— Мамочка, смотри какие чайки! — восторженно закричал шестилетний Коленька, указывая пальцем на белоснежных птиц, паривших над морем.
Марина рассеянно кивнула, погруженная в свои мысли.
Морской бриз играл её каштановыми волосами, а серые глаза сына — точная копия *его* глаз — заставляли сердце щемить от воспоминаний…
Южный санаторий «Волна» встретил их ласковым солнцем и шумом прибоя.
Идеальное место, чтобы разобраться в себе.
А может… может, судьба готовит ей здесь новую встречу?
15 лет назад…
— Риночка, доченька, держись за меня крепче! — мама поддерживала тринадцатилетнюю Марину, пока они поднимались по эскалатору московского метро.
Яркие огни подземки, нарядные люди, спешащие куда-то…
Совсем другая жизнь!
Не то что их маленький шахтерский городок, где даже асфальт — редкость.
— Мам, я хочу здесь жить! Вот вырасту и перееду в большой город!
— Ох, доченька… — вздохнула мать. — Нашему брату тут делать нечего. Мы простые люди…
Но Марина уже не слушала.
В её голове зрел план — она обязательно вырвется из серых будней!
Выучится, станет другой… особенной.
Техникум она окончила с красным дипломом.
Бухгалтер-экономист — звучит солидно!
Но три года отработки по распределению на местном заводе казались вечностью.
— Доченька, вот Степан Петрович снова про тебя спрашивал, — мать старалась говорить как бы между прочим. — Хороший мужик, при должности…
— Мама! Сколько можно? Не нужны мне ваши женихи!
А потом был тот случай с Яковом Фомичом…
Марина до сих пор вздрагивала, вспоминая.
— Риночка, он хоть и вдовец, зато обеспеченный! Дом — полная чаша!
Яков Фомич, грузный мужчина под шестьдесят, пришел свататься с коробкой дорогих конфет.
Марина тогда едва сдержалась, чтобы не расхохотаться ему в лицо. Особенно когда он, кряхтя, опустился на одно колено…
Всё изменилось, когда на завод приехала делегация иностранных специалистов.
Марина как раз заканчивала курсы английского — единственные в их городке.
— Риночка, милая, выручай! — взмолился директор. — Переводчица заболела, а гости через час будут!
Так она встретила *его*.
Томас… Высокий, светловолосый, с удивительно добрыми серыми глазами.
Он сразу выделил её среди других:
— Your Russian is so beautiful… Like you, — произнёс он, глядя ей прямо в глаза.
Две недели пролетели как один день.
Вечерние прогулки, разговоры до рассвета…
Она показывала ему город, а он рассказывал о далёкой Швеции, о фьордах и северном сиянии.
— Я вернусь через месяц, моя русская принцесса. Обещаю! — прошептал Томас на прощание. — Мы будем вместе.
А потом… потом была тишина. Бесконечная, звенящая тишина.
Письма возвращались нераспечатанными.
Телефон молчал.
А живот становился всё заметнее…
— Доченька, что же теперь будет? — плакала мать. — Люди-то что говорят!
А люди…
Люди шептались за спиной, называли «иностранкой».
Некоторые с восхищением, другие — с презрением.
Коленька родился точной копией отца — те же серые глаза, те же светлые волосы.
Марина часами могла смотреть на спящего сына, находя всё новые черты сходства.
— Надо найти его! — решительно заявила мать однажды утром. — У меня есть сбережения…
Но все попытки оказались тщетными.
Швеция оказалась слишком большой страной, а фамилия Томаса — слишком распространённой.
Правда открылась случайно.
Через пять лет в их городок приехал Эрик — тот самый инженер, который работал с Томасом.
— Боже мой… — побледнел он, увидев Коленьку. — Это же… это невозможно!
В тот вечер она узнала всё.
О молодой переводчице Веронике, влюбившейся в Томаса.
О письме, которое она написала от имени Марины — о том, что та выходит замуж и просит забыть её…
— Томас был сам не свой, — рассказывал Эрик. — Даже в больницу попал с нервным срывом. А потом… потом замкнулся в себе. Работа, дом — и больше ничего.
Марина стояла на террасе санатория, глядя на закат.
Коленька уже спал в номере, набегавшись за день.
— Простите, вы не подскажете… — раздался за спиной знакомый голос с лёгким акцентом.
Она замерла.
Сердце пропустило удар.
Медленно обернулась…
— Марина?! — Томас побледнел, схватившись за перила. — Господи… это правда ты?
Они проговорили всю ночь.
О письме, о предательстве, о пяти потерянных годах.
О том, как он искал её, но все контакты оказались удалены предусмотрительной Вероникой.
— Я должен увидеть сына, — прошептал Томас на рассвете. — Он… он ведь мой?
— Твой. Достаточно взглянуть в его глаза…
Коленька проснулся рано.
Увидев незнакомого мужчину рядом с мамой, он настороженно замер в дверях.
— Привет, — Томас опустился на колени, чтобы быть вровень с мальчиком. — Меня зовут Томас. Я… я твой папа.
Коленька перевёл взгляд на маму.
Та кивнула, смахивая слезы.
— А почему ты так долго не приходил? — спросил мальчик серьёзно.
— Потому что я был глупым, — Томас тоже едва сдерживал слёзы. — Но теперь я никогда вас не оставлю. Никогда!
Три месяца спустя
— Ну что, «иностранка», счастлива? — с гордостью спрашивала мать, помогая Марине собирать чемоданы.
— Мама, поехали с нами! В Стокгольме такие красивые парки…
— Нет уж, доченька. Мне и тут хорошо. Буду к вам в гости ездить, внука баловать…
…В аэропорту Коленька крепко держал за руки обоих родителей.
Томас то и дело наклонялся, целуя Марину в висок.
— Я всё ещё не могу поверить, — шептал он. — Что ты здесь, со мной…
— Тысяча дней разлуки, — улыбнулась Марина. — Но теперь у нас впереди целая жизнь.
Самолёт набирал высоту.
Внизу расстилался их маленький шахтёрский городок, где когда-то юная девочка мечтала о другой жизни.
Теперь эта мечта стала реальностью.
А в городке ещё долго судачили об «иностранке» Марине, которая всё-таки нашла своё счастье.
Говорят, мать до сих пор с гордостью показывает всем фотографии внука на фоне королевского дворца…
