Для тебя, Сонечка, эта квартира будет бесплатной, — вкрадчиво сказал риелтор и Соня, глядя на через стол на этого дядю, который выглядел не сильно младше её отца, непонимающе поморщила лобик.
— Но в объявлении указана цена…
Риелтор поднял ладонь:
— Я предлагаю свои условия. С хозяином я буду рассчитываться сам, тебе же абсолютно ни за что не придётся платить.
Соня, по-прежнему ничего не понимая, поёрзала на стуле и взглянула на сидящую рядом однокурсницу. Они находились в пыльном офисе мелкого агентства недвижимости — обратились по объявлению. Оля, так звали вторую девушку, хмуро смотрела на «специалиста по аренде жилья».
— Но мы будем снимать вдвоём… — уточнила Соня.
— Вы на что вообще намекаете? — холодно перебила её Ольга и Соня принялась лихорадочно соображать: «на что? А на что?»
— Я сейчас не с тобой разговариваю, — грубо заткнул её мужчина и опять обратился к Соне: -Твоей подруге тоже будет бесплатно — как бонус. Взамен я буду приходить к тебе в гости раз в неделю.
— З-зачем? — вновь не поняла Соня. По всему ходу беседы она словно натыкалась лбом на невидимое стекло. Казалось бы: такая простая вещь — снять квартиру через агента, специалиста, а он говорит загадками!
Риелтор подпёр рукой подбородок и уставился на Соню с лукавой улыбкой. Что за прелесть эта девчонка! Она и впрямь не догоняет! Часто ли можно встретить среди современных девушек подобную святую наивность? И как так получилось, что такую красавицу до восемнадцати лет никто не успел испортить? Она что ли до института жила в глухой тайге?
— Нам это не интересно! — встала Ольга, — Соня, поднимайся, мы уходим от этого извращенца.
Соня суетливо отодвинула стул, спеша за подругой.
— Рот свой закрыла, крокодил, повторяю, я не с тобой разговариваю! — угрожающе повысил голос риелтор при этом издевательски морщась.
Соня почувствовала, что у неё начали гореть щёки. Во-первых, до неё, наконец, дошло о чём недвусмысленно намекал риелтор, а во-вторых, стало обидно за Олю — слово «крокодил» уж никак не характеризовало её внешность. Оля была миниатюрной, волоокой красоткой, натуральной блондинкой с пухлыми губами и точёной фигуркой, к тому же, парней и поклонников у Оли водилось хоть отбавляй. Соня знала Олю как отрытую, весёлую девчонку, очень добрую и честную, несмотря на непростую судьбу, но здесь, в офисе агентства, Соня впервые увидела, что Оля ещё и борец, умеющий за себя постоять. На выпад риелтора Оля за словом в карман не полезла:
— От крокодила слышу, ты, старый, облезлый шакал! — сказала она уже в дверях. — Чтоб твою жену так имели, как ты нам предлагал, бобёр озабоченный.
— Ой, ой! Да кому ты нужна! — отвечал мужчина. — Тебе-то я ничего не предлагаю! А ты, Соня, куда уходишь? Оставайся, мы с тобой договоримся, будешь жить в квартире одна, без влияния всяких дур.
Соня спряталась сначала за спину Оли, потом за стену у двери. Она оттягивала Олю от дверного проёма, но та, пылая яростью, кричала:
— Мы сейчас же идём в милицию и напишем на тебя заявление, понял, извращенец? Будем требовать, чтобы прикрыли твою лавочку! Фу! Тьфу! Даже представить противно как с таким можно…
— Да кто вам поверит! — огрызался риелтор. — Иди, иди!
Он прирос к своему стулу, раздувшись, как помидор, но Соня боялась, что он начнёт бежать за ними, избивать…
— Оля, пожалуйста, уходим! Пошли!
— Чтоб у тебя хозяйство отвалилось! И язык! Чтоб ты нищим стал! — метаясь, продолжала кричать Оля и риелтор тоже отгавкивался из кабинета. Соня насилу вытащила её во двор.
Они шли размашистой походкой в сторону института. Оля была очень зла, Соня — ошарашена.
— Вот урод, поверить не могу! — негодовала Оля.
— Ужас, ужас! Я и не думала, что такое возможно! — соглашалась Соня. — А мы и правда идём в милицию?
— Конечно нет, буду я время тратить на этого идиота. Но ему полезно понервничать! Я парню своему расскажу, пусть разберётся с ним.
Соня была под впечатлением. Ей никогда не предлагали подобного. Нет, она конечно ни за что бы не согласилась, но признавала в душе, что ей польстило внимание этого старика (все, кто был старше тридцати, казались Соне уже стариками). Он предлагал бесплатную квартиру именно ей, а не Оле! Хотя Оля пользуется большим успехом у парней в силу своей ээммм… лёгкости и доступности.
Они учились в одной группе, но Оля была на два года старше — она уже окончила музыкальное училище и решила сменить профессию. Так они и оказались вместе на факультете социологии, поступили в 2004 году, делили в общежитии одну комнату. Общежитие кишело тараканами, было обшарпанным, холодным и вообще мало пригодным для жизни, поэтому на втором курсе девушки решили, что будут снимать. Родители Сони были готовы выделить любую сумму на эту затею, а Оле пришлось выклянчивать у мачехи и отца. По признанию Оли, детство у неё было не лёгким — мамы не стало, когда ей было семь лет, с тех пор она росла сама по себе, а мачеха её не любила. Жила она на пенсию по потере кормильца и выделить из неё деньги на съём не могла. Отец согласился помочь.
Через две недели им удалось без посредников снять дешёвую квартирку недалеко от института. Сдавала её молодая женщина, чему Соня была очень рада, ведь её скромность, улыбчивость и желание расположить к себе собеседника не будут интерпретированы превратно. Надо сказать, что Соня ко всем относилась очень по-сердечному, вежливо и ласково, ей нравилось делать людям приятное, нравилось, когда человек расцветал от её комплиментов и добрых слов. Она делала это от души, помня заветы бабушки: «Люди, Сонечка, не умеют быть счастливыми. Все друг другу врут, обманывают, делают гадости… И если ты хоть одного человека, хоть на минуточку в день сможешь сделать счастливым, это уже чего-то да стоит. Ты ему скажешь что-то приятное и у него душа возликует, мир покажется светлее. Все мы люди… Надо любить друг друга и жалеть».
И Соня старалась обласкать всех и каждого по возможности. Среди друзей она слыла душкой, добрейшей душой… Правда, с парнями и мужчинами было сложнее — они её доброту воспринимали как призыв к действию, а Соня не понимала. Не одно мужское сердце успела разбить Соня… И тот озабоченный риелтор тоже неверно истолковал её ласковый тон. К счастью, с женщинами всё было по-другому.
— Тебе восемнадцать лет всего, да? — улыбнулась хозяйка квартиры, рассматривая паспорт Сони. Женщина выписывала себе её данные. — У меня сын почти такого же возраста, как и ты. Ему шестнадцать.
— Да что вы! А так молодо выглядите, я бы ни за что не подумала! — округлила глаза Соня.
— Спасибо, — расплылась в улыбке хозяйка. — Мне уже тридцать шесть.
Хозяйка была ухоженной женщиной, аккуратной, видно, что очень следила за внешностью, но кожа уже была не юной, под глазами от частых улыбок наметились лучики мимических морщин… Для Сони она была уже тётенькой возрастом не меньше сорока пяти, но Соня знала, что хозяйке будет приятно услышать совсем другое.
— Да что вы говорите! Вы выглядите прекрасно, очень красивая, милая, я думала, вам лет двадцать пять!
Хозяйка совсем растаяла и засмущалась, но всё же призналась:
— Ой, мне все так говорят, благодарю!
Обе стороны остались довольны сделкой. Девушки вылизали квартиру и начали в ней спокойно жить каждая своей жизнью: у Оли своя, более взрослая компания с мужчинами, у Сони с девочками-однокурсницами — своя. Влить Соню в свой круг общения у Оли не получилось — она пыталась познакомить Соню со своими приятелями, на взгляд Сони совсем взрослыми, но Олин парень, взглянув жалостливо на Соню, сказал:
— Да она же дитё совсем, Оль… Не порть ребёнка.
Целый год они мирно прожили в той квартирке, пока на третьем курсе не случилась беда: Соня вернулась после пар домой и обнаружила, что на кухне под раковиной начала течь вода. Соня в панике позвонила хозяйке и та прислала на помощь своего мужа.
Они были одни в квартире часа два… Оля пропадала на гулянках. Мужчина был симпатичным, но Соня вообще не думала о нём в подобном ключе. Он замучался возиться с раковиной, он устал… Соне стало его жалко.
— Вы устали? Давайте я сделаю чай с бутербродами? Передохнёте и дальше продолжите. Вы такой хозяйственный, такой молодец, знаете, мой папа всегда матерится, когда занимается подобными вещами, а вы такой хороший, сдержанный! Ой, а у вас тут пятнышко на щеке, давайте я вытру, хи-хи… Знаете, у вас прекрасный тон кожи, ровный, хоть в рекламе снимайся!
Они выпили чай и очень мило пообщались. Соня трещала ему о делах в институте и мужчина ностальгировал, вспоминая своё беззаботное студенчество. Соня подумала, что хозяйке весьма повезло с мужем и что они чудесная красивая пара, и она сказала об этом вслух, чтобы мужчина вернулся домой окончательно счастливым. Сонечка и не догадывалась, что счастье для него может быть совсем в ином…
Ночью этот осчастливленный мужчина написал Соне преинтереснейшее сообщение: «Предлагаю платить за квартиру интимом. Думаю, ты согласна… Жду ответ!»
Соня поперхнулась от удивления. Вот те на! Ну что же ей так не везёт! Отвечать она не стала.
Боясь даже перспективы встречи с мужем хозяйки в будущем, Соня решила съезжать. Оля от этой идеи была не в восторге.
— Давай просто расскажем ей, что её муж козёл, — предложила она.
— Нет! Ни в коем случае! Поклянись, что ты будешь молчать! Мы же им семью разрушим, представляешь как ей, бедной, будет больно это узнать?!
— Ладно, ты права. Но, Сонь, я не буду съезжать. У меня подруга есть, она как раз ищет квартиру, так что если ты точно решила искать другое жильё, я предложу ей. Понимаешь, здесь дёшево, мы не найдём дешевле.
— Хорошо, конечно, предложи ей, а я, наверно, совсем одна буду жить. Но хозяйке ничего не рассказывай, пообещай мне это. И ему ничего не говори.
— Ага, обещаю, — усмехнулась Оля. — Праведная ты наша. Как по мне, так этих мужиков надо уметь ставить на место.
Сонечку приютили однокурсницы, которые снимали большую комнату у пенсионерки. Жили они там с первого курса без сюрпризов, поэтому Соня, боясь и риелторов, и похотливых будущих хозяев, с радостью приняла их предложение жить вместе. Там и прожили они спокойно до окончания пятого курса. У Сони к тому моменту уже два года, как был парень, но она не могла избавить себя от привычки обласкивать всех подряд. Но Сонечке и тут помогли… И сделала это жена её директора.
На пятом курсе Соня решила устроится на подработку — это была организация по продаже и установке металлопластиковых конструкций. Соня работала там три дня в неделю и стажировала её молоденькая жена предпринимателя: объясняла что да как, в общем, вводила в курс дела. Владелец предприятия расцветал при виде Сони — она уже успела наговорить молодому человеку кучу комплиментов, начиная от внешности и заканчивая его способностями вести дело. Его молоденькая жена не имела ничего против Сони — девушка нравилась ей и как работник, и как человек, но… Осторожность не помешает. Как бы невзначай она завела разговор об изменах и сказала Соне:
— Если узнаю нечто подобное о нём, то оболью кислотой лицо его любовницы, чтобы не повадно было.
— Да брось… Да ладно тебе… — опешила Соня.
— А чтобы знала.
— А с мужем что сделаешь? Он-то виноват по большей части…
— Ему я ничего не сделаю, он мне и самой ещё нужен, нам ребёнка поднимать надо. А любовнице — крышка.
И она выразительно посмотрела на Соню. Соня очень хорошо усвоила этот намёк и впредь вела себя с начальником куда более сдержанно… Да и вообще с мужчинами она стала намного сдержанней. Дошло, наконец, что можно не только получить неожиданное, хоть и льстивое предложение, но и в буквальном смысле потерять лицо.
