— Это что за антисанитария?!
Людмила Николаевна обернулась. Перед ней стояла сухопарая женщина в цветастом халате и с подозрительным прищуром.
— Простите, что?
— Цветок ваш! — Раиса Захаровна ткнула пальцем в горшок с фикусом. — Воняет!
— Это… фикус, — растерянно ответила Людмила Николаевна.
— Вот именно! Астма у меня, аллергия! Срочно убирайте!
Людмила Николаевна глубоко вздохнула. Она только вчера переехала в эту тихую, как ей казалось, квартиру. После десятков лет работы библиотекарем, после сотен прочитанных книг о уюте и спокойствии, она наконец-то могла позволить себе отдохнуть. Небольшая двушка в стареньком доме, уютный дворик, магазинчик через дорогу – всё, что нужно для счастья.
Но вот соседка…
— Простите, но… цветок никому не мешает, — осторожно сказала она.
— Мне мешает! — Раиса Захаровна сложила руки на груди. — Я даже дышать не могу, когда мимо прохожу!
Людмила Николаевна посмотрела на соседку. Та дышала как минимум бодро, щеки её горели, а голос гремел на весь подъезд.
— Если у вас астма, вам, может, врач нужен?
— Вы мне хамите?! — округлила глаза Раиса. — Ладно. Не хотите по-хорошему — будет по-другому.
Дверь напротив хлопнула.
Людмила Николаевна вернулась в квартиру, но через пятнадцать минут, выйдя на лестничную площадку, обнаружила, что цветка нет.
— Ну… началось, — пробормотала она.
Она спустилась вниз и увидела горшок у мусорных баков. Земля рассыпалась, фикус обломился.
Рядом стояла Раиса Захаровна и разговаривала с кем-то по телефону:
— Да, да, представляешь, захламила весь подъезд… Всякие вазоны тут наставила, как в деревне… Эх, ну ничего, я разберусь…
Людмила Николаевна почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения.
— Это уже ни в какие ворота…
Но спорить не стала. Забрала фикус, отнесла домой, пересадила. «Не обращать внимания» – хороший принцип, вычитанный в книгах.
Но уже на следующий день соседка заявилась с новой претензией.
— Ваш коврик! — Раиса Захаровна грозно ткнула пальцем вниз. — Я споткнулась!
— Вы уверены? Он маленький, да и лежит у моей двери…
— А если у меня ноги заплетаются?! Что тогда?!
— Тогда, может, к неврологу? — не выдержала Людмила Николаевна.
— Ах, значит, вы ещё и насмехаетесь?! — взвилась соседка.
Вечером коврик пропал.
«Терпение, Людмила, терпение», – повторяла она себе, но с каждым днём это становилось сложнее.
Раиса Захаровна оказалась человеком, которому всегда что-то мешало. Однажды она постучалась с криком:
— Кто-то шумит у вас!
— Это шкаф скрипнул.
— Нет! У вас какие-то звуки подозрительные! Я вызываю участкового!
— Вы серьёзно?..
— Да! И вообще, не ходите так громко, у меня стены тонкие!
В следующий раз Раиса принесла полиэтиленовый пакет.
— Вот, держите!
— И что это?
— Ваш мусор! — торжественно объявила она.
— Это не мой.
— А чей? Вам виднее!
Людмила Николаевна закрыла дверь.
А через пару дней увидела объявление в подъезде:
«Некоторые жильцы позволяют себе нарушать чистоту и порядок! Управляющая компания будет уведомлена!»
Самое обидное, что другие соседи знали, кто это пишет, но молчали.
— Да, мы давно с ней маемся, — рассказывал старичок с верхнего этажа. — Но связываться… ох, себе дороже.
— Она на моего сына наорала! — возмутилась молодая мама. — Представляете, просто потому что он внизу играл!
— И что, все будут молчать?
— А что делать? Она участкового трижды вызывала на пенсионерку, потому что у той часы тикали слишком громко!
Людмила Николаевна пыталась закрывать глаза, но каждый день становился новым испытанием.
Однажды она вышла на балкон и увидела, что её бельё лежит на асфальте.
— Ветер? — подумала было она.
Но потом услышала за стеной знакомый голос:
— Нечего тут развешивать свои тряпки! Это не коммуналка!
Людмила Николаевна медленно сжала губы.
Она терпела долго.
Но всему есть предел.
—
Людмила Николаевна молчала. Считала до десяти. Двадцати. Полсотни.
Не помогло.
Она вышла на лестничную площадку и постучала в дверь напротив.
Раиса Захаровна открыла почти сразу, будто ждала.
— Чего надо?
— Это вы сняли моё бельё?
— Я предупреждала. Тут не коммуналка!
— Но это мой балкон.
— Не важно. Меня раздражает, что оно висит. Я не хочу это видеть!
Людмила Николаевна сжала кулаки.
— Раиса Захаровна, давайте без глупостей. Я не трогаю вас, не лезу в вашу жизнь. Вы могли просто попросить.
— А я просила! Но вы же упёртая!
— В таком случае, мы могли бы…
— Ой, всё, я устала с вами разговаривать! — Раиса Захаровна махнула рукой и хлопнула дверью.
В ту ночь Людмила Николаевна не могла уснуть.
Из-за стены гремел телевизор – судя по голосам, какой-то сериал, где герои бесконечно ругались.
Она постучала в стену.
Громкость увеличилась.
Тогда она поднялась с кровати, пошла к соседской двери и постучала уже туда.
Дверь тут же распахнулась.
— Что ещё?!
— Раиса Захаровна, убавьте звук. Время позднее.
— А вам какая разница?!
— Мне спать мешает.
— А мне ваши шаги мешают! И я терплю!
— Я не топаю.
— А если у меня слух чуткий?!
Людмила Николаевна прикрыла глаза, глубоко вдохнула.
— Хорошо. Раз так, я завтра обращусь в управляющую компанию.
— А хоть к самому Путину обращайтесь! – соседка захлопнула дверь.
Но оказалось, что жаловаться на Раису Захаровну бесполезно.
— Она давно к нам пишет, — вздохнул диспетчер в УК. — Кляузы пачками. Считает, что весь дом ей мешает жить.
— И что, никто не может её утихомирить?
— Увы. Это не первый случай.
— Что же делать?
— А вы попробуйте договориться.
Людмила Николаевна горько усмехнулась.
Договариваться с Раисой Захаровной – всё равно что договориться с дождём, чтобы он лил только на чужие крыши.
На следующий день её ждал новый сюрприз.
На коврике перед дверью обнаружился… пакет с мусором.
Людмила Николаевна нахмурилась.
Осторожно открыла пакет – внутри смятые газеты, огрызок яблока, чайные пакетики.
Она постучала в дверь напротив.
— Что ещё?
— Это ваш мусор?
— Нет! Это ваш! – Раиса Захаровна скрестила руки.
— Простите, но у меня вообще нет таких газет.
— А я откуда знаю, что у вас есть? Может, вы просто хотите на меня свалить!
Людмила Николаевна сжала пакет в руках.
— Если я ещё раз найду мусор у своей двери, я поставлю камеру.
— Ой, какая страшная! – соседка издала фальшивый смешок. – Смешная вы, Людочка, если думаете, что я вас боюсь.
Но самое худшее произошло в конце недели.
Она вышла в подъезд и увидела, что её любимый фикус, который она пересадила после первого «нападения», снова исчез.
Выбежала вниз.
И ахнула.
Горшок валялся на асфальте.
Рядом стояла Раиса Захаровна с пульверизатором в руках.
— Вот и нету больше вашей антисанитарии!
Людмила Николаевна почувствовала, как её лицо заливает краска.
Её терпение исчерпано.
— Всё. Достаточно.
—
Людмила Николаевна медленно подошла к разбитому горшку. Осторожно подняла его. Земля рассыпалась между пальцами.
Раиса Захаровна стояла рядом, победно сжав губы, словно только что спасла подъезд от эпидемии чумы.
— Вам что, делать нечего? – голос Людмилы был ровным, но внутри всё кипело.
— А вам? – соседка хмыкнула. – Подъезд загадили, прохода нет, а теперь ещё мне вопросы задаёте?
— Это был цветок. Обычный цветок.
— Антисанитария! – с жаром выпалила Раиса Захаровна. – Я звонить буду в УК!
— Вы… – Людмила сжала горшок. – Вы совсем?..
— Что, что? – соседка подалась вперёд. – Скажите!
Людмила Николаевна вдохнула глубже. Нет, скандалить она не будет. Это не её стиль.
Она повернулась и поднялась по лестнице.
Раиса ещё что-то кричала вслед, но Людмила уже не слышала.
Она поняла, что делать.
В тот же вечер она обошла соседей.
— Сколько можно это терпеть? – тихо спросила она у женщины с третьего этажа.
Та вздохнула.
— Ох, если бы вы знали, как давно мы все хотим что-то сделать…
— А почему молчим?
— Связываться страшно. Она же как танк.
Людмила Николаевна посмотрела на неё и твёрдо сказала:
— Нам надо написать коллективную жалобу.
К утру под её дверью лежало несколько записок.
«Держите меня в курсе. Подпишу».
«Я тоже за. Давно пора».
«Она на моего сына наорала. Хватит это терпеть».
Людмила Николаевна улыбнулась.
Она взяла лист бумаги и начала писать.
Подробно. Спокойно.
Как Раиса Захаровна громко включает телевизор по ночам.
Как устраивает склоки.
Как терроризирует жильцов.
Как выбрасывает чужие вещи.
К вечеру жалоба была готова.
За два дня она собрала подписи.
Двадцать три человека.
«Значит, не я одна устала», – подумала она.
На третий день в подъезде появилось объявление:
«В связи с многочисленными жалобами…»
Людмила Николаевна остановилась перед ним, читая каждую строку.
…виновной объявляется гражданка Раиса Захаровна…
…нарушение общественного порядка…
…в случае продолжения конфликта будут приняты меры…
Вечером было непривычно тихо.
Ни криков.
Ни стуков в дверь.
Ни шумного телевизора за стеной.
Только лёгкий скрип пола в соседней квартире.
Раиса Захаровна притихла.
На четвёртый день Людмила Николаевна услышала робкий стук в дверь.
Она открыла.
На пороге стояла Раиса Захаровна.
В руках – мешок яблок.
— Вам яблоки из деревни не надо? – буркнула она, не глядя в глаза.
Людмила Николаевна оценивающе посмотрела на неё.
А потом вдруг улыбнулась.
— Неси, соседка. Тебе всё же нужнее, чем война.
Раиса Захаровна что-то пробормотала, но мешочек оставила.
Впервые за полгода в доме наступил мир.
—
Людмила Николаевна долго смотрела на яблоки в мешке. Красные, жёлтые, с блестящей кожурой.
«Ну и как это понимать?»
Она вздохнула, взяла одно, протёрла фартуком и осторожно надкусила.
Кисленькое.
Соседи ещё несколько дней перешёптывались.
— Как она отреагировала?
— Да никак, представляешь? Только ворчит теперь тише.
— Это что-то новенькое…
Они ждали взрыва, но взрыва не было.
Раиса Захаровна теперь проходила мимо, бурча что-то себе под нос, но больше не стучала в двери.
Как-то утром Людмила Николаевна открыла балкон и обнаружила…
Фикус.
Её фикус.
Пересаженный в новый горшок.
Почти такой же, как был.
Она вышла на лестничную площадку и постучала в дверь напротив.
Раиса Захаровна открыла, будто ждала.
— Это что? — спросила Людмила Николаевна.
— Чего?
— Цветок.
— А, ну… В магазине был. — Соседка отмахнулась. — Всё равно скидка была, куда им там…
— Вы для меня купили?
Раиса Захаровна насупилась.
— Да не… Просто стоял… Я тут при чём?
Людмила Николаевна смотрела на неё, изучая.
Жёсткие складки у рта, поникшие плечи.
Соседка не знала, как мириться.
— Спасибо, — сказала она.
— Да ой, — отмахнулась та.
Теперь они мирно существовали.
Не подружились. Не стали приятельницами.
Но и война закончилась.
Телевизор всё так же гремел, но не ночью.
Соседка всё так же бурчала, но не так громко.
А через несколько дней Людмила Николаевна вышла в подъезд и увидела, как Раиса Захаровна возится у лестницы.
Мыла перила.
Она остановилась рядом.
— Вам помочь?
Соседка вскинулась.
— Не надо! Сама могу!
— Ну как хотите, — улыбнулась Людмила Николаевна.
Она поднялась к себе, но через минуту за дверью раздался голос:
— Воды бы подлить…
Людмила Николаевна взяла ведро и вышла.
— Держите.
— Спасибо…
Впервые за долгое время в голосе соседки не было злобы.
-=—
Однажды утром Людмила Николаевна вышла в подъезд и удивлённо замерла.
На её коврике стоял… вазон.
Фикус.
Не тот, который ей вернули. Новый, пушистый, с ярко-зелёными листьями.
Она постучала в дверь напротив.
— Да чего? – послышалось ворчливое.
— Это… ваш?
Раиса Захаровна открыла дверь, ссутулилась, сложила руки на груди.
— Нет, с неба свалился.
Людмила Николаевна посмотрела на неё.
— Спасибо.
— За что?
— За цветок.
Соседка фыркнула.
— Да бросьте. Не нужен он мне.
— Но купили же?
Раиса Захаровна пробормотала что-то неразборчивое и снова захлопнула дверь.
Людмила Николаевна улыбнулась и аккуратно занесла вазон в квартиру.
Теперь жизнь потекла ровнее.
Соседка всё так же бурчала, но уже не кидалась на всех подряд.
Телевизор всё так же гремел, но по ночам было тихо.
Однажды вечером раздался робкий стук.
Раиса Захаровна стояла на пороге, держала в руках тарелку.
— Оладьи. Бери, — сказала она и, не глядя в глаза, протянула тарелку.
Людмила Николаевна взяла.
— Спасибо.
— Да ладно, — буркнула соседка.
Она уже собиралась уйти, но вдруг оглянулась.
— Может, чаю попьём?
Людмила Николаевна кивнула.
— Давайте.
