— Ты себя моим отцом считаешь? – хмуря брови, спросил Андрей.
— Ну, ты же меня папой называешь, — невинно улыбаясь, ответил Валерий.
— Я тебя могу, как угодно называть, хоть папой, хоть по имени, — произнес Андрей. – А вот тот момент, когда ты попросил меня называть тебя по имени, я запомнил очень хорошо!
Мы тогда к твоему соседу какому-то шли. В деревне.
— Да, — Валерий вяло махнул рукой, — когда это было…
— Достаточно того, что это было! – с нажимом произнес Андрей. – Но скажи, ты действительно себя считаешь моим отцом?
— Вот ты какие вопросы задаешь, — Валера дернул шеей. – Сынок, ты таким умным вырос!
— Но вырастил меня не ты! – парировал Андрей.
— Не я, — согласился Валерий. – Но я хотел! Очень хотел!
— Бог хотения не дал? – поинтересовался Андрей.
— Ну, были причины, — уклончиво ответил Валерий. – Мамка твоя не захотела, чтобы я с вами жил.
— Замуж выходить захотела, ребенка родить захотела, а потом два года прожили, и расхотела! Что за причины? Расскажи!
— Да, там много всякого накопилось, — Валерий отводил глаза.
— Пап, мне не пять лет, — сказал Андрей. – И даже не десять! Мне двадцать! Я уже многое понимаю, а что не понимаю, стараюсь понять!
Вот и сейчас я хочу понять, почему мой родной отец ушел из семьи. И не просто ушел, а еще пять лет, до моих семи лет, худо-бедно появлялся, а потом пропал на тринадцать лет.
Что у тебя были за причины, чтобы со мной не видеться?
— Сын, чего прошлое ворошить? Ну, было и было! – Валерий старался съехать с темы. – Расскажи, чем живешь, чем занимаешься?
— Пап, ты мне ответь! – настойчиво сказал Андрей. – Есть что-то, что я помню сам, есть что-то, что я слышал краем уха в детстве и юности из чужих разговоров.
И мнение о тебе из всего этого… ну, не самое хорошее. Ответь, ты на самом деле с бутылкой был на «ты»?
— Нет, ну, это было, — Валерий улыбнулся. – Я ж деревенский, а у нас это в порядке вещей!
— Это не у всех в порядке вещей, а у тех, у кого силы воли нет! Я это тоже пробовал, но особой радости не нашел.
— Подрастешь – поймешь! – Валерий хотел потрепать сына по плечу, но руку опустил.
— Очень надеюсь, что я до этого не дорасту! – уверенно сказал Андрей. – А если дорасту, не хочу, чтобы моя будущая жена выгнала меня из семьи за это!
— Да не только за это, — Валерий кривил губы. – Я ж говорю, там много всего скопилось!
— Еще я слышал, что ты врал много, — продолжил Андрей. – И не для того, чтобы оправдаться или прикрыться, а просто так. Такое было?
— Как врал? – Валерий задумался. – Бывало, засидимся с мужиками после работы, футбол там обсудить или еще какая тема, а потом, чтобы значимей звучало, говорил, что с ремонтом помогал, с переездом, ну или кота с дерева снимал!
— Героем себя хотел показать? – усмехнулся Андрей.
— Да, каким там героем, — отмахнулся Валерий. – Балаболом прослыть не хотелось!
— А вруном – нормально?
— Сын, вот ты всего не знаешь, а тут заключения строишь! Я ж в примаках был. А мамы твоей родители не сильно меня жаловали. Деревенский, сиволапый, некультурный!
— Квартиру мог снять, — сказал Андрей.
— Это сейчас на каждом углу, а тогда, попробуй сними!
— Папа, признайся честно, ты даже думать в этом направлении не захотел! – скептически заметил Андрей. – Захотел бы, снял бы и квартиру, и все остальное! А ты даже бороться за семью не стал!
Тебе на дверь указали, а ты и пошел! Ты со мной накосячил, а потом боялся приехать, чтобы тебя не ругали!
Ты вел себя, как ребенок! Бяку сделал и прячешься, а то заругают! И ты можешь считать себя моим отцом?
***
Родители Андрея развелись, когда ему было два года. Что он мог в этом понимать? Даже самого факта проживания с отцом в его памяти не осталось.
Только в сознательном возрасте появлялись какие-то картинки и события, которые были связаны с отцом. Но и их было не так много.
Видимо есть какой-то голос крови, родовая память или генетическая тяга.
Простая ситуация. Перед четырехлетним мальчиком ставят какого-то дядю, которого тот никогда не видел и говорят:
— Это твой папа!
В четыре года ребенок в словах матери не сомневается. Верит. А потом подключается уже вложенная в голову программа: «Папа, значит, его надо любить!»
Любил ли Андрей отца по-настоящему? Он к нему тянулся, он хотел с ним проводить время. Да, он много чего хотел, но решали в этом возрасте взрослые.
Андрей помнил встречи с отцом в двух местах. В квартире, где он жил с мамой, бабушкой и тетей, и в доме отца в деревне.
И как-то события в этих местах слились в две встречи. То есть, все, что было в доме с мамой – это было одна встреча. А то, чтобы в доме в деревне – это вторая встреча.
Хотя со временем Андрей разобрался, что встречи в деревне было минимум две.
Во время одной папина мама была еще жива, а во время второй в доме кроме самого Андрея и его отца не было никого.
Бабушку по папиной линии он определял именно так, «папина мама», потому что имени не запомнил. Когда она еще жива была, Андрею хорошо, если было пять лет.
Что знал Андрей об отце, когда было время, что они виделись?
По большому счету – ничего. Только то, что он его папа.
Ни мама Андрея, ни бабушка Нина, ни тетя Лена – никогда не говорили плохо при Андрее. Что они думали, Андрей узнал, когда стал взрослым. А тогда – ничего!
Какое впечатление сложилось в юном возрасте об отце? Конечно, самое лучшее! Это же папа!
Хотя, анализируя воспоминания, Андрей здорово сомневался, что отец был хорошим.
Самые яркие впечатления об отце связаны были с их последней встречей. Андрею было семь, второй класс, весенние каникулы. Отец приехал и попросил забрать сына на каникулы в деревню.
Мама согласилась, Валерий был трусоват, поэтому никакие проблемы и залеты бывшего мужа не ожидались.
Сам Валера на это время взял отпуск. А может, отгулы, а может просто прогуливал работу, тут толком непонятно. Но факт в том, что он собирался провести эту неделю с сыном.
И опять же, не череда событий, как фильм, а обрывки пленки, собранные в череду событий – так сохранила память Андрея.
— Сын это мой! – говорил Валера своему приятелю, придя к тому в гости. – Умный, хороший!
А Андрей, пока отец с приятелем опорожняли пару бутылок за его здоровье, гладил кота. У него дома котов не было.
Потом была встреча с папиным братом и его семьей. Тоже в гости пошли. Там было застолье. Андрей запомнил, что вкусно поел.
А запомнил потому, что был и другой кадр, когда Андрей остался один в доме и искать, что-нибудь съестное. Ничего не нашел.
А потом пришла какая-то тетя и принесла хлеб и сыр.
— Папку твоего на работу срочно вызвали, — говорила она. – Ты пока поешь, а потом он должен скоро прийти!
Андрей хорошо запомнил, что в доме он был один. Ходил из комнаты в комнату, включал телевизор, но тот ничего не показывал.
Рассматривал какие-то статуэтки в серванте. Выходил иногда на улицу, но там ничего интересного для мальчишки семи лет, прожившего в городе, не было.
Сколько так прошло дней? Один? Пять?
А потом папу принесли трое, сгрузили в комнате на кровать и сказали маленькому Андрею:
— Если кто-то придет и спросит, где Валера, отвечай, что ты не знаешь!
— Но он же спит, — ответил Андрей.
— Папка твой перебрал немного, а его могут на работу погнать! Он же большой человек! Электрик в колхозе!
А если он в таком состоянии полезет в щитки и провода, его током убьет! Так что, если ты не хочешь, чтобы твоего папку током убило, никому не говори, что он дома!
Приходил ли кто-то с вопросами, Андрей не запомнил, а вот слезливую истерику отца, как он любит Андрея и мамку, выслушать пришлось.
Запомнил ли Андрей слова? Конечно, нет! А вот отвратительный запах – да!
А на следующий день папа снова пропал, хотя клялся, что будет весь день дома, и они пойдут в лес за грибами!
«Какие, интересно, грибы растут в начале апреля?» — в последствие спрашивал у себя Андрей. Но тогда он ждал этого события с нетерпением!
Отца все не было. Как и еды в доме, как и развлечений. Андрей лег спать, чтобы быстрее дождаться, когда папа придет, и они вместе пойдут за грибами.
Но во второй половине дня приехал тетин жених на своей машине, забрал Андрея, сказал, что отвезет домой к маме.
Гошу Андрей знал хорошо. Тот часто катал их с тетей Леной и мамой.
Так Андрей вернулся домой. Оказалось, что у отца он провел на пять дней больше, чем договаривались. Последняя четверть уже началась. Но это было не самое страшное.
После этого Валера в жизни Андрея не появлялся.
Он спрашивал у мамы:
— А когда папа приедет?
Мама лишь плечами пожимала:
— Да, вот! Не приезжает! Занят, наверное!
Андрей сначала сильно обижался на отца, что тот не приезжает. А когда его спрашивали, есть ли у него папа, тот отвечал:
— Биологический отец у меня есть, а социального – нет!
Этим ответом он обрывал дальнейшие вопросы, но все говорили, что мальчик растет умным. А вот над этим старалась его мама.
Она не стала заводить мужчину, не стала строить какие-то отношения. Она всю себя вкладывала в сына.
А Андрей никогда не чувствовал себя ущербным или обиженным, что у него только одна мама. Хотя в подсознании сидел незакрытый гештальт об отце.
Но мама предусмотрела и это. Когда Андрею исполнилось двадцать лет, она разыскала Валеру и позвала, чтобы тот с сыном пообщался. Тринадцать лет прошло, за старое ругать никто не будет.
***
— Сын, меня мать твоя позвала, чтобы мы пообщались, — ответил Валерий. – Давай пообщаемся!
Андрей повел носом:
— А трезвым ты приехать не мог?
— Да, что ты цепляешься, как банный лист? – воскликнул Валерий. – Ну, принял для храбрости!
— А ты меня испугался или мамы? – с усмешкой спросил Андрей, хотя смешно ему не было.
— Сильно вы умные! – вскрикнул Валерий. – Что ты, что мать твоя! Она меня позвала, чтобы я с сыном пообщался! Я приехал!
Хочешь общаться? Давай общаться! Не хочешь? Тогда идите вы в эту, с прорезью!
Андрей лишь на дверь кивнул, даже провожать не стал, а Валера – задерживаться.
Гештальт был закрыт. Андрей понял цену своему отцу. А еще он был благодарен матери, что когда-то его выгнала и не стала портить Андрею жизнь вот таким, отцовским, воспитанием.
А когда, лет через пятнадцать, через третьих лиц Андрей узнал, что его отец умер, ни единая струнка в душе не дрогнула.
— Он был лишь биологическим отцом, — произнес он, — а в социальном плане он был мне чужим человеком.
