Увидев дочь на крыше сарая, Наталья похолодела. Катя стояла на черепице с раскрытым зонтиком и провожала сосредоточенным взглядом легкомоторный самолёт. Ручка ведра с набранной из колодца водой выскользнула из рук Натальи, ведро упало на бок и лужу в один миг впитала трава. Поза дочери напоминала стан дикого зверя, готового сделать решающий прыжок в сторону жертвы.
— Катя, ты что, очумела там, спускайся с крыши! Разобьешьси! Спускайся, кому говорят! Совсем не слышит меня, вздорная девчонка! Катя!
Но Катя и впрямь не слышала. Всё её существо стремилось в небо. Она родилась, чтобы летать. Мысли её были там, в вышине, а тело — всего лишь оболочка, не поспевающая за фантазией, но укрощённая бесстрашной шестилетней хозяйкой. Страха перед высотой у Кати не было и нет.
Два сына-школьника подбежали к матери.
— Опять она за своё. На той неделе сиганула с дерева, мало ей было пережечься крапивой, — сказал тот, что помладше.
Тем временем Катя подняла зонт ещё выше и расправила одну руку, как птица.
— Катя! Ох… Стёпка, чего стоишь? Лезь за ней на крышу, ты полегче!
Мальчишка рванул к приставленной сбоку от дома лестнице. Катя услышала его и почувствовала толчки по черепице. Три движения: раз, два, три! Ноги, ноги, напрягла корпус и вперёд… Рывок! Подпрыгнула!
Мать протяжно взвизгнула, а Катя лети-и-ит! Она замерла на земле под вывернутым в обратную сторону зонтом. Издалека Катя походила на сыроежку, зонт ведь был красным. Братья и мать устремились к Кате.
— Разбилась? Разбилась?
Катя встала, с негодованием откинула зонт и посмотрела на него разочарованно. Щёки её горели красным, в глазах — маниакальный блеск человека, знающего свою цель. Она никак почти не повредилась благодаря крепкому телосложению, способному вынести колоссальные нагрузки.
— Катя, ты же девочка! Разве так можно! И в кого ты такая бедовая! — ощупывала её мать. — Ногу не зашибла? Здесь не больно?
Катя вырвалась из материнского плена и побежала, прихрамывая, на луг за домом, в высокую траву, чтобы с завистью наблюдать оттуда за полётами птиц.
— И всё равно я буду летать! Буду! — крикнула она упрямо.
Слезам никогда не бывать на её лице, так что прочь, прочь, вода, она не какая-нибудь девочка-нюня, чтобы плакать! Она была настоящим сорванцом и интересовали её только мальчишеские забавы. Никаких кукол, пупсов и игр в дочки-матери! Машины! Танки! Самолёты! Состязания наравне с мальчишками в том, кто быстрее, сильнее, ловче! Постановка военного боя — вот что было её.
Она родилась в 1916 году десятым ребёнком в семье обычных крестьян. Годы были слишком неспокойными из-за войны и родители Кати решили перебраться с Волынской губернии в город Курск. Бойкая и отчаянная Катя грезила полётами с малых лет. Пролетавшие в небе самолёты завораживали девочку. Раскрыв рот, она сосредоточенно наблюдала за траекториями их полётов, но по мере взросления взгляд её становился острым, ястребиным и она глядела в небо с видом знатока.
— Р-1 летит.
— Да нет, это истребитель… — не соглашались друзья-мальчишки.
— У истребителя И-1 два крыла сразу над шасси, под кабиной пилота, а здесь двухместный биплан, видишь, у него две несущие поверхности, верхняя и нижняя.
Закончив семилетку, Катя поступила в Воронежский авиатехникум, хотя мечтала совсем о другом — она хотела летать. Однако в лётные училища девушек не принимали. В 1931 году по всему Советскому Союзу открывались аэроклубы. «Юноши и девушки, поступайте в Воронежский аэроклуб!». Увидев этот плакат, расклеенный на углу дома, Катя застыла. Это оно — то, к чему она стремилась с рождения — взмывать в небо, покорять высоту! Немедля Катя отправилась туда и поступила в числе первых.
— Катя, — протянула она руку одной из пяти поступивших вместе с ней девушек.
Девушка смешливо посмотрела на Катю. Перед ней стояла коротко остриженная, с угловатыми, но приятными чертами лица курсантка, крепко сбитая и чуть ниже ростом, чем она сама.
— Нина.
Они крепко пожали друг другу руки.
— Не узнаёшь? — спросила Катя.
— Нет, а должна?
— Мы учимся в одном техникуме, я видела тебя.
— Ну что ж, значит будем боевыми подругами.
Учёба для подруг началась непростой, особенно с наступлением весны когда, пройдя первые основы теории, курсанты приступили к практике. В три часа ночи — подъём. Они встречались на улице и вместе шли пешком через весь город к лётному полю. В четыре утра начинались полёты под руководством инструктора. Их обучали летать на лёгких и низкоскоростных бипланах У-2 и УТ-2, идеально подходящих для новичков. К девяти утра обе девушки уже сидели за партами техникума, а в два часа дня — постигали теорию в аэроклубе. И так каждый день в течение двух лет.
Последние дни учёбы. Катя видела, как к ней бежит по коридору Нина, в её глазах — блеск победы, точнее, надежда на неё. Нина пахнула на Катю коридорной прохладой и оттащила в сторону.
— Ты слышала кто приехал?
— По твоему виду можно подумать, что сам Молотов.
— Нет! Брось шутить! У нас здесь комиссия из Оренбургского училища лётчиков! Будут отбирать лучших курсантов!
— Нам-то что? Девушек в лётные училища не берут.
— Сказали, что будут брать лучших! Мы с тобой одни из лучших, Катя, особенно ты!
— Да ну…
Из шести девушек-курсантов приняли только двоих. Катя и Нина отправились по комсомольской путёвке в Оренбург.
Их поселили в одной комнатке и, хотя обучались девушки у разных инструкторов, Нина знала, что Катя усваивала программу намного быстрее, чем остальные. Она схватывала всё на лету, ей даже особо не требовалось готовится к занятиям. Это была её стихия — небо, самолёты, высота. Училась Катя на отлично и ничем не уступала юношам-курсантам.
Первый самостоятельный полёт был для Кати сродни новому рождению. Холодное утро февраля. Катя на аэродроме с остальными курсантами. Первый вылет с командиром, второй — личный. Густой пар изо рта, мёрзлые кончики пальцев и нос щипает мороз. Казалось, Катя всю жизнь ждала этого дня.
— По самолётам! — скомандовал главный инструктор.
Катя резким движением поднялась в кабину, пристегнула ремни, проверила датчики. Запустив двигатель, она вырулила на исполнительный старт, дала газ по команде командира и самолёт, разогнавшись, устремился в чистое небо. Земля отдалялась, холодный ветер хлестал Кате в лицо. Мир умещался на одной ладони. Её ладони. Только небо могло подарить Кате истинное счастье, только оно насыщало вкусом и смыслом её жизнь.
— Летаете хорошо. Теперь полетите одна, — сказал довольный командир.
— Есть лететь одной! — тяжело дыша, выпалила Катя.
Впервые сев в кабину в одиночестве, она испытывала настоящий триумф.
Затянув подрастающий живот потуже ремнём, Катя села в кабину и натянула защитные очки. От своей трудной и отважной профессии она не отказывалась даже на несколько месяцев, пока ждала ребёнка.
Лучшее место, куда она могла сбежать от общественных ожиданий — это небо. Высоко за облака взмывали её самолёты, оставляя на земле всю ту мелочь, которую люди именуют счастьем. Но нет! Это не для неё! Она создана для более высоких целей, она — свободная птица, взъерошенная, потерянная, не понятая даже собой благородная птица, которой нет места среди простых людей. Земля для неё — это клетка, цирковая арена, сцена на театральных подмостках, где каждый ждёт от неё стандартного набора шагов, где она находится в окружении людей без крыльев, ведь им не понять, не вкусить, не ощутить всего того, что ей подвластно… Это могло сделать только небо. Оно дарило Кате безграничную свободу и избавление, только там она могла быть самой собой. Небо ничего не ждало от неё и ничего не просило взамен. Будучи душой любой компании и создавая уют даже в стылых казармах, где обитали вместе с ней военные лётчики, Катю преследовала пустота, но за её улыбкой, добрым словом и великодушием никто этого не замечал.
Её первый самостоятельный февральский полёт… Казалось, это было так давно, а прошло всего пару лет. Его невозможно забыть. Счастливее Кати командир ещё никого в своей жизни не видел.
— Отлично! Это было безукоризненно, — похвалил он её.
Все будущие медали и почести несравнимы с его словами. Её мечта, так долго вынашиваемая, родилась, стала расти и крепнуть, наливаться терпким соком, как хороший дуб.
Основной курс училища Катя блестяще окончила менее, чем за одиннадцать месяцев и уже в декабре 1934 года стала военным лётчиком в возрасте восемнадцати лет. По распределению она попала в Харьковскую авиабригаду.
— Нина, Ниночка, я уезжаю! — ворвалась счастливая Катя в комнату общежития.
Нина радостно встала к ней навстречу и подруги шумно обнялись.
— Уже знаю, — сказала ласково Нина и тут громовым голосом добавила: — Даёшь защищать честь родины, товарищ Зеленко?!
— Так точно, товарищ Русакова! — вытянулась Катя по струнке и приложила по-армейски ладонь к воображаемому козырьку. — Буду сражаться до последней капли крови!
— Ну, прощай, Катюша, даст Бог свидимся.
— Да, ещё увидимся.
Катя ещё раз обняла её со слезами на глазах.
В Харьковской авиабригаде в обязанности Кати входило осваивать новые типы самолётов, знакомится с усовершенствованным оборудованием и обучать других лётчиков. Если до этого дня кто-то и подшучивал над нею, дескать, баба-лётчица, ха-ха, как смешно, то после даже самые злостные критики прикусили языки. Ещё бы! Мало было мужчин, освоивших такое количество самолётов, как Катя — целых семь!
Вскоре после прибытия молодая лётчица принимала участие в окружных состязаниях по технике пилотирования и заняла первое место. В её личном деле появилась такая запись: «Отличница боевой и пилотической подготовки. Успешно летает днем и ночью. Хорошая спортсменка. Выдвинута на должность командира звена. Присвоено звание «старший лейтенант».
В этой же авиабригаде Катя встретила Пашу Игнатенко — человека, который был наиболее близок ей по духу и восхищался её неукротимым нравом.
— Давай поженимся, Кать, ну что мы прячемся ото всех, как школьники.
— Извини, Паш, не могу. Не хочу, чтобы между мной и небом было что-то, что связывало бы нас. В небе мне нужна абсолютная свобода.
С первых дней советско-финской войны Катя стала проситься на фронт. Направлять её туда не хотели, но Кате удалось убедить командование, её зачислили в 11-й легкобомбадировочный полк. Ей не привелось попрощаться с Пашей лично, она оставила ему письмо:
«Сегодня убываю на фронт — пожелай мне удачи. Я хорошо представляю, что война станет для меня тяжелым испытанием, но уверена в себе: выдержу, преодолею любые трудности. Кстати, поступление и учебу в академию придется отложить. До того времени, пока полностью не разгромим врага».
Восемь боевых вылетов. Уничтожение боеприпасов противника и артиллерийской батареи. За смелость и чёткое выполнение боевых задач Катю наградили орденом боевого Красного Знамени.
Ещё одна война впереди. У Кати под сердцем ребёнок.
— Катя, не глупи, давай поженимся, хватит летать, это вредно для ребёнка! — взывал к её разуму Паша.
— Не могу, — отворачивалась Катя, а потом брала его за грудки. Глаза её горели всё сметающим на своём пути огнём. Она пылала ярко, как факел, только смерть могла её затушить. — Это моя жизнь. Вся моя жизнь. В ней нет остановок. Только вперёд. Не тормози меня!
Они не жили вместе. Их домом так и остались казармы, небеса и взлётно-посадочная полоса аэродрома. На седьмом месяце беременности Катя родила близнецов. Один из мальчиков родился мёртвым, второй умер на следующий день. Твёрдой, недрогнувшей рукой Катя срезала у каждого из них по прядке прозрачно-белых волос, таких же кудрявых, как у неё, и спрятала в медальон. Этот медальон Катя не снимала до последнего дня своей жизни. Горе не успело захватить Катю и Пашу целиком — началась Великая Отечественная Война.
Катя и Павел на фронте. Они вели воздушные бои, наносили бобмовые удары по вражеским объектам и вылетали на разведку. Летом 1941 года фашисты упорно рвались к Днепру и представляли большую угрозу для советских наземных солдат. Катю вызвали в штаб.
— Екатерина Зеленко! Назначаю вас командиром группы. Остановите механизированную колонну немцев, что рвутся в сторону Бобруйска!
— Слушаюсь, товарищ командир! — просияла Катя.
Да, это её стихия! Большие цели, которые необходимо достичь любой ценой! Очищение родины от фашистских мразей!
Группа Зеленко совершила вылет и уничтожила десятки германских танков и боевых машин, поредела между тем и живая сила противника. Когда она с триумфом возвращалась назад, Паша был на аэродроме. Едва Катя с окровавленной щекой выпрыгнула из кабины, как Павел сгрёб её в охапку, а затем настойчиво затряс.
— Мы всё-таки поженимся с тобой, слышишь меня?! Пусть наш брак скрепят на небесах, чтобы я точно знал, что встречу тебя после смерти.
— Что за глупости… — улыбнулась Катя. Она не чувствовала страха во время выполнения задания и не думала о смерти. Какой может быть страх, если поставлена цель? — Ну хорошо, давай.
В августе 1941 года Катя стала женой Павла Игнатенко.
Потом были новые вылеты, новые боевые задачи. Катя всегда вела себя смело, была настоящим лётчиком-асом. Весь полк её уважал и ценил, она была старше основной массы ребят, сплошь юношей, и пользовалась среди них незыблемым авторитетом.
Утром 12 сентября Катя проснулась рано. Противные серые тучи затянули небо и туман долго не рассеивался, обволакивая землю. Солнце ещё не успело прорвать первые облака, а Катя уже сделала два разведывательных вылета. Во втором вылете её самолёт получил повреждения и Катя слонялась с тоской по аэродрому, ждала скорейшей его починки. Ближе к обеду в полк пришло тревожное известие:
— Немцы прорвались в районе Ромны! Нужно немедленно провести разведку и уточнить обстановку!
— Позвольте мне, товарищ командир! — вызвалась Катя.
— Твой самолёт ещё не готов…
— СУ-2 заместителя командира в полной боевой готовности, я могу совершить вылет на нём!
Командир с сомнением посмотрел на Катю. Медлить было нельзя.
— Капитан Лебедев!
— Слушаю вас, товарищ командир! — вытянулся по струнке бравый пилот.
— Ваш самолёт в исправности?
— Да.
— Немедленно летите с Зеленко под Ромны. Она на СУ-2, вы на своём.
— Есть лететь с Зеленко!
—Павлык! Будешь у Зеленко за штурмана, Войченко — у Лебедева.
Четверо лётчиков тут же устремились к самолётам. Разведывательная задача прошла по плану и команда стала возвращаться на свой аэродром, но внезапно в небе над Анастасьевкой появились семь немецких истребителей. Самолёт Лебедева уже улетел далеко вперёд и не видел, как Зеленко окружили семь истребителей… Катя начала с ними бой. Штурман Павлык вёл заградительный огонь и вскоре боеприпасы стали кончаться.
— Катя, мы на мели! — крикнул по внутренней связи Павлык.
В этот момент один из истребителей противника заслонил собой смотровое стекло Кати и та, не раздумывая, нажала гашетку ШКАСов. Немецкий самолёт загорелся и ушёл в крутое пике, взрывом задело и самолёт Зеленко.
— Катя, мы горим! Я сильно ранен! — доложил Павлык.
— Немедленно катапультируйся! — приказала Катя, — и Павлык, слышишь меня? Любой ценой вернись к нашим и доложи о результатах разведки! Я продолжу вести бой.
— Но Катя, их шесть!
— Слушать мой приказ! Покидай самолёт!
Катя вела бой до последнего патрона. Она видела перед собой только цель, она не думала о собственной жизни. Цель должна быть уничтожена и точка! Потеряв последний патрон, Катя резко вырулила и пошла на таран. Взрыв. Скрежет металла. Перекошенное ужасом лицо немецкого лётчика. «Так тебе!» — успела подумать Катя прежде, чем её кабину охватило огнём. После столкновения оба самолёта начали падать — Катин, полыхающий, тут же рухнул на окраине Анастасьевки, а немецкий истребитель успел пролететь два километра и тоже разбился.
Местный житель, наблюдавший за боем с земли, первым прискакал на место крушения. О том, что пилотом была девушка, он узнает потом, когда найдёт документы — в обугленном и искореженном теле невозможно было кого-то опознать. Среди обломков и бушующего пламени мужчина также нашёл Катин орден боевого Красного Знамени и медальон, сорванный с шеи, в котором она хранила волоски детей.
Местные жители похоронили Катю, завернув в парашют. Её документы взяла на хранение учительница Анастасия, но передать их в полк удалось не скоро — через несколько часов после крушения и похорон Кати, село заняли немцы. Только после окончания войны документы Кати передали в Оренбургское авиационное училище. Среди них был и окровавленный комсомольский билет… И записка: «В сентябре 1941 года в ходе воздушного боя над одним из районов Сумской области пала смертью храбрых воспитанница 1-го Чкаловского военного авиационного училища комсомолка Екатерина Ивановна Зеленко. В течении одного боя она сбила два фашистских самолета. Передаем вам билет Кати Зеленко. Пусть этот простреленный и залитый кровью билет помогает новым курсантам глубже познать цену героизма и потерь в годы войны».
