-Что ты мне лапшу на уши вешаешь? Будто я поверю, что с твоей зарплатой можно столько денег накопить! Рога мне наставляешь и хочешь, чтобы я эти деньги взял?
Если бы муж мог ходить, Надя, может, даже бы его испугалась, хотя он ни разу пальцем ее не тронул. Но сейчас муж так разъярился, что на висках надулись вены, а в глазах появились красные прожилки.
Он ей не верил. Не верил, что у Нади на счету есть несколько сотен тысяч, которые она копила почти десять лет, складывая на сберегательный счет все премии и надбавки. Мужу Надя об этом не говорила, потому что он, как и ее родители, копить не умел. Получив первую премию под Новый год, Надя предложила ему отложить деньги на черный день, но Эдик тогда отмахнулся: праздники впереди, лучше малому подарок нормальный купить.
Купили велосипед, который стоял до лета и который вполне можно было подарить на день рождения в июне. А вот когда мальчику понадобились очки, пришлось занимать деньги у сестры, потому что готовые купить было нельзя: у Семёна обнаружили астигматизм и разный минус на глазах, нужно было делать индивидуально, и Надя поразилась, сколько это стоит.
С тех пор она перестала говорить мужу о премиях и складывала деньги на отдельный счет. Деньги оттуда брала только в крайних случаях, мужу говорила, что заняла у сестры, а в последнее время она научилась так вести хозяйство, что крайних случаев не случалось, даже на репетиторов старшему сыну хватало.
Надя была довольна собой. Она радовалась, что дает детям спокойное детство, когда не нужно переживать о том, что они будут есть завтра, зашивать на десятый класс колготки, экономить место в тетрадях, потому что новые купить не на что. В девяностые многие так жили, Надя родителей не винила, но сказать, что у них с сестрой было счастливое детство, было нельзя. Мама деньги тратить не умела: как только они попадали ей в руки, она сразу бежала в магазин и скупала все подряд, и нужное, и ненужное. Накупит раскрасок и фломастеров, а на тетради потом денег нет. Или купит колбасу, шоколадную пасту, конфеты, а потом полмесяца без чая и сахара приходится сидеть, хлеб водой запивать.
Муж проблем в такой жизни не видел: всегда можно занять, перезанять, выкрутиться как-нибудь. По мнению Нади, это было его единственным недостатком, и с ним она была готова мириться, опять же, главное, не пьет, как отец, который под конец белочку стал ловить, а с деньгами Надя сама научилась справляться. И думала, что сейчас он обрадуется, похвалит ее, а получилось вон как.
Эдик работал в строительстве, и поэтому дачей решил заниматься сам. Сыновья, хоть еще и школьники, помогали ему, особенно младший, он вообще в отца пошел и обожал возиться с инструментами и что-то мастерить. Они и были с ним, когда Эдик свалился с крыши. Семен позвонил Наде и взволнованным голосом сообщил, что папа упал, а младший рыдал на заднем фоне. Она вызвала скорую, сама понеслась на дачу и успела увидеть, как мужа заносят на носилках в машину. Он вида крови ее замутило, но было не до этого: нужно было успокоить детей, выяснить, куда везут мужа, понять, насколько все серьезно.
-В рубашке родился ваш муж, – сообщил врач. – Упал прямо на штырь, насквозь прошел, но ничего важного не задел. Единственная проблема – это позвоночник, но тут операция поможет, гарантирую.
Операция-то поможет, только вот пока ждать квоту, можно инвалидом остаться. А платно делать дорого, но ведь можно кредит взять или занять у кого-нибудь…
Вот тогда Надя и сказала, что не надо кредит, что деньги у нее есть. Эдик не понял, принялся задавать вопросы, и она все ему рассказала. А Эдик не поверил, решил, что у Нади есть любовник. Не будь ситуация такой серьезной, она бы рассмеялась: ну какой любовник, ей сорок три года, двадцать килограмм лишнего веса (надо бы худеть, а то будет, как у мамы, диабет), работа, дом и дети. И откуда тут любовнику взяться? Но Эдик злился, был прикован к постели, так что не до смеха.
Пришлось открыть банковское приложение, показать ему счет и выписку, где видно, что пополняла она счет по праздникам, когда премии давали, да еще когда замещение было, а Эдику она про это замещение не говорила. Он долго изучал счет, не глядя на Надю. Потом молча вернул телефон и больше с ней не разговаривал.
Операция прошла успешно, и после двух месяцев реабилитации Эдик даже смог выйти на работу. А еще до этого он подал на развод.
-Ты обманывала меня много лет! – возмутился он. – Получается, когда мне нужно было купить инструмент, новый телефон, машину чинить – я влезал в кредиты и переплачивал, а ты в это время скрывала от меня, что есть деньги! И дачу мы в кредит взяли, а могли бы эти деньги вложить.
-Ага, только в этом случае ты до сих пор квоты ждал бы, – парировала обиженная Надя. – Я деньги не для себя откладывала, а для семьи. И не на покупки, без которых можно прожить, а на такие вот случаи.
Эдик не хотел слушать. Еще и сыновей против Нади настроил. Старший Семен еще более менее понимал, в чем дело, и, в общем, не сильно злился на маму, зато младший заявил, что хочет жить с отцом, потому что мама — обманщица.
Сестра успокаивала Надю, говорила, что муж одумается.
-Да куда он без тебя! Сама же говорила, что он даже яичницу пожарить не может и номер своего СНИЛС ни за что не найдет. Вернется как миленький!
Но Эдик не вернулся. Со временем они стали даже нормально общаться – дети все-таки: у старшего выпускной, младший после трех месяцев жизни с отцом вернулся домой, но по отцу сильно тосковал и постоянно ездил туда на выходные.
Хозяйственные проблемы Эдик решил просто: нашел себе новую жену, правда, расписываться с ней не стал, сказал, что не верит больше женщинам.
А Надя… Первое время, конечно, сильно страдала и обижалась, никак не могла понять, что сделала не так. А потом успокоилась, и со временем нашла свои прелести в новой, разведенной жизни. Похудела даже: сыновья-то не так требовательны к еде, как отец, и можно было больше не готовить ужин из трех блюд, да и жареное получилось убрать из рациона, так как младшему после возвращения от отца гастрит поставили. И хотя теперь Надя сама распоряжалась деньгами, так и продолжала откладывать премию на отдельный счет. Мало ли что, пригодится…
