Ольга вышла из магазина, поудобнее перехватила пакет с продуктами и пошла к дому. Купила всего ничего, а пакет руку оттягивал. Перед домом остановилась. «Света нет в окнах. Юлька опять гулять убежала. – Ольга покачала головой. – Пусть только явится… Как связалась с этим… Юркой, так учиться стала плохо, уроки прогуливает. Учителя жалуются. А впереди ЕГЭ, поступление в институт. Вот приди только домой, я устрою тебе…» — накручивала она себя, тяжело поднимаясь в квартиру.
Дома Ольга поставила пакет с продуктами на стул у кухонного стола. Оглянулась на плиту. «Понятно. Ведь просила же картошку почистить или макароны сварить. Убежала… Ну что мне с ней делать? Ах, ты…»
Резкими движениями сняла с себя куртку, отнесла в прихожую и вернулась на кухню. Хлопала дверцей холодильника, гремела посудой – это Ольга в негодовании готовила ужин, обещая на этот раз строго поговорить с дочерью, как только та вернётся домой.
Но возвращаться Юля не спешила. Уже половина одиннадцатого, а её всё дома нет. Ольга не находила себе места. Ходила из угла в угол, повторяя, как мантру:
— Вот приди только домой… Вот только приди, уж я так тебя проучу, что забудешь, как звать… Бьюсь, как рыба об лёд, всё для неё, чтобы как у всех, а она макароны сварить не могла… Как же я устала, всё сама, одна… Думает, мне не хотелось личной жизни? Я почти такой же была, когда с ребёнком на руках одна осталась. Неблагодарная… Мою судьбу хочет повторить? Пусть попробует, поймёт, почём фунт лиха…
Злость и раздражение на дочь достигли крайней точки кипения. Ольге хотелось швырять, крушить всё, чтоб выплеснуть хоть каплю злости, скопившейся внутри.
Когда в замке заскрежетал ключ, она так обрадовалась, что дочь вернулась, что готова была простить ей всё. Но когда увидела её виноватое лицо, на котором блестели шальные от счастья глаза, злость поднялась внутри с новой силой.
— Ты где была? Знаешь, который час? А уроки? На носу выпускные экзамены, а она шляется чёрт знает где, — гневно кричала она, забыв, что соседи за стеной могут услышать.
— Уроки я сделала… — стала защищаться Юля.
— Молчи! Не перечь матери! Совсем голову потеряла? Растила тебя, думала, выучишься, хорошую работу найдёшь, тогда заживём. А ты мои ошибки повторяешь.
— Ничьи ошибки я не повторяю. Не кричи… — огрызнулась Юля.
Глаза её потухли, на щеках выступил нервный румянец.
— Ах ты… — Ольга еле сдержалась, чтобы не выкрикнуть оскорбление, да вовремя остановилась.
Беспомощно огляделась, ища, меч возмездия. Юля воспользовалась моментом и хотела прошмыгнуть в свою комнату мимо матери, но не тут-то было. Ольга, наконец, схватила складной зонтик, валявшийся на тумбочке, и замахнулась на дочь.
— Мама! — крикнула Юля, втянув голову в плечи и прикрыв её руками.
От этого крика, от позы дочери, рука Ольги резко опустилась, повисла плетью вдоль тела. Зонт со стуком упал на пол. Ольга сгорбилась, словно гнев, державший её до этого в тонусе, лопнул, и она сдулась как резиновый шарик.
— Я места себе не нахожу, не знаю, куда бежать, где искать тебя, а ты… Что у тебя на пальце? Откуда? – вяло спросила Ольга, вдруг разом устав так, что сил говорить не осталось.
Она тяжело опустилась на табурет в прихожей.
Юля медленно отняла руки от головы, посмотрела на простенькое золотое колечко с маленьким белым камушком на пальце.
— Это Юра подарил. — Юля несмело взглянула на мать — вроде буря миновала.
— Ты ещё школьница. Разве он не знает? – спросила Ольга, завороженно глядя на колечко.
— Знает. Ну и что? Через два месяца я сдам экзамены и стану…
— Взрослой? Ну-ну. Ты пока живёшь со мной. Будь добра уважать мои правила, хотя бы по дому помогай. Не жди, когда носом тебя ткну. Думаешь, стала взрослой, значит, можешь делать что хочешь? Значит, можешь гулять по ночам? Домой ночевать не приходить? Может, ещё и школу бросишь? А если залетишь?.. – Злость снова поднималась в Ольге.
Она понимала, что её несёт не туда, но остановиться не могла.
— Мам, он любит меня. И я его, — с отчаянием сказала Юля.
— Да если бы он любил тебя, старался бы делать как лучше, а не во вред тебе. И откуда он взялся на нашу голову… — Ольга замотала головой, раскачиваясь из стороны в сторону, из груди вырвался то ли вздох, то ли стон.
Ночью она долго ворочалась. Поднятые переживанием и ссорой с дочерью нервы не хотели расслабляться. Тревога за дочь мешала успокоиться, заснуть. Ольга думала, как вернуть жизнь в прежне спокойное русло. Как такое могло случиться с её дочерью, умницей и красавицей, послушной и отличницей, её гордостью? Накрутила себя так, что казалось, уже случилось самое страшное. Перед глазами вспыхивали картины одна страшнее и хуже другой. Устав окончательно от дурных мыслей, Ольга набрала номер единственной подруги.
— Что случилось? – спросила та хриплым со сна голосом и громко зевнула. — Ты на часы смотрела?
— Прости. Но мне не с кем поговорить. Юля… она…
— А я тебя предупреждала, говорила, что не надо трястись над ней. Что она ещё натворила?
— Ой, Поленька, связалась она с парнем старше её, учиться стала плохо, уроки прогуливает. Учителя жалуются. Стыд-то какой. — В трубке послышался протяжный зевок подруги. — Прости. Посоветуй, что делать. – Ольга замолчала, потом, вспомнив что-то, быстро заговорила снова, пока подруга не отключилась. — Он кольцо ей подарил. Юлька о любви говорит, а ей всего семнадцать. Сломает он ей жизнь. Ты заснула, что ли там? Ладно, завтра позвоню. — Ольга отложила телефон и снова легла.
Поделилась болью, даже легче стало. Она, наконец, заснула тревожным сном. Утром всё стало казаться не таким страшным. Ольга приняла решение действовать, пока не поздно. Но как?
Пока умывалась, грела чайник, всё думала, как достучаться до дочери, как убедить её, что не любовь это, а умопомрачение. Заглянула в Юлькину комнату. Та лежала на боку, подложив под щёку ладошку. Сердце снова сжалось от нежности и страха за неё. Вздохнула, прикрыла дверь, пошла одеваться на работу.
Выходя из квартиры, сняла с крючка ключницы свои ключи. Решение пришло неожиданно, само собой. Она сунула связку в карман, пошарила в Юлькиной куртке, достала ключи и, подумав мгновение, сунула и эту связку в карман.
Потом открыла ящик тумбочки с разной мелочью, нашла запасные ключи, оставшиеся от мужа, и ими заперла входную дверь. «Всё, дочь останется дома. Ничего, завтра передам записку классной, что она плохо себя чувствовала. Зато никуда не денется. Пусть посидит дома, подумает». Ольге казалось, что вот оно, самое правильное решение. А когда вернется домой, то уж поговорит с Юлей. Есть время подготовиться, найти нужные слова.
Если бы она только она могла предположить, что из этого выйдет, если бы только… Но после бессонной ночи мозг отказывался думать.
Юля в девять позвонила и кричала на мать, зачем заперла её и спрятала ключи.
— Чтобы посидела и подумала. Приду, поговорим. Не мешай работать, — сухо ответила Ольга.
Дочь больше не звонила. День тянулся долго. Никакие конкретные мысли, нужные убедительные фразы в голову не приходили, кроме обид, претензий и угроз.
Когда Ольга возвращалась домой, во дворе у дома напротив увидела толпу народу, что-то бурно обсуждающую. Остановилась.
К подъезду спешила соседка, переваливаясь уткой на деформированных артритом ногах.
— Люба, что там? – Ольга кивнула в сторону дома напротив.
— Ой, Олюшка… — соседка вдруг замолчала, уставилась на Ольгу сочувствующим взглядом. — Ты только не волнуйся. Полицию уже вызвали и МЧС…
— Да говори толком… — раздраженно поторопила соседку Ольга.
А сердце уже подсказывало, что случилось страшное, с ней, с Юлей.
Солнце зашло за крышу соседнего дома, но последние яркие лучи ослепляли, мешали Ольге увидеть причину, по которой собралась толпа.
— На крышу смотри. Не Юлька твоя там? – Соседка козырьком сложила у лба ладонь.
Ольга пригляделась и, наконец, увидела на крыше две размытые лучами заходящего солнца фигуры. Ещё не узнав дочь, она бросилась к дому, растолкала толпу и задрала голову. Здесь лучи солнца не доставали до глаз, а может, солнце зашло окончательно, только на фоне голубого неба она увидела свою Юльку. Они с Юрой стояли на краю крыши и держались за руки.
— Господи, ведь заперла, ключи унесла, не из окна же выбросилась, — она не заметила, что рассуждает вслух.
— А сегодня машина к вашему дому подъезжала, с краном и люлькой. Думал, что рабочие красить собираются. Обрадовался. Значит, он её и вытащил из квартиры через окно. А это ваша дочь? – спросил какой-то мужчина рядом.
На них стали оборачиваться люди, шептаться.
-Юля! – крикнула Ольга.
Это ей казалось, что она крикнула. На самом деле из горла вырвался лишь стон.
— А с ней Юра. В армию его не забрали. Отец по пьянке мать убил, в тюрьме. Вот он у тётки живёт, болтается…
— Работает он, пиццу развозит…
— А девочка-то хорошая, здоровалась всегда…
— Что будет?..
— Где же полиция? Как не надо, так тут как тут…
— Едут! Слышите сирену? – слышались из толпы разговоры.
Ольга, не отрывая глаз, смотрела на дочь. Шея затекла, но она боялась, что если опустит голову, то не успеет помочь дочери. Словно её взгляд мог удержать пару от прыжка. Парень тоже увидел подъехавшие машины.
— Не подходите, мы прыгнем, — крикнул он, дрожащим голосом, в котором не чувствовалось решимости и угрозы.
Ольга не видела, как несколько мужчин пробрались в подъезд. Слёзы мешали смотреть, но она так и стояла с запрокинутой головой. Вдруг фигура Юли начал расплываться. Ольге показалось, что она прыгнула… Она рванулась под крышу, надеясь поймать дочь, но в глазах потемнело, дом качнулся и исчез…
Когда она открыла глаза, увидела над собой лицо парня. Подумала, что это Юра и стала махать руками, пытаясь то ли прогнать видение, то ли ударить его.
— Спокойно. Лежите. Сейчас приедет «скорая», — сказал парень в форме МЧС.
Ольга разглядела, что это не Юра.
— Юля… — прошептала она.
— Жива ваша Юля. Вон стоит. – Парень оглянулся.
Ольга с помощью парня поднялась на ноги.
— Мамочка! — к ней бросилась Юля, обняла, заревела в плечо. – Прости…
— Полиция будет спрашивать, скажите, что он заставил вас залезть на крышу. Зачем, не знаете… — Инструктировал тихо Юлю парень в форме МЧС.
Приехали две скорые. Одна увезла разбитое тело парня в чёрном мешке. В последний момент, когда поднявшиеся на крышу спасатели схватили их, он вырвался и пригнул с крыши.
С этого дня Юля сидела дома, молчала, словно застывшая. К ним приходили из полиции, но вскоре Юлю оставили в покое. Ольга не спрашивала ни о чём. Взяла на работе отгулы и сидела с дочерью дома, не выпуская её из поля зрения.
— Всё пройдёт, доченька, всё пройдёт, – успокаивала она дочь.
Однажды пришли одноклассницы. Ольга стояла у двери в Юлькину комнату и прислушивалась. Вроде разговаривает. От сердца отлегло. Через неделю Юля пошла в школу. ЕГЭ написала хорошо. Получила аттестат и ушла с выпускного вечера, хотя Ольга заняла денег и купила её красивое дорогое платье.
Подали документы в университет и уехали в отпуск на дачу к подруге. Юля с Полиной уединялись, шептались. «Пусть, Юлька Полину уважает, слушается», — думала Ольга. Юля даже улыбаться начала, но иногда застывала, задумывалась о чём-то.
Наступила осень с дождями и ветрами, ей на пятки уже наступала зима. Вскоре город накрыла белая пелена забвения. Приближался Новый год. Ольга выбирала подарок дочери. Хотела купить колечко на смену Юриному. Юля тогда ещё его сняла и убрала. Но подумала, что будет напомнить о случившемся, купила цепочку с красивым кулоном.
Перед самым праздником пришла домой и услышала смех из Юлиной комнаты. И мужской голос. Сердце тревожно забилось пойманной птицей. Неужели снова? Подошла к двери, заглянула.
— Мама, это… — Юля смущённо встала с дивана, на щеках играл румянец.
— Не узнаете меня? – спросил молодой парень, тоже вставший с дивана ей навстречу.
— Что-то не припомню, – осторожно сказал Ольга, разглядывая простое лицо, широкую улыбку, умные глаза парня.
— И не удивительно. Тогда вы ничего не замечали. Я Павел. Я с вами был рядом, когда вы очнулись…
— А-а-а, — протянула не узнавшая его Ольга.
— Мы случайно в торговом центре встретились с Юлей. В одном отделе. Выбирали подарки мамам, представляете? Я сразу её узнал. Красивая, — тихо добавил смешавшийся Павел.
Юля от комплемента покраснела ещё больше, потупилась.
— Я сейчас чайник поставлю… — Сердце Ольги постепенно успокаивалось, если и билось часто, то от радости.
Они пили чай и Павел рассказывал разные случаи. Может, они не были смешными, но он рассказывал так, что Ольга с Юлей не преставали смеяться. Ольга видела, с какой нежностью поглядывал на дочь парень.
Этот Новый год они встретили втроём. Через два года Павел и Юля поженились.
Когда в сердце поселяется любовь, молодые люди слетаются на её свет, как мотыльки. Главное, чтобы первая любовь не обернулась трагедией, искалеченной жизнью, тяжёлым опытом. Любовь лишает разума, контроля над эмоциями и поступками, мешает слышать предостережения и советы.
Каждый надеется любить и быть любимым всю жизнь, до гроба, умереть в один день, пережив вместе все трудности. Но иногда случается по-другому. Если один не может и не умеет мириться с трудностями, он просто выбирает смерть…
«Человеческая жизнь слишком длинна для любви. Просто-напросто слишком длинна»
Эрих Мария Ремарк
«Любовь – жестокая богиня, которая, как и всякое божество, стремится завладеть всем человеком и не удовлетворяется до тех пор, пока человек не отдаст ей не только свою душу, но и свое физическое «Я». Ее культ, это – страдание. Вершина этого культа – самопожертвование, самоубийство»
