— Ну что там с твоим пирогом, Наташенька? Гости-то заждались! — голос Галины Степановны разносился по всей квартире.
Наталья стояла у плиты, проверяя готовность шарлотки. Ровно запечённая корочка, приятный аромат яблок и корицы. Всё идеально. Как и стол в гостиной, и дом, вычищенный до блеска к приходу гостей.
— Иду, Галина Степановна. Пирог готов.
Она аккуратно выложила шарлотку на фарфоровое блюдо — подарок свекрови на прошлый Новый год. «Чтобы у меня в доме хоть что-то приличное было», — сказала тогда Галина Степановна.
В гостиной собрались соседи, пара друзей Дмитрия с жёнами и, конечно, родители мужа. Стол ломился от закусок — Наталья готовила два дня.
— Ой, наконец-то, — всплеснула руками свекровь, когда Наталья внесла пирог. — А мы думали, ты там новую плиту изобретаешь!
Гости вежливо улыбнулись. Дмитрий сделал вид, что не услышал.
— Проходи, садись. — Он похлопал по месту рядом с собой. — Шарлотка выглядит потрясающе.
— Только не пережарена ли? — Галина Степановна придирчиво рассматривала пирог. — В прошлый раз сухая была, как подошва.
— Мама, перестань, — тихо попросил Дмитрий.
— А что я такого сказала? — свекровь картинно подняла брови. — Правду говорю. Не всем дано быть хорошими хозяйками.
Наталья почувствовала, как щёки начинают гореть. Пятнадцать лет. Пятнадцать лет она выслушивала эти «шуточки», «добрые советы» и прямые оскорбления. Пятнадцать лет делала вид, что всё в порядке.
— Кому чай? — спросила она, поднявшись.
— И мне налей, — кивнула Галина Степановна. — Только не как в прошлый раз — еле тёплый.
Наталья прошла на кухню, достала заварник. Чаинки плясали в кипятке, как её мысли в голове. «Сколько ещё? До пенсии? До могилы?»
Из гостиной доносился голос свекрови:
— И платье это зачем надела? В её-то годы такие цвета не носят. А фигура… Ну вы же видите.
Чашка в руке Натальи дрогнула. Вода выплеснулась на скатерть.
— Вот так она всегда, — голос Галины Степановны стал громче, словно специально, чтобы невестка услышала. — Что ни возьмёт — всё из рук валится. Дима, сынок, как ты с ней живёшь? Я бы давно сбежала.
Раздался смех. Неловкий, вымученный. Но смех.
Наталья застыла на пороге с подносом. Все лица повернулись к ней. Дмитрий смотрел в стол, явно смущённый, но молчал. Всегда молчал.
— Поставь уже поднос, что стоишь, — скомандовала свекровь. — Видите, какая у нас Наташенька неумёха? И готовит еле-еле, и в доме порядка нет. Сын у меня терпеливый.
И тут что-то щёлкнуло. Где-то глубоко внутри, будто лопнула струна, натянутая до предела.
Наталья медленно поставила поднос на стол. Аккуратно расправила скатерть. Сложила руки на груди.
— Галина Степановна, — голос звучал спокойно, но внутри всё клокотало, — я хочу вам кое-что сказать.
За столом воцарилась тишина. Даже вилка, которой сосед Виктор накалывал оливье, замерла на полпути.
— Пятнадцать лет я выслушиваю ваши замечания. — Наталья медленно обвела взглядом гостей. — Пятнадцать лет терплю унижения в собственном доме.
— Что? — Галина Степановна изобразила удивление. — Какие унижения? Дима, ты слышишь, что твоя жена несёт?
Дмитрий поёрзал на стуле.
— Наташ, может, не сейчас? Гости же…
— А когда, Дима? — Наталья посмотрела ему прямо в глаза. — Когда твоя мама в следующий раз назовёт меня бездарной хозяйкой? Или когда в сотый раз намекнёт, что я недостойна быть твоей женой?
— Какой драматизм! — Галина Степановна театрально вздохнула. — Что за представление ты устраиваешь? Я всегда тебе только добра желала.
— Добра? — Наталья горько усмехнулась. — Проверять мою стирку и демонстративно перестирывать рубашки сына — это добро? Перемывать мне кости за спиной — это желать добра?
Повисла неловкая пауза. Кто-то из гостей закашлялся.
— По-моему, нам пора, — пробормотала жена Виктора, толкая мужа локтем.
— Нет, останьтесь, — Наталья подняла руку. — Раз уж Галина Степановна любит устраивать публичные разборы моих недостатков, пусть все послушают и меня.
— Наташа! — одернул её Дмитрий.
— Что «Наташа»? — она повернулась к мужу. — Почему ты никогда не останавливаешь свою мать, когда она поливает меня грязью? Почему я должна молчать, когда она называет меня никчёмной женой перед всеми?
Дмитрий заёрзал на стуле:
— Мама не это имела в виду…
— А что она имела в виду, Дима? Объясни мне.
Свекровь поднялась из-за стола:
— Я не собираюсь слушать этот бред! Дмитрий, если ты мужчина, поставь жену на место.
— На место? — Наталья медленно положила салфетку на стол. — Знаете, Галина Степановна, я наконец поняла, где моё место.
Она подошла к шкафу, достала чемодан и направилась в спальню. Гости замерли, с изумлением глядя на эту сцену.
— Куда это ты собралась? — нервно спросил Дмитрий, следуя за ней.
— Ухожу.
— Как уходишь? А я? А дом?
Наталья открыла шкаф и начала доставать вещи.
— А что дом? Останется твоим. Вы с мамой сможете жить душа в душу, без никчёмной жены.
Дмитрий схватил её за плечи:
— Наташ, ты же не серьёзно? Из-за одной ссоры?
— Одной? — Она посмотрела на него как на чужого. — Каждая семейная встреча — это пытка. Каждый её визит — испытание. И пятнадцать лет ты делаешь вид, что ничего не происходит.
В дверях появилась Галина Степановна.
— Посмотрите на неё! Разыгрывает драму! — Она фыркнула. — Дима, да куда она пойдёт? Ты её кормишь, одеваешь! Без тебя она никто!
Наталья замерла с платьем в руках. Потом медленно повернулась к свекрови.
— Я вам кое-что скажу, Галина Степановна. Я – бухгалтер с двумя высшими образованиями. Зарабатываю вдвое больше вашего сына. Половина ипотеки за эту квартиру выплачена из моих денег. И знаете, что самое печальное?
Она перевела взгляд на мужа.
— Я всё ещё люблю вашего сына. Но больше не могу жить в этом аду.
Дмитрий растерянно переводил взгляд с жены на мать.
— Мам, может, тебе стоит извиниться?
— Что? — Галина Степановна задохнулась от возмущения. — Перед ней? Никогда!
Наталья захлопнула чемодан.
— Всё понятно.
Она накинула пальто и направилась к выходу. Гости расступились, не зная, куда смотреть.
— Наташенька, ты куда? — испуганно спросил Дмитрий. — Ну подожди, давай поговорим.
— Пятнадцать лет говорили, — ответила она, не оборачиваясь. — Я устала, Дима.
На пороге она остановилась и посмотрела на мужа:
— Ты всегда выбирал маму. Всегда. И сейчас тоже выберешь. Но знай: если я выйду за эту дверь, то не вернусь.
Наталья стояла, глядя на него. В глазах блестели непролитые слёзы.
— Нат, ну не уходи… — Дмитрий сделал шаг к ней, но Галина Степановна схватила его за руку.
— Дима, не смей! Она тебя шантажирует! Пусть идёт, если такая гордая.
Дмитрий застыл, разрываясь между женой и матерью.
— Ты же не всерьёз уходишь? — спросил он. — Куда ты пойдёшь на ночь глядя?
— А тебя это волнует? — горько усмехнулась Наталья. — Впервые за пятнадцать лет?
Она взялась за дверную ручку:
— Галина Степановна права в одном: я слишком долго терпела. Прощай, Дима.
Дверь захлопнулась.
Наталья спустилась по лестнице, вышла из подъезда. Весенний воздух пах свободой.
Она набрала номер сестры:
— Катя? Это я. Можно у тебя переночевать?
Внезапно позади раздались быстрые шаги. Кто-то бежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
Наталья обернулась. Дмитрий выскочил из подъезда, тяжело дыша:
— Наташа, подожди!
— Зачем? — Она остановилась. — Чтобы услышать очередные обещания, которые ты не выполнишь?
— Я поговорил с мамой.
Наталья покачала головой:
— Дима, ты всегда с ней говоришь. И ничего не меняется.
— Нет, на этот раз всё иначе. — Он подошёл ближе. — Я сказал ей, что если она не извинится перед тобой и не изменит своё отношение, то мы с ней больше не увидимся.
Наталья недоверчиво посмотрела на мужа:
— Ты правда это сказал?
— Да. — Он забрал у неё чемодан. — Я потратил пятнадцать лет, игнорируя проблему. Но я не готов потерять тебя.
— А что сказала твоя мама?
— Расплакалась. Кричала, что я неблагодарный сын. — Дмитрий грустно усмехнулся. — Потом ушла. Гости разошлись. А я понял, что могу потерять тебя навсегда.
Он взял её руки в свои:
— Наташ, я знаю, что виноват. Знаю, что подвёл тебя. Но я не хочу, чтобы ты уходила.
— Дима, я больше не могу так жить. — Она высвободила руки. — Каждый праздник, каждый семейный ужин превращается в ад.
— Этого больше не будет, — твёрдо сказал он. — Если мама не изменит своё отношение к тебе, наше общение будет ограничено. Серьёзно.
— Ты говоришь так сейчас, но потом…
— Потом я тоже буду так говорить. — Дмитрий посмотрел ей в глаза. — Наташа, ты дороже мне, чем кто-либо. Я просто… я просто был слишком слаб, чтобы встать на твою сторону. Прости меня.
Наталья молчала. В висках стучало от напряжения.
— Я тебя понимаю, если ты не веришь. — Дмитрий опустил голову. — Но дай мне шанс доказать.
— Я не знаю, Дима… — Она покачала головой. — Так много раз всё начиналось сначала. Говорят, нельзя дважды войти в одну реку.
— А мы сделаем новую реку. — Он улыбнулся. — Обещаю.
Наталья посмотрела на мужа. Такого отчаянного, решительного. Впервые за долгие годы.
— Ты действительно сказал матери, что ограничишь общение, если она не изменится?
— Да. И у меня даже руки не дрожали.
Наталья невольно улыбнулась. Она знала, каких усилий ему это стоило.
— Хорошо, — медленно сказала она. — Я вернусь. Но при одном условии.
— Любом.
— Мы начнем семейную терапию. Ты, я и, может быть, даже твоя мама, если она согласится.
Дмитрий кивнул:
— Я уже загуглил психологов, пока бежал за тобой.
Наталья рассмеялась. Впервые за этот вечер – искренне и свободно.
Они медленно пошли обратно к дому, держась за руки.
— Ты же понимаешь, что твоя мама не изменится в одночасье? — спросила Наталья.
— Понимаю. — Дмитрий сжал её ладонь. — Но теперь ты не одна в этой битве.
Дома их ждал пустой стол с недоеденными закусками и остывший чай. Но впервые за долгое время Наталья почувствовала, что может дышать полной грудью.
Она не знала, что будет дальше. Изменится ли Галина Степановна, сдержит ли Дмитрий своё слово. Но одно она знала точно: больше она не будет молчать. И не позволит никому — даже свекрови — лишить её уважения.
А иногда этого достаточно, чтобы начать новую главу.
