тихо сказала Людмила. — Я же тебя люблю, дурака.
— И я тебя люблю. Просто забыл, как это показывать.
Он неловко обнял её, и она прижалась к его плечу.
— А завтра на дачу поедем? — спросила Галина из прихожей.
— Поедем, — ответил Валентин. — И я у Николая Семёныча спрошу, как правильно жену беречь.
— А я Галочке расскажу, что счастье — это когда тебя наконец-то услышали, — улыбнулась сквозь слёзы Людмила.
На следующее утро Валентин встал раньше жены и, кряхтя, возился на кухне с туркой. Кофе получился крепкий и горький, но когда он поставил чашку на прикроватный столик, Людмила открыла глаза и улыбнулась.
— Спасибо, — прошептала она.
— Это тебе спасибо, — ответил он. — За то, что не ушла. За то, что дождалась.
И впервые за много лет она поверила: всё может измениться.
