Кирилл Андреевич любил прогуливаться по набережной Тверцы. Летом тут всегда много было народа. Люди торопились по своим делам, но, проходя по пешеходному мосту, невольно замедляли шаг, любуясь монастырём, возвышающимся над рекой на высоком валу. Внизу, на берегу довольно крякали многочисленные утки, получая корм из рук туристов и горожан.
Кирилл Андреевич был влюблён в свой старинный провинциальный городок за спокойствие, тишину, уют. Набережная, где он сидел на любимой скамейке, глядя на воду, заменяла ему ушедших друзей. Старик любил молчать и наблюдать ежедневную обыденную картину городской жизни: пешеходов, голубей, собирающих крошки, плывущие по небу и по воде ватные облака.
Пенсионеру было уже за восемьдесят. Супругу он похоронил давно, а сын его жил с семьёй в северной столице, изредка навещая отца в отпуске или по праздникам.
Тверца в последние годы не замерзала зимой, и утки зимовали в широкой полынье, и, пользуясь щедростью добросердечных людей, получали корм.
Но теперь уже было лето, и Кирилл Андреевич, высокий, седой, худощавый старец в соломенной шляпе от солнца, светлом льняном костюме, сам походящий на достопримечательность старинного городка, тоже привык кормить голубей. Он брал в магазинчике на набережной батон и, сидя на своей скамеечке, бросал крошки птицам, хватающим угощение прямо из рук.
Сегодня старик заметил рядом скромно одетого мальчика лет семи. Ребёнок с интересом смотрел на голубей, и пенсионер, любивший детей, протянул ему половину батона:
— На-ка, покорми их сам, если хочешь…
Мальчик улыбнулся, взял батон и стал отламывать небольшие кусочки. Батон был свежим, ароматным, даже ещё тёплым. Мальчик сглатывал слюну, и это не ускользнуло от взгляда старика.
— А ты сам-то попробуй, — сказал Кирилл Андреевич, — свежий батон-то?
Мальчик будто этого ждал. Он с наслаждением съел кусок булки, чуть прищурив глаза от удовольствия.
— А ну, дай и мне кусочек… — попросил Кирилл Андреевич. И тоже разжевал душистый мякиш. Голуби суетились у ног своих кормильцев, и быстро подбирали все, даже мизерные крохи. Батон закончился, и Кирилл Андреевич, доставая из кармана деньги, попросил мальчика купить в магазине ещё два батона.
Мальчик быстро купил батоны и довольный вернулся к скамейке.
— Тебя как звать-то? – спросил Кирилл Андреевич.
— Серёга. Нас много у мамы и отца. Пятеро всего, — сразу ответил он, — старшей сестре девять лет, она дома с маленькой Сашкой сидит, пока мать в магазине убирается. Стёпе три года, а Алёнке пять лет…
— Ясно, — вздохнул старик, — это хорошо, когда семья большая. А отец где работает?
— На стройке батя. Устаёт. Но мы матери помогаем дома. У нас и сад, и огород небольшой. Вон наш дом, на Кирова. На самом берегу, — Сергей указал на маленький деревянный домишко, притулившийся среди каменных двухэтажек.
— Так. Голубей мы практически накормили, а эти батоны неси домой, пока тёплые. Там всех угостишь. Хлеб не только птички, но и люди любят, — сказал Кирилл Андреевич, и отправил мальчика домой.
Сергей кивнул в знак благодарности и побежал домой на ходу откусывая хрустящую горбушку.
Кирилл Андреевич проводил его взглядом, а потом долго смотрел на движение воды, на детей, играющих на берегу, вспоминая своё военное голодное детство.
На следующий день Серёжа снова пришёл к скамейке, где уже сидел старик. Они поздоровались.
— Спасибо за батоны! – громко поблагодарил Сергей своего старшего товарища, — мама нам нарезала и вареньем помазала к чаю. Ммм, как вкусно…
— О, это очень вкусно. Можно сказать, как домашнее пирожное. Даже лучше. Никакой химии и вреда!
Они стали встречаться на набережной часто. Однажды Сергей пришёл с пятилетней Алёнкой. Девочка с веснушками и белыми тонкими косичками щурилась от солнца, села рядом с Кириллом Андреевичем, будто давно его знала.
— О, какая встреча. В наших рядах прибыло! – улыбнулся пенсионер, — а я как раз принёс кое-что, чтобы угостить вас.
Он достал из пакета колбасу. Сергей снова сбегал в магазин и купил два батона. Старик постелил на лавочке газету и вынул перочинный нож. Нарезав батон и варёную колбасу, он сделал бутерброды.
Дети с удовольствием ели, и Кирилл Андреевич тоже ел вместе с ними, чтобы поддержать компанию.
— Дома одному есть скучно, — пояснял он ребятам, — а тут и аппетит появился! «На артели – всё свертели!» Так?
После бутербродов он достал апельсины и, почистив их, угостил брата и сестру. Ребята ели, а старик улыбался, глядя на них, и приговаривал:
— Вот и хорошо, на свежем воздухе у нас пикник! А второй батон несите домой к чаю. До чего хороши наши батоны, местные!
Сергей и Алёнка так полюбили старика, что скучали, если он по какой-то причине не появлялся на берегу.
Однажды больше недели не приходил Кирилл Андреевич – простыл, лечил кашель. Но, как только слабость миновала, он снова пошёл на свою набережную. Сначала сидел на скамейке один, а потом услышал сзади топот детских ног. Это Сергей и Алёнка подбежали и радостно протянули ему руки.
— Да, да. Друзья мои. Виноват. Приболел. И так некстати. Вот тебе и лето! А где-то продуло. Наверное, совсем я старый стал. Дунь на меня – и развалюсь, — пытался шутить он, замечая, как дети прильнули к нему.
— Ты больше не болей, деда… — прошептала девочка, — мы тебе яблочков принесём, в них витамины. Будешь есть и не заболеешь больше никогда.
— Я сейчас! – подтвердил Сергей и поспешил к дому, велев Алёнке посидеть с дедом.
— Серёжа большой. Он скоро в первый класс пойдёт, и меня обещал научить читать, когда сам научится, — рассказывала девочка.
Вскоре пришёл Сергей. Он принёс пакет.
— Это тебе, дедушка, — сказал мальчишка.
— Что там? – Кирилл Андреевич заглянул в пакет. Он был полон нежно-жёлтых яблок.
— Неужели белый налив? – удивился Кирилл Андреевич, — ну, как вы угадали, что они мои самые любимые?
Дети захлопали в ладоши и запрыгали от радости.
— Это, чтобы не болеть! – повторила Алёнка и протянула деду самое большое яблоко.
— Спасибо, милая. Только я дома буду есть. Помою их, разложу на полотенце, обсушу, после положу в большую вазу, да не все, а часть, а остальные вынесу на балкон в корзину. И уж потом полюбуюсь на такую красоту, и поем. Сладкие небось. Как мёд. Ох, спасибо большое! Только матери тоже передайте от меня привет и благодарность. Не забудьте.
— Ладно, — ответил Сергей, — вы эти ешьте, а когда созреют другие осенью, мы вам ещё принесём.
По традиции Кирилл Андреевич дал денег Сергею на батоны, а голубям велел купить пакет самой дешёвой крупы – перловки.
Алёнка и Сергей кормили голубей прямо из рук, потому что птицы уже запомнили малышей и не боялись. А Кирилл Андреевич думал: «Как же хорошо! И здоров, и при товарищах малых, и птицы у ног, и река искрится на солнышке… Благодать…»
— А зимой мы тоже их будем угощать? – спросила Алёнка, кивая на птиц.
— Обязательно будем. Зимой-то вот бросать их никак нельзя. Самое тяжёлое для птиц время. Я постараюсь не болеть, и вы тоже крепитесь. И будем ненадолго встречаться тут, когда Серёжа из школы вернётся. Учёба прежде всего, — ласково говорил старик, — но и добро на первом месте тоже.
Алёнка, стряхнув крошки с подола платья, встала перед дедом и вытянувшись в струнку, продекламировала:
Сколько радости на свете:
Солнце, радуга, цветы,
Земляника, тёплый ветер,
Мама, папа, я и ты!
В поле узкая дорожка,
Лес зелёный за холмом,
Мой смешной щеночек Прошка
И берёзка за окном!
Детский сад, мои игрушки,
На рисунке – стрекоза,
Молока парного кружка,
Мамы добрые глаза.
И над всем богатством этим
В небе стайка голубей.
Как красиво на планете,
Если мир царит на ней!
Дед слушал внимательно, сдерживая улыбку. Так старалась артистка! А девочка закончила читать и выдохнула:
— Вот. Это я со старшей сестрой разучила.
Кирилл Андреевич захлопал в ладоши, а позади скамейки послышались и аплодисменты небольшой группы туристов, гуляющих по набережной, и ставших невольными слушателями выступления девочки.
Алёна серьёзно поклонилась два раза, чем умилила зрителей ещё больше.
— Знай наших! – дед вскинул руку вверх и засмеялся, — ну, Алёнка, ну, Сергей, да вы не простые ребята, а таланты!
Кирилл Андреевич вынул из кармана несколько конфет и угостил своих друзей. А потом откланялся им и медленно пошёл к дому.
В последнее время у него шалило сердце. Сын звонил несколько раз в день, и приехал через неделю, чтобы взять отца к себе на лечение.
Прощаясь с ребятами, Кирилл Андреевич сказал, что едет в Петербург, возможно, надолго, но обязательно вернётся. А голубей и своих друзей просит его дождаться.
Но старик не вернулся ни к осени, ни к зиме. Дети долго ожидали его на скамейке набережной, но так и не дождались. Они кормили голубей вместе с туристами. Взрослые давали детям семечки и крупу, которую по-прежнему добрые люди раскупали в основном для птиц в небольшом магазинчике на набережной.
Минула зима. Наступила весна, яркая, искристая, звонкая от пения птиц, шума сбегающих в реку ручьёв, и воркования голубей.
Сергей и Алёнка привычно сидели на любимой скамейке, глядя на птиц и на движение воды.
— Вот и нету нашего деда, — жалобно, в который раз прошептала девочка.
— Может, помер? – предположил Сергей, — старый он, весь седой, с палочкой медленно ходил…
— Жааалко… — выдохнула сестрёнка, — и скучно без него.
Они вздохнули, и собирались уже уходить домой, как вдруг услышали сзади шаркающие шаги и знакомый стук трости. Оглянувшись, они чуть не задохнулись:
— Дед! Дед вернулся! – закричал мальчик, и Алёнка повисла на старике, обняв его за руку.
— Привет! – хриплым от волнения голосом ответил старик, — тише, тише. Вы ж меня повалите! А я ещё слаб. Однако пришёл. Соскучился тоже…Вернулся, как старый грач…
Кирилл Андреевич столько раз представлял себе эту встречу, но не думал, что так расчувствуется. Старость…
Они сели на скамейку, и старик рассказал, как он лежал в больнице, проходил обследование, и какие хорошие доктора его лечили.
— Я хотел вернуться ещё зимой, но сын уговорил остаться у них, чтобы закрепить результат. Вот и скучал я на высоком этаже по нашей набережной, птичкам и по вам тоже…
— И мы скучали. Но птицы в порядке, и у нас всё хорошо! – отчитался мальчик, — и в школе у меня тоже всё хорошо.
— Вот и отлично, друзья мои! – радовался дед, — город стоит, река течёт, а мы, как и прежде, вместе. Птиц пересчитывать не буду – все живы – вижу. А ну-ка, Серёжа, сгоняй по традиции в магазин за батонами.
Они кормили птиц, ели любимые бутерброды с колбасой, и прохожие любовались на них:
— Какой заботливый дедушка. Гуляет с внучатами, а уж как они его любят… — говорили те, кто не знал близко Кирилла Андреевича. А завсегдатаи посиделок на набережной улыбались:
— Выкарабкался Андреевич, ну, и слава Богу. Крепкий дед. Ещё поживёт. Надо жить…
