Маша рано осталась без отца. Мать её, Вера Сергеевна, осунулась, исхудала после ухода мужа, который умер от туберкулёза. Одиннадцатилетней девочке было страшно видеть, как мама сникла, много плакала и была ко всему безучастной.
Но шло время, Маше исполнилось четырнадцать лет, и, казалось бы, всё у них с мамой наладилось. Но однажды к маме посватался вдовец из их посёлка – Иван Степанович.
— Соглашайся, Вера, — почти требовательно сказал он, — что нам век поодиночке коротать. Мы оба вдовые. Детишки у нас. Вместе легче их поднимать.
Он ушёл, Вера как стояла в кухне у стола, так молча и смотрела вслед вышедшему Ивану.
— Что с тобой, Верочка? — спросила её мать, — если не мил он тебе, так и не нужно соглашаться. «Вместе детей поднимать»… У тебя Машке уже двенадцать скоро будет. А у него пацанам восемь и пять. Не всякая баба согласится на такое. Подумай, нужно ли…
— Сейчас так тяжело зарабатывать, — сказала Вера, — денег постоянно не хватает… Бьёмся одни. А тут всё-таки мужик в семье будет…
— Ты ещё ему родишь. Так что легче вам не станет… — заплакала мать, — а здоровье у тебя слабое, доченька ты моя…
Но Вера согласилась на предложение Ивана. Маше не нравилось жить в чужом доме, хоть и был дом Ивана Степановича более просторный и крепкий, чем их с бабушкой хлипкий домишко. Девочка почти всё время жила с бабушкой.
Лишь когда мама родила сестрёнку Ниночку, Маша стала сидеть в няньках и помогать матери по дому. Она убиралась, носила дрова и воду, кормила кур, всё лето полола огород. Мать долго не могла оправиться после родов, была бледной и слабой, как и предупреждала её бабушка.
Иван Степанович ворчал:
— Вот мне не везёт с жёнами. У других крепкие как лошади. А у меня, что первая была еле-еле душа в теле, что ты. Никакого с тебя толку. Ни родить, ни работать по дому.
— Так мне Маша помогает. Дети ухожены, сыты. И слава Богу, — виновато отвечала Вера.
Маша действительно работала как могла, изо всех сил. А вечерами читала мальчикам книжки, с выражением. Ей уже было четырнадцать лет. Девочка пошла внешностью в отца: высокая, смуглая, подвижная и весёлая.
— Не в тебя твоя Машка, как из цыганского табора, — смеялся Иван, глядя, как Маша играет с его мальчиками, — она Стёпку читать выучила, когда всё успевает?
А Маша действительно была в доме незаменимой. Мать часто болела, а Маша успевала и дома, и в школе, и бабушке помогала дом убрать и картошку окучить.
Но, закончив восемь классов, Маша уехала в город на учёбу, надо было получать специальность. Хотя и не это было главной причиной её спешного отъезда. Уже не раз замечала девочка странные взгляды отчима. Он рассматривал Машу бесцеремонно и похотливо, когда рядом не было матери и его сыновей.
Маша готова была сбежать на край света от такого взгляда и кривой усмешки отчима, и потому на скопленные бабушкой небольшие деньги, они уехала поступать в училище. Конечно, ни матери, ни бабушке Маша ничего не сказала. Младшей сестрёнке Ниночке шёл уже третий год. Она ходила в детский садик. Вера Сергеевна работала в почтовом отделении, получая скромную зарплату, поэтому заботы о Маше взяла на себя бабушка.
Иван Семёнович ворчал на Машу:
— Ишь ты, учиться она захотела! В колхозе и без учёбы работы полно. Лишь бы из семьи сбежать в город.
— Она, наверное, устала тут, — пыталась оправдать дочь Вера, — и с мальчишками нянчилась, и с Ниночкой, и по дому дел ей как взрослой бабе хватало… И на том спасибо. Теперь ей надо и о себе подумать…
— А мы разве о ней не думали? За чей счёт ела-пила? — не успокаивался Иван.
— Так она и отрабатывала свой хлеб… С лихвой, — заступалась Вера.
— За тебя она отрабатывала, немощная ты… — ворчал Иван и махнув рукой, уходил из дома во двор.
А Вера плакала. Она уже который раз за последние два года избавлялась от беременности. Это так уносило её силы и здоровье, и так гнетуще опустошало её душу, что она уже не раз вспоминала предупреждения своей матери о ненужности брака.
К тому же муж никогда не был ласковым и нежным. Он словно поработил Веру, вечно высказывая своё недовольство ею. Уйти от него она не решалась, боялась его. К тому же мальчики сильно привязались к ней, а на руках была Ниночка, копия отца.
Однако, Иван стал выпивать. К бутылке прикладывался всё чаще. И сельчане заметили, что буквально за какой-то год-два он превратился в пьяницу, опустился. Дошло до того, что он стал поднимать руку на жену, и лишь, когда мальчишки вставали между ними, бесстрашно заступаясь за свою мачеху, он ревел:
— И вы туда же? Заступнички… Брысь пошли!
Однако Иван уходил в свой угол дома и валился спать, а на утро отпивался водой и шёл на работу.
Но Вера однажды после такого пьяного дебоша мужа выскочила раздетой на улицу, опасаясь побоев, и простыла. Буквально через две недели болезни её не стало. Врачи подтвердили воспаление лёгких…
Из города примчалась Маша. После похорон она взяла Ниночку к себе, а на учёбу уже не вернулась. Теперь она была рядом с безутешной бабушкой, малышкой сестрёнкой, плохо понимающей что же случилось с мамой.
Иван, чувствуя свою вину, стал пить ещё больше. И через две недели в дом Маши постучались. На пороге стояли её сводные братья. Мальчики были голодными, бледными и только спросили:
— Можно мы к вам?
Маша впустила их в дом и обняла. Они расплакались все вместе, а бабушка поторопилась накормить детей оставшимся с обеда супом.
— Что там батя? – спросила Маша, — снова ругается?
Мальчики кивнули, что означало, что отец не трезвый.
Бабушка с протяжными вздохами постелила им на диване. И с того времени многодетная семья жила в ветхом домике. Соседи помогали кто чем мог: несли и картошки, и крупы, и хлеба.
Председатель колхоза взялся за перевоспитание Ивана: грозил ему увольнением, лишением премии. Наконец, часть зарплаты из бухгалтерии стали отдавать Маше на питание детей. Она упросила не отдавать мальчиков и Ниночку в детский дом, и не лишать родительских прав их отца.
Так Маша с помощью бабушки стала растить своих братьев и сестрёнку. Бабушка только охала у иконы.
— Говорила я дочке, чтобы не выходила она за него. Так не послушала. Нехорошо судить… Прости, Господи. Но повесила такую обузу на Машеньку… ей теперь на годы хватит маяты. И кто её с таким грузом возьмёт? А она, сердешная, любит их всех и жалеет…
А Маша пошла работать на ферму. Она не страшилась трудностей: помогала мальчикам делать уроки, стирала, мыла. Бабушка сидела с Ниночкой, готовила и шила на всех одежду.
Ниночка вскоре начала звать Машу мамой. Бабушка всплакнула. А Маша сказала:
— Пусть так зовёт. Не надо её лишать этого… Я ведь и правда ей как мать.
— Ты слышала, что Иван в третий раз женится? Говорят, пить бросил, – однажды принесла новость бабушка.
— И пусть. Теперь чего ему не жениться? Мужиков в селе всегда нехватка была. Нину я не отдам. Ребята уже подросли, пусть сами решают.
— И пить почти бросил. Нашлась же очередная дура… — вздохнула бабушка, а мальчишки разве от тебя уйдут?
Старший брат Саша, закончив восемь классов школы, начал работать в колхозе трактористом. Он ушёл жить в дом отца, благо там было просторнее.
— Заодно и за батей пригляд нужен, — сказал он, — а Мишка будет на два дома. Слишком он к тебе привязался, Маша…
— Я вас не гоню, вы же знаете…Всегда, в любое время – наша дверь для вас открыта, — сказала Маша.
Свою первую зарплату Саша принёс Маше. Он радовался и говорил Мишке:
— Давай, быстрее вырастай. Тоже работать пойдёшь. Только вот никогда мы пить не будем, как батя. Чтобы нашу Машу не позорить.
Маше исполнилось двадцать лет, и она встретила свою любовь. Паренёк Василий с соседней улицы, давно знавший девушку и видевший её доброту, трудолюбие и сердечность, сказал своим отцу и матери:
— Я люблю её. Маша – удивительная. Смолоду уже столько бед хватила… И не сломалась. И детей подняла. И сестрицу, и, можно сказать, чужих пацанов. И не ропщет, всегда с улыбкой, с тёплым словом. Такие люди редкость. С ней не пропадёшь. И красивая…
Почти так же он и признался Маше в любви. Девушка вскоре ответила ему взаимностью.
На скромную свадьбу к Маше пришёл и отчим. Он поседел, похудел, сгорбился рано для своего возраста. Но при всех поклонился Маше и поблагодарил её за детей.
— Спасибо тебе, Маша. Прости, если можешь. Кругом я виноватый: и перед матерью твоей, и перед тобой, и перед детьми своими… Деньгами, как и прежде, им помогать буду. А твои заботы о них Богом зачтутся. Ты святая, Машка.
Они обнялись, прослезились и отчим ушёл, чтобы не соблазняться выпивкой. А Маша и Василий были счастливы. Они смотрели и улыбались, как под гармонь отплясывала среди гостей Ниночка:
— Мама, смотри, смотри, как я пляшу! — кричала она, — выходи и ты!
Маша вышла к Ниночке. Гости расступились, сделав круг, а сестрёнки, подбоченясь, кружились в центре и притоптывали каблучками…
