Нина Анатольевна сидела на скамейке у подъезда, с грустью глядя на играющих ребятишек в песочнице. Она недавно переехала в этот городок, оставив единственному сыну дом в посёлке городского типа.
— Теперь тебе, мама, надо с удобствами жить. Да и зачем тебе такой большой дом? Нам бы с Ириной справиться. А тебе вот – однокомнатная, небольшая, с ванной, балконом, и больница под боком, и рынок опять же, рядом. А мы к тебе приезжать будем. Не скучай! – успокаивал маму сын.
Нине Анатольевне было уже семьдесят лет, здоровье не улучшалось, с каждым годом женщина становилась слабее. Но, вот, что так волнительно она воспримет свой переезд в город, не думала.
Наверное, дело было ещё в смене окружения. Там, в посёлке, все соседи как родня, старые подруги остались, те, что ещё живы… А она теперь тут одна. Сын поначалу звонил часто, а потом ему стало некогда, занялись они с женой ремонтом дома. Понятно, что им нужна большая жилплощадь, и они правильно делают, что налаживают свой быт по современным меркам. Опять же, внуку Антошке нужно своё местечко для игр и учёбы, а там они отвели ему хорошую, светлую и просторную комнату. Этому Нина Анатольевна очень радовалась и считала свою жертву – уступку молодым, святым делом.
Теперь она живёт в их квартирке, а они – там, их родовое гнездо улучшают.
Вот только надо как-то привыкнуть к новой жизни Нине Анатольевне, а как – она и сама не знает. Местные магазины она уже обошла, погуляла по парку, и соседние аптеки осмотрела.
— Добрый день, соседка, — послышался приятный женский голос, — вы не скучаете? Как ваши дела, как здоровье? Привыкаете к новому дому?
Миловидная, стройная женщина за семьдесят, присела рядом.
— Будем знакомы, я Инна Викторовна, со второго этажа. Над вами как раз и живу. А вы очень спокойная соседка, тихая, нам повезло, — продолжала она, — у нас, знаете ли, так подобралось, что почти все жильцы – пенсионеры. А нам что надо? Спокойствие. И только – спокойствие. Музыку никто громко не включает, не шумит, даже рано спать все ложимся.
— Это хорошо. А мне повезло, что на первом этаже живу, — поддержала разговор Нина Анатольевна, — как у себя вы деревне. Рада, что по лестницам не надо ходить, ноги побаливать стали…
— Вы не скучайте. Если что надо – приходите, спрашивайте, подскажем, поможем, чем можем, — улыбалась Инна Викторовна, — мы – это я про Фёдора Ивановича. Он напротив вас живёт. Тоже один. Дочка его с семьёй в Москве, редко навещают, больше звонят. У меня тоже самое. Мои дети в столице. И я не настаиваю, чтобы они ко мне часто ездили. Не хочу беспокоить. Ведь у них своя жизнь, дети, работа, заботы.
— Да, с Фёдором Ивановичем мы здороваемся. Он, наверное, такого же возраста, как и мы, — ответила Нина Анатольевна.
— Одно время он сильно болел — сломал ногу. Долго заживал перелом. А потом Фёдор восстанавливался, так мы ему всем подъездом помогали: и продукты приносили, и квартиру убирали, и гулять его выводили. Но, всё теперь хорошо.
— Значит, повезло мне с соседями, — сказала Нина Анатольевна.
С этого времени женщины стали встречаться днём на прогулках. А однажды в субботу Инна Викторовна повела свою новую подругу на спектакль в Дом культуры. Перед спектаклем Нина Анатольевна нарядилась, сделала небольшой макияж по настоянию Инны, и потом была очень довольна их культпоходом.
Теперь Нина Анатольевна стала разговорчивее, веселее, и скоро от былой депрессии не осталось и следа. Она так радовалась, что Инна постоянно подбадривала её, находила добрые слова, даже комплименты.
— Вы же моложе меня на восемь лет, — как-то сказала она Нине Анатольевне, — вам надо держаться, не стареть прежде времени.
— А я думала, что мы ровесницы. Вы очень хорошо выглядите. Наверное, здоровье вам позволяет так следить за собой. Молодчина… — восхитилась Нина Анатольевна, — вы для меня пример.
Инна Викторовна как-то грустно улыбнулась.
— Скорее, привычка и самодисциплина. Ведь я в прошлом – врач. Всегда старалась вести правильный образ жизни, питаться хорошо. А вот гулять больше стала только на пенсии, не было времени, когда работала, только успевала бегом с работы – на работу и домашние дела переделать… — рассказывала Инна Викторовна.
Женщины мало говорили о прошлом. Почему-то больше наслаждались прогулками, посещением выставок и походами на концерты.
Пришла зима, и Инна Викторовна заболела. Она заметно похудела за последнее время и Нина Анатольевна забеспокоилась. Она хотела помочь чем-то и постучалась к соседке. Но вышедший на стук Фёдор Иванович сказал, что Инну положили в больницу.
— Неужели так серьёзно? Что с ней? – удивилась Нина Анатольевна, — может, надо сходить к ней? И не сказала ничего, когда уезжала…
— Не получится навестить. Она в областной. Пришло время… — скупо поделился Фёдор Иванович и вздохнул.
— Что значит: не получится? Далеко, конечно, ехать. На электричке. Но надо бы её поддержать… Знать бы, в каком только она отделении, — спросила Нина Анатольевна.
— Знамо дело в каком, — обернулся на неё Фёдор Иванович, — в Онкологии.
— Как в Онкологии? – воскликнула Нина Анатольевна, — в Онкологии?
Она раскрыла глаза и смотрела на Фёдора Ивановича, ожидая объяснений.
— Да, — сказал он, — вот такая она, наша Инна, никогда не расскажет о своих проблемах, никого не хочет расстраивать, обязывать. Даже я долго не знал. Давно она, оказывается болеет. А она, уезжая, наказывала мне тебя навещать и поддерживать. Вот так-то.
Нина Анатольевна молчала. Она никак не хотела признать тот факт, что её такая теперь близкая и добрая соседка тяжело больна.
«Может, обойдётся? Может, и ничего, и операцию сделают, и выздоровеет наша Инночка», — думала она вечерами, смотря в окошко.
Но через три недели пришла неутешительная весть: Инны не стало. Родные устроили похороны, созвали соседей на поминки. Нина Анатольевна была как во сне. Не могла ни о чём думать, ничего делать, никуда не хотелось идти. Она сидела на скамейке и смотрела себе под ноги.
— Ну, ты что раскисла-то опять? – послышался голос Фёдора Ивановича, — пошли-ка в парк погуляем. Одному скучно, а вместе мы хоть потопчемся рядом и поговорим.
Нина Анатольевна послушалась. Ведь Инночка наказала ему следить и поддерживать всех, особенно – Нину.
Они шли по парку, снежок падал тихо, осторожно и нежно касаясь щёк, деревья были как в сказке – одеты в белые пуховики…
— Вот и погода нас балует. И не холодно совсем, даже синицы поют, надо же, — бормотал Фёдор Иванович, — надо гулять больше. Это для нас сейчас и работа, и лечение. И дыхание.
— Почему же она ничего мне никогда не говорила о своей болезни? – всё ещё поражалась Нина.
— Не хотела. Я сам удивляюсь на неё. Изумительная женщина. Стойкая и мудрая. Другие только и говорят о своих болячках. А она тихо ушла. Никого не напрягая, не висела как груз на плечах у детей. Мужества не занимать… — говорил Фёдор Иванович.
— Нельзя так всё-таки… — всхлипнула Нина Анатольевна, — чай, не совсем чужие мы были… Иной раз и пожалеть человека – как лекарство для души будет. Давай договоримся, Фёдя, не скрывать друг от друга ничего серьёзного. А пустяшное, оно и тем более, не страшно сказать. Ладно? Чтобы хоть проститься можно было…
— Ладно, мы простые смертные, из обычного теста смешаны. Не горюй. Я как помирать стану – сразу к тебе приползу, — он закашлялся от смеха.
— Сплюнь три раза, — погрозила ему Нина, — надо жить. А Инночка наша – пример доброты сердечной. Светлый человек.
Старики жили долго. Так они привыкли друг к другу, что, если не виделись несколько дней, то шли к двери и стучали – открывай!
И чай пили вместе, и часто гуляли по парку в любую погоду – как договорились: для здоровья. К ним присоединялись порой и другие пенсионерки, и тогда было веселее: разговоры, анекдоты, случаи… Расходились улыбаясь, и желали друг другу здоровья.
Инну вспоминали, и только добром. В её квартиру въехала молодая парочка. И вскоре появился в доме малыш – Сеня.
— Вот и хорошо, что молодёжь в нашем подъезде нарождается, — радовалась Нина Анатольевна, — не всё нам песком сыпать. Надо и малышам гулять. Так ведь, Федя?
— Что? – переспрашивал глуховатый дед, — пошли гулять! Погода такая чудесная!
