— Разлеглась, корова, — орала свекровь, — ты беременная, а не больная! Поднимайся, марш мыть пол!
— Не нужен нам этот ребенок, — припечатал муж, — хорошо, что выкидыш случился с предыдущим, не родился он. Нам жрать нечего, живем у мамы, а ты плодишься, как крольчиха! Слушай, хватит мне жизнь поганить! Выбирай, или я, или твое пузо!
***
Жизнь моя пошла под откос тридцать лет назад. Я, признаться честно, до сих пор корю себя за эту «любовь». Говорили ведь люди, что нельзя первому встречному верить… Да разве кто-то в молодости советы взрослых слушает?
Работала я себе спокойно на АТС, пока не появился в моей жизни этот Ромео —
телефонный связист из нашей маленькой воинской части. Звонил поначалу в основном по работе, когда что-то там у них не работало. Я ему объясняю, как положено, спокойно, вежливо, он благодарит и трубку вешает. А он, надо сказать, парень был обходительный —
все «спасибо» да «пожалуйста». Ну, и разговорились мы как-то. О том, о сем. О погоде, о кино, о жизни в целом.
И вот однажды, звонит он мне, и вместо обычного «соедините с дежурным» выдает:
— Свет, а может, встретимся? Кофе попьем?
Я аж дар речи потеряла. Встретиться? С ним? Он вроде ничего, голос приятный, но я же его в глаза ни разу не видела!
— Ну, я не знаю, — мямлю я, — как-то это… неожиданно.
— Да ладно тебе, — смеется он в трубку, — что ты теряешь? Всего лишь кофе.
Ну, думаю, действительно, чего я теряю? Согласилась.
И вот стою я, как дурочка, у кинотеатра «Мир». Жду. Идет он. Высокий, стройный, улыбка — голливудская. Ну, думаю, пропала я. Пошли мы, значит, в кафе. Разговорились. Оказалось, у нас много общего: любим одни и те же фильмы, книги читаем похожие. Время пролетело незаметно.
Он уезжал через полгода. Я чуть не плакала. Привыкла к нему. Он мне:
— Свет, я за тобой приеду. В Москву тебя заберу. Будешь у меня как королева жить.
Я, конечно, поверила. Куда ж я денусь? Молодая, глупая, влюбленная. И вот он приехал. Как обещал, с чемоданом и букетом роз. С моими родителями быстро общий язык нашел. Мама моя плакала, конечно – единственная дочь все-таки. А отец руку ему пожал крепко и сказал:
— Смотри, не обижай ее. Иначе приеду, голову оторву.
Ромка только улыбнулся.
— Что вы, дядь Коля, — говорит, — я Свету на руках носить буду.
Поверила я ему. Ой, дура…
***
Приехали мы в Москву. Первое время все было как в сказке. Квартира у него, своя, хоть и маленькая. Работа устроилась быстро, тоже по специальности. Ромка меня на руках носил, как и обещал. Но сказка закончилась быстро.
Первый звоночек прозвенел, когда я познакомилась с его мамой, тетей Зиной. Ох, и змея! С первого взгляда невзлюбила меня. Видно, не такой она видела жену для своего сыночка. Московскую хотела, с квартирой и машиной. А тут я, деревенщина.
— Ну что, Светочка, — говорит она мне, елейным голоском, — осваиваешься в Москве? Тяжело, наверное, после вашей деревни?
Я молчу. Что я ей скажу? Не хочется ругаться. Ромка еще, как назло, в этот момент куда-то отошел.
— Да ничего, — отвечаю я, стараясь быть вежливой, — привыкну.
— Привыкнешь, — хмыкает она, — куда ты денешься. Только ты смотри, Ромку моего не обременяй. Он у меня один. Работать ему надо, карьеру строить. А ты детей нарожаешь, облепишь его отпрысками и начнешь с него деньги тянуть! Чтоб не было такого!
Я аж покраснела от злости. Какие дети? Мы даже еще не женаты!
— Не волнуйтесь, тетя Зина, — говорю я, с трудом сдерживаясь, — я сама о себе позабочусь.
Она только скривилась в ответ. Вот с этого момента и началась моя жизнь в аду. Тетя Зина постоянно лезла в наши дела. Звонила, приезжала без предупреждения. Все ей было не так: и готовлю я плохо, и одеваюсь не модно, и вообще, не пара я ее Ромочке. Ромка, надо сказать, сначала пытался ее успокоить. Говорил ей, что любит меня, что я хорошая. Но тетя Зина была неумолима – постоянно пилила его, капала на мозги.
— Приволок бестолочь! — ныла она, — Рома, где ты ее выдрал? Ты, столичный мальчик, образованный, умненький — и вот это!
Рома меня поначалу защищал — просил мать меня не трогать, не оскорблять. Но вода камень точит — он, к моему великому сожалению, начал меняться. Стал раздражительным, придирчивым, все чаще стал задерживаться на работе. А потом и вовсе начал приходить домой пьяный.
Однажды, после очередной ссоры с матерью, он пришел домой совсем никакой. Я пыталась с ним поговорить, как-то успокоить, а он вдруг как заорет:
— Отцепись, заноза! Как вы мне надоели, жабы! Ненавижу вас обеих!
Я опешила — не ожидала, конечно, от него таких слов.
— Ромочка, за что? — говорю я дрожащим голосом, — как ты можешь так говорить? Я что плохого тебе сделала?
А он только отмахнулся и пошел спать. На следующий день он, конечно, извинился. Сказал, что был пьян, что не помнит, что говорил. Но слова-то сказаны, обида никуда не делась. Наверное, уже тогда мне нужно было бежать от него… Но я ж настоящая женщина, я мужчину любимого бросить не могу. Ой, дура…
***
Так продолжалось год за годом. Тетя Зина меня пилила, Ромка срывался на мне, потом извинялся. А я терпела. Потому что любила его без памяти, сильнее, чем себя. Три года мы с ним прожили, и я забеременела. Обрадовалась тогда, помню. Думала, что может, это нас сблизит. Может, тетя Зина успокоится, когда внук появится?
Ага, размечталась! Тетя Зина, когда узнала о моей беременности, закатила истерику.
— Зачем тебе это надо? — кричала она на меня, — ты же всю жизнь Ромке испортишь! Он у меня еще молодой, ему карьеру надо строить! А ты тут с ребенком своим! Говорила я тебе, предупреждала! Просила не плодиться! Крольчиха несчастная!
Ромка, как всегда, молчал. Стоял в стороне и смотрел, как я выслушиваю оскорбления от его матери. Я не выдержала, развернулась и ушла. Куда — сама не знала. Просто шла, куда глаза глядят, и плакала. Вот так и началась моя семейная жизнь…
К Ромке я все-таки вернулась. Куда мне было идти? Москва — город чужой, ни кола, ни двора. Выбора особого не было. Ромка, к моему удивлению, развил бурную деятельность — предложение сделал, сказал, что любит меня больше жизни. Свадьбу сыграли. Ну, как свадьба… Просто скромное застолье в кафе. Мама моя приехала с братом меня поздравить — папа не смог, с работы его не отпустили. А вот с Ромкиной стороны никого не было. Вообще никого! Свекровь дорогая заявила, что ей некогда. У нее, видите ли, какие-то важные дела — у подруги годовщина со дня кончины восьмого мужа. И ей, свекрови то есть, обязательно на поминках быть надо
Мама моя, конечно, расстроилась. Видно было, как она старается скрыть обиду за меня. Но что тут скажешь? Не заставишь же человека прийти на свадьбу, если он не хочет. После свадьбы переехали мы к Ромкиным родителям — его крошечную однушку решили сдавать. Переехали в ту самую злополучную квартиру. Трехкомнатная она у них была, но нам досталась самая маленькая комната — метров четырнадцать, наверное. Остальные комнаты поделили между собой Ромкина сестра младшая, Лилька, и их родители.
Тетка Зина, как только я переступила порог их квартиры, сразу дала понять, кто тут хозяйка.
— Ну что, Светочка, — говорит она, — устраивайся. Только ты смотри, мои вещи не трогай. И вообще, лучше тут ничего не меняй. Это — наш дом, и порядки тут наши.
Я молчу. Что я ей скажу? Не начинать же ссору в первый же день. Ромка, как всегда, в сторонке стоит и таращится на меня виновато. Комната наша оказалась тесной и неуютной: старый диван, стол, два стула и шкаф. Вот и вся обстановка. Никакого намека на уют.
Вечером, когда все улеглись спать, мама моя пришла ко мне в комнату.
— Света, дочка, — говорит она, тихонько, — может, зря ты это все? Может, вернемся домой? Завтра вместе с нами поедешь… С билетами решим, не волнуйся.
Я заплакала.
— Мам, ну куда я поеду? Я же люблю его. Да и поздно уже. Беременная я.
Мама вздохнула.
— Ну, смотри сама, дочка. Только если что, ты знай, я всегда тебя поддержу. Попала ты в семейку, конечно…
Так и началась моя жизнь в «коммуналке». Тетка Зина меня не любила — это было видно невооруженным глазом. Постоянно придиралась, критиковала: то я не так готовлю, то не так стираю, то не так убираю.
— Да что ты вообще умеешь? — ворчала она, — только место занимаешь!
Ромка, конечно, пытался меня защитить, но тетка Зина быстро ставила его на место.
— Молчи, Рома! — кричала она на него, — нечего ее защищать! Она у тебя на шее сидит!
Лилька, младшая Ромкина сестра, тоже меня не жаловала. Смотрела на меня свысока, как на провинциалку.
— Ну и где ты его нашла? — спрашивала она меня, ехидно улыбаясь, — как он в твоей деревне вообще оказался? Каким ветром москвича в глушь занесло?
Я старалась не обращать на них внимания. Занималась своими делами, ждала ребенка, как-то строила свою теперь уже взрослую жизнь. Но с каждым днем мне становилось все тяжелее и тяжелее.
***
Когда я была уже на третьем месяце беременности, тетка Зина впервые подняла на меня руку. Сначала долго орала, когда увидела, что я лежу на кровати — у меня поднялось давление, и я ненадолго прилегла.
— Что ты тут разлеглась, как королева? — кричала она на меня, — у тебя что, других дел нет? Пошла бы лучше полы помыла! Поднимайся, говорю!
Я не выдержала.
— Почему вы меня так не любите? — спросила я, плача, — что я вам сделала?
— А то ты не знаешь! — завопила она, — из-за тебя Ромка мой жизнь себе загубил! Мог бы себе нормальную жену найти, москвичку, с квартирой и машиной! А ты… Ууу, жаба!
Щеку обожгло — свекровь хлестанула мне по лицу ладонью. Тут в комнату вошел Ромка.
— Мама, ну что ты опять начинаешь? — сказал он устало.
— А что я начинаю? — закричала она на него, — правду говорю! Ты посмотри на нее! Лежит здесь кверху пузом, как верблюдица!
Ромка покраснел.
— Мама, перестань! — сказал он уже громче.
— Не заткнешь ты мне рот! — завопила она, — я тебе всю жизнь посвятила! А ты…
Тут у меня внезапно заболел живот. Я схватилась за него руками и закричала от боли.
— Рома! — простонала я, — мне плохо!
Ромка подбежал ко мне и схватил меня на руки.
— Мама, вызывай скорую! — закричал он.
Тетка Зина, как ни в чем не бывало, продолжала стоять на месте.
— Сам вызывай! — сказала она злобно.
Ромка выбежал из квартиры, неся меня на руках. А я чувствовала, что что-то идет не так.
Скорую она вызвала, слава богу. В больнице сказали — угроза выкидыша, положили меня на сохранение. Ромка приходил каждый день, виновато смотрел, извинялся. Говорил, что любит меня, что мать ему голову совсем задурила.
Но тетка Зина не успокоилась. Даже после того, что чуть не потеряла ребенка, она продолжала меня гнобить — приходила в больницу, устраивала скандалы прямо в палате.
— Что ты тут лежишь, как барыня? — кричала она на меня, — тебе работать надо, а не штаны протирать тут протирать! Чужое место занимаешь!
Медсестры ее выгоняли, конечно, но она успевала мне наговорить кучу гадостей. Ромка, когда узнавал об этих визитах, приходил ко мне в слезах.
— Света, прости меня, — говорил он, — я не знаю, что с ней делать. Я ее боюсь.
Я смотрела на него и думала: и это мой муж? Человек, которого я любила? Слабый, бесхребетный, зависимый от своей матери? После выписки из больницы я вернулась в ту же злополучную квартиру. Все было по-прежнему. Тетка Зина командовала, Лилька язвила, а Ромка молчал.
Жизнь моя превратилась в сплошной кошмар. Я работала, убирала квартиру, готовила еду. Причем готовила я по ночам, потому что днем мне просто не давали этого делать — тетка Зина вечно вертелась на кухне и все контролировала.
А вечером, когда все собирались на кухне, мне там места не было. Они сидели, разговаривали, смеялись, а я сидела в своей комнате. Одна. И плакала. И Ромка изменился. Стал еще более раздражительным, еще сильнее придирался, постоянно кричал на меня, обвинял во всем.
— Ты во всем виновата! — кричал он, — из-за тебя у меня с матерью отношения испортились! Из-за тебя у меня счастья нет!
А потом случилось самое страшное — ребенка я все-таки потеряла. Довела меня мамаша мужа. Столько слез я по нему пролила… А муженек мой и его мамаша, кажется, только радовались моей беде.
***
Я узнала, что снова беременна, через полгода после выкидыша. Сначала обрадовалась. Думала, может, это изменит нашу жизнь к лучшему. Но потом вспомнила тетку Зину, Ромкины истерики, тесную квартиру. И поняла, что ничего хорошего меня опять не ждет.
Я рассказала Ромке о своей беременности. Он молчал. Долго молчал. А потом сказал:
— Нам этот ребенок не нужен.
Я опешила.
— Как это не нужен? — спросила я, готовая вот-вот разрыдаться, — это же наш ребенок!
— Какой наш? — огрызнулся он, — у нас и так места нет. Ты что, не понимаешь? Жить негде, есть нечего! Куда нам еще ребенка?
— Но… — я не знала, что сказать.
— Никаких «но»! — перебил он меня, — избавляйся!
Я заплакала.
— Я не буду делать aбoрт! — закричала я, — это мой ребенок!
— Значит, я ухожу, — сказал он спокойно, — выбирай: либо аборт, либо я.
Я посмотрела на него. В его глазах не было ни капли сочувствия, только холодный расчет. Я металась по комнате, как зверь в клетке, плакала, кричала, молила его одуматься. Просила наконец-то стать самостоятельным, перестать отдавать матери и зарплату, и деньги от нашей однушки. Или, что еще лучше, переехать жить отдельно. Но он был непреклонен. В конце концов, я сдалась. И от ребенка избавилась.
После этого наша жизнь окончательно рухнула. Я ненавидела Ромку, ненавидела тетку Зину. И себя заодно. Мы продолжали жить в одной квартире, но между нами была пропасть. Мы не разговаривали, не смотрели друг на друга, мы просто существовали.
***
Боль физическая и душевная — все смешалось в один комок отчаяния. Как я могла угробить своего ребенка? Как Ромка мог на этом настоять? Вопросы, на которые не было ответов. Сразу после этого я подала на развод. Ромка не возражал, ему было все равно. Он уже, наверное, подыскивал себе новую жертву, с московской пропиской и приличным приданым.
Развод оформили быстро, я ушла из той квартиры. Я связалась с мамой, попросила ее купить мне билет до дома. Выплакалась, все ей рассказала. Мама засуетилась, где-то заняла денег и мне выслала. Сказала еще, что я вовремя одумалась — подруга маме недавно сообщила, что в воинскую часть, расположенную на территории одной их дружественных республик, набирали гражданских связистов. Я долго не раздумывала. Собрала чемодан и поехала.
Новое место встретило меня прохладой и тишиной — после московской суеты и криков тетки Зины, тишина была как бальзам на душу. Работа оказалась несложной, все то же самое, что я делала раньше на АТС. Только люди другие, более приветливые и доброжелательные. Жили мы в общежитии, комната на двоих. Моей соседкой оказалась милая женщина, тетя Галя. Она работала поваром в столовой.
Тетя Галя сразу окружила меня заботой. Видно было, что ей меня жалко. Она узнала мою историю и старалась меня поддержать.
— Не переживай, дочка, — говорила она мне, — все будет хорошо. Жизнь на этом не заканчивается.
Я улыбалась ей в ответ, но в душе оставалась пустота. Вскоре я познакомилась с молодым лейтенантом, Мироном. Он был высоким, красивым, с добрыми глазами и открытой улыбкой. Мирон сразу проявил ко мне интерес. Приглашал в кино, в кафе, на прогулки по городу. Я сначала отказывалась — не хотелось мне никаких отношений, слишком свежа была еще боль от развода.
Но Мирон не сдавался. Он был настойчивым, но не навязчивым, и постепенно я начала оттаивать. Начала улыбаться, смеяться и снова радоваться жизни.
Как-то, после очередного кино, Мирон проводил меня до общежития и вдруг сказал:
— Света, выходи за меня замуж.
Я опешила.
— Чего? — переспросила я.
— Выходи за меня замуж, — повторил он, глядя мне прямо в глаза, — я люблю тебя.
Я не знала, что ответить. С одной стороны, я чувствовала к Мирону симпатию. Он был хорошим человеком, заботливым и внимательным. Наверное, даже идеальным. Но… С другой стороны, я боялась. Боялась снова обжечься — мне и первого раза хватило…
— Я не знаю, — промямлила я, — так сразу…
— Конечно, — сказал Мирон, — а чего тянуть? Ты думай, я подожду.
Как раз в это время у меня подошел отпуск — нужно было ехать домой, в свой родной городок.
— Я дам тебе ответ после приезда, — сказала я Мирону.
Он кивнул.
— Хорошо, — сказал он, — я буду ждать.
И вот я еду в поезде домой, смотрю в окно на мелькающие пейзажи. Думаю о Мироне и о его предложении. Что ждет меня дома? Мама, брат, отец, старые друзья. И воспоминания, воспоминания, воспоминания… плохие, в основном. Что ждет меня там? Мирон, новая работа, новая жизнь. И надежда. Надежда на счастье…
***
Поезд медленно приближался к Москве — да, дорога домой пролегала через столицу, из которой я так мечтала еще недавно выбраться. Решила, что в Москве обязательно заеду к Ленке, моей подруге. Мы вместе работали на АТС еще до моего замужества. Ленка всегда была мне как сестра. Я знала, что она меня обязательно выслушает, поддержит и совет даст.
Приехала к Ленке, а она как увидела меня, чуть не заплакала.
— Светка, ты как? — спрашивает и обнимает крепко, — я так за тебя переживала!
— Да ничего, Лен, — говорю, улыбаюсь натянуто, — жива пока.
Зашли мы к ней в квартиру. Уютно у нее, чисто — сразу видно, что хозяйка в доме есть. Сели мы на кухне чай пить, я Ленке все и выложила, как на духу. Вот все-все, что в жизни моей за последние годы случилось. Ленка слушала внимательно, кивала головой.
— Ну, и что ты думаешь делать? — спрашивает, когда я закончила рассказ.
— Не знаю, Лен, — говорю, вздыхаю, — боюсь я опять обжечься. Вдруг Мирон такой же, как Ромка?
— Да ну, брось ты, — говорит Ленка, — не все мужики одинаковые. Мирон, если верить твоим словам, вроде ничего… Да и жизнь у тебя одна. Надо пробовать!
Посидели мы с Ленкой допоздна, наговорились, наплакались. Утром я поехала в свой родной город, домой. Дома меня ждали родители и брат. Обрадовались, конечно, моему приезду, мама сразу кинулась обнимать, целовать.
— Как ты, дочка? — спрашивает, заглядывает в глаза, — похудела совсем.
— Да ничего, мам, — говорю, улыбаюсь, — все нормально.
Рассказала я им про службу свою, про Мирона. Мама молча слушала, а брат аж подпрыгивал от радости.
— Ну, давай, сеструха, — говорит, хлопает меня по плечу, — выходи замуж за этого Мирона! Хватит тебе одной куковать!
Я только улыбнулась в ответ. А через несколько дней случилось то, чего я никак не ожидала… Рано утром в дверь позвонили. Мама открыла, а там… Ромка! Я чуть не упала в обморок, когда его увидела. Что он тут делает? Как он меня нашел?
Ромка стоял на пороге, жалкий такой, виноватый. В глазах слезы стоят.
— Света, — говорит дрожащим голосом, — прости меня, пожалуйста.
Мама моя опешила. Смотрит на меня, на Ромку. Не понимает ничего.
— Что тебе надо? — спрашиваю, а у самой поджилки трясутся.
— Я все знаю, — говорит Ромка, — про работу твою, про Мирона… Ленка мне рассказала.
Я аж задохнулась от злости. Вот же змея подколодная! Подруга называется!
— И что с того? — спрашиваю, — ты-то тут при чем?
— Я люблю тебя, Свет, — говорит Ромка и опускается на колени, — прости меня за все. Я был дураком. Я все понял.
Мама моя стоит, молчит. Смотрит на Ромку с презрением.
— Я разведусь с этой дурой (а я и не знала, что он жениться за полгода успел), — говорит Ромка, — разменяю квартиру с родителями. Будем жить в своей квартире, как нормальные люди. Только вернись ко мне, Света. Я без тебя не могу!
Он начал плакать, как ребенок. Рассказал, что однушку свою Лильке подарил, что мать его насильно на дочери своей какой-то там своей подружки женила… Я стояла и смотрела на него, и мне было его жалко. Жалко этого сломленного человека. Но я не могла его простить. По крайней мере, сразу. Не могла забыть aбopт, унижения и измены.
— Встань, Рома, — говорю, — все кончено. Ничего уже не вернуть.
— Нет! — кричит он, — я не уйду, пока ты меня не простишь!
Он обхватил мои ноги и начал целовать мои колени. Мама моя не выдержала.
— Встань, мерзавец! — крикнула она, оттолкнула Ромку от меня, — не смей трогать мою дочь! Ты ей жизнь сломал! Уходи, пока я милицию не вызвала!
Ромка встал на ноги, посмотрел на меня с надеждой.
— Света, — говорит, — дай мне шанс.
Я молчала. Он повернулся к моей маме, опустился перед ней на колени.
— Простите меня, тетя Маша, — говорит, плача, — я очень виноват перед Светой. Я был слепым дураком. Дайте мне шанс исправить все!
Мама моя смотрела на него с презрением.
— Уходи, — говорит, — я не хочу тебя видеть. Ты недостоин моей дочери.
Ромка встал на ноги, посмотрел на меня еще раз и вышел. А я стояла и смотрела ему вслед. В душе моей боролись два чувства — жалость и отвращение. И тут я поняла, что простила его. Простила, но не вернулась бы. Вечером я позвонила Мирону в Польшу.
— Мирон, — говорю, — я согласна. Я выйду за тебя замуж.
В трубке воцарилась тишина. А потом я услышала его счастливый голос:
— Света! Я так рад! Я тебя люблю!
И тут я поняла, что все будет хорошо. Иначе ведь быть не может.
***
Я согласилась выйти за Мирона. Думала, что он мне счастье подарит. Но судьба решила иначе. После моего телефонного разговора с Мироном снова приехал Ромка. Он буквально поселился под нашими окнами — сидел на лавочке, ждал меня. Караулил, как верный пес.
Мама ругалась, брат грозился побить его, а я просто старалась не обращать на него внимания. Но долго так продолжаться не могло — я это точно знала. Однажды, когда я возвращалась из магазина, Ромка подбежал ко мне.
— Свет, — говорит и хватает меня за руку, — пожалуйста, дай мне поговорить с тобой.
Я попыталась вырваться, но он держал меня крепко.
— Отпусти меня, Ром. Нам не о чем разговаривать.
— Нет, есть о чем, — говорит, — я хочу все исправить. Я хочу быть с тобой!
— Ты опоздал, Ром, — говорю, — я выхожу замуж за другого.
— Замуж? — переспрашивает, и глаза его наполняются злобой, — за этого поляка?
— Да, — говорю, — за него.
Ромка отпустил мою руку и отступил на шаг.
— Я не позволю тебе уехать, — говорит, — не отпущу никуда! Никогда!
И тут я увидела в его глазах что-то страшное — что-то, чего я никогда раньше не видела. Я перепугалась не на шутку.
— Оставь меня в покое, Ром, — говорю, а сама мелкими шажочками назад отступаю, — я вызову милицию!
Ромка ничего не ответил, он просто смотрел на меня. И тут я увидела, как он достает из кармана нож. Я закричала и побежала. Ромка бросился за мной. Я бежала изо всех сил, но он догонял меня. И тут, как по волшебству, появился брат. Он увидел, что происходит, и бросился на Ромку.
Началась драка. Ромка размахивал ножом, брат пытался его обезоружить. Я стояла и кричала, не зная, что делать. В конце концов, брату удалось выбить нож из рук Ромки. Он повалил его на землю и начал колошматить. Я подбежала к брату и попыталась его оттащить.
— Хватит! Ну хватит же, — говорю, плача, — ты его прибьешь!
Брат остановился, тяжело дыша.
— Это он хотел тебя прибить, Свет, — говорит, — ты гада этого еще и жалеешь? Вызывай давай оперов, пока я его тут держу.
Приехала милиция. Ромку забрали в участок. После этого случая я решила, что больше не могу оставаться дома. Мало ли, что бывшему взбредет в голову. Не дай бог, мамаша его прикатит разбираться. А тетя Зина вообще на голову стукнутая. Я собрала вещи и уехала к своему будущему мужу.
***
Мирон встретил меня на вокзале с цветами. Он обнял меня крепко и сказал:
— Я так рад, что ты приехала.
Мы поженились через месяц. Свадьба была скромной, но веселой. Были только мы, несколько наших друзей и тетя Галя. Первое время все было хорошо. Мирон любил меня, заботился. Вот честное слово, в прямом смысле на руках носил. Я работала на АТС, учила польский язык. А потом начались проблемы — Мирон начал пить. Сначала понемногу, потом все больше и больше.
Как только капля спиртного попадала ему в рот, он становился злым, раздражительным. Кричал на меня, обвинял во всем. Мог обидно обозвать или даже замахнуться. Я пыталась с ним поговорить, убедить его бросить пить, но все было бесполезно.
— Оставь меня в покое, — кричал он, — не лезь не в свое дело.
Я снова оказалась в аду. Только теперь это был другой ад, с другим мужем, с другими проблемами. Через несколько лет я забеременела. Мирон был очень рад этому, кстати. Казалось, что рождение ребенка изменит его к лучшему. Но… Чуда не произошло. После рождения сына он начал пить еще больше.
Он не помогал мне с ребенком, не работал, только пил и кричал. Я снова оказалась одна, но теперь уже ребенком на руках, без денег и без чьей-либо поддержки. Я не знала, что делать. Куда идти? Где искать помощи? Но я должна была выжить. Ради сына. Я начала работать на двух работах. Днем работала на АТС, ночью убирала квартиры. Было тяжело, очень тяжело, но я выдержала.
Сын рос. Он был моей радостью, моей единственной надеждой хотя бы на счастливую старость. Мирон продолжал пить — он довольно быстро превратился в опустившегося, жалкого человека. Я развелась с ним, когда сыну было пять лет. Он не возражал, ему было все равно. Я воспитывала сына одна. Он вырос хорошим, добрым человеком.
Сейчас он работает, помогает мне. Мы теперь живем на моей родине, в собственной квартире. Каких трудов мне стоило на нее заработать… Там я не осталась, я так и не смогла полюбить ту страну — слишком много боли связано с ней.
После кончины родителей, квартира перешла Ромке. Он так и не смог жениться, живет один и очень часто выпивает. Об этом я знаю все от той же Ленки — с ней я контакт поддерживаю. С подруги я взяла слово, что Ромке она о моем возвращении ничего не скажет. Ленка пока не проговорилась. Я в любом случае не хочу возвращаться к первому мужу, поэтому мне бы очень хотелось, чтобы он меня не беспокоил…
