Я — трусиха. Всю жизнь такой была, сколько себя помню, с самого детства. Говорят, противоположности сходятся, поэтому самой моей близкой подругой была Верка — сорвиголова. Она лазила по деревьям, прыгала с тарзанки, в то время, как я тряслась рядом и отговаривала подругу от глупых, по моему мнению, поступков, Она заразительно хохотала и обзывала меня зайчишкой —трусишкой.
— Лерка, ты трусиха! Признай это! Ты боишься всего!
В детстве мне было очень обидно и я не признавала, что я трусиха. Каждому своему страху я находила логическое объяснение. Боюсь пчел, потому что они могут ужалить, боюсь пауков, потому что они могут оказаться ядовитыми, по деревьям лазить вообще опасно, можно упасть и сломать себе что-нибудь.
— Да, а почему ты тогда в реку не можешь войти, когда вода прохладная? — торжествующе вопрошала Верка. — Там ты чего боишься?
Я, конечно, могла сказать, что в воде могут оказаться пиявки, пираньи, в конце концов, чем черт не шутит! Но это реально уже было групо. Я просто окунала ступню в прохладную воду и с визгом ее вытаскивала. Так и стояла на берегу, поджав пальцы ног, в то время, как Верка плескалась с другими детьми, по большей частью пацанами. Она и сама была пацанкой.
После школы жизнь развела нас с Веркой. С ее боевым характером она захотела быть следователем. Хотела расследовать сложные дела, ловить преступников. Естественно, это было не для меня. Какие уж мне преступники!
Поскольку жили мы в маленьком городе, где из образовательных учреждений один только сельскохозяйственный техникум, нам пришлось разъехаться. Верка в один город, я в другой. Постепенно общение сошло на нет.
Поэтому близкой подруги у меня сейчас нет и некому мне сказать, что я трусиха. Теперь я признаю это сама. Где можно работать такой трусихе, как я? Конечно же, с детьми. Дети — это милые, невинные цветы жизни.
Я преподаю в детской театральной студии и работу свою люблю. Сейчас мы ставим современный спектакль про инопланетян и монстров. Всё в духе времени. Детям очень нравится, особенно костюмы.
Когда костюмер предоставил нам костюм главного инопланетного героя, моя детская театральная труппа пришла в настоящий восторг. Силиконовая маска настолько реалистична, что я испугалась, как бы не начала она потом сниться в кошмарах. Костюм состоит из маски, что натягивается на всю голову, и черного плаща, укутывающего полностью фигуру. Образ получается очень зловещий, но это всего лишь костюм. Я же трусиха, а не сумасшедшая. Поэтому я с удовольствием его примерила и даже попугала детишек утробным воем во время перерыва. Мне нравится с ними возиться. Хоть и говорит наш режиссёр, что подобными поступками я не внушаю детям уважения, они меня любят, как и я их. А уважение… да Бог с ним с уважением, всё придёт в своё время! Сейчас же мне нравилось бегать за детьми и выть в страшной маске. Это было весело.
Не весело другое. Две недели назад моя квартирная хозяйка сказала, что не собирается продлевать со мной договор аренды. Она будет продавать квартиру. Как обухом по голове! Я два года в этой квартире жила, в самом центре, совсем рядом с театральной студией. Арендная плата невысока. Я, можно сказать, молилась, чтобы квартирная хозяйка её не подняла, а она сделала ещё хуже. Решила продать квартиру. Для меня это стресс. Такой трусихе, как я, сложно даже найти себе новую квартиру. Это же надо звонить по объявлениям, ходить и смотреть. А как зайдёшь к чужим людям, вдруг там ма.ньяк какой-то, завлекает к себе девушек, заманивает просмотром квартиры.
В общем, странные мысли для обычного человека, а для меня самое то. Два года назад, чтобы найти эту квартиру, в которой я жила до нынешнего времени, я вызывала из родного города маму. Мы вместе ходили и обсматривали варианты. Я бы и сейчас так сделала, но мама сказала, что пора мне взрослеть. Весь последний год она намекает, что мне уже не восемнадцать лет. Родители хотят, чтобы их единственная дочка вышла замуж, хотят внуков и все такое.
А я, если честно, в последний раз встречалась с мальчиком еще в старших классах школы. Это был одноклассник, и я знала его, как облупленного. А сейчас шарахаюсь от всех молодых людей. Да, я боюсь!
Молодые люди позовут на свидание, а это означает, что нужно куда-то с ними идти, возможно, оставаться наедине. Я маленькая и хрупкая, если что, отпор дать не смогу.
Мне комфортнее одной. Живу своей работой, общаюсь в основном с детьми, и меня все устраивает. В общем, поиском новой квартиры я должна была заняться сама, на мамину помощь рассчитывать не стоило. Хотелось найти квартиру недорогую. Я же пытаюсь быть экономной, пытаюсь откладывать. Поэтому квартиры в центре города я сразу рассматривать не стала, нашла самую дешевую. Написано, что в третьем микрорайоне. А что это за микрорайон? Ага, ерунда, всего-то пять остановок на автобусе. Ничего страшного. Надо звонить.
На звонок ответил немолодой женский голос. Это сразу обрадовало. Женщина нахваливала свою уютную однушку, звала на просмотр. И я поехала. Сразу после работы поехала, ожидая худшего. Думала увидеть древние рваные обои на стенах, протертый линолеум и поломанный кафель в санузле. Но ремонт оказался неплохим. Это порадовало, как и то, что квартирная хозяйка, женщина лет шестидесяти, встретила меня одна. Доброжелательная, радушная, она не выставляла никаких условий, типа, с животными нельзя, парней не водить. Другая бы на моём месте только радовалась.
А я насторожилась, всё время ожидая подвоха. Подвох в чём-то должен быть. Квартира с неплохим ремонтом, при этом дешёвая. Квартирная хозяйка милая. В чём подвох?
В чём подвох я узнала на третий день своего проживания в новой квартире, когда мне пришлось поздно возвращаться домой.
В театральной студии занимаются дети самых разных возрастов, есть совсем маленькие. Их разбирают родители по вечерам. Иногда звонят мне и говорят, что задержатся, а мне приходится оставаться на работе до последнего ребёнка. До сих пор меня это вовсе не напрягало, пока не пришлось возвращаться в третий микрорайон, где я теперь жила. Тихий днём микрорайон словно ожил. Оказалось, у него есть своя жизнь — ночная. С каждой детской площадки доносился громкий безобразный хохот, звон бутылок. За крайним домом кто-то кричал и, кажется, звал на помощь. В общем, идти было очень страшно. До подъезда я добралась практически бегом. Моя новая квартирка на втором этаже, так что лифт вызывать не пришлось. Заодно и соседку увидела.
Женщина лет сорока, услышала, как я открываю ключом дверь и выглянула из соседней квартиры.
— Новая квартирантка? А что ж ты так поздно возвращаешься, совсем одна? Ты тут лучше по вечерам не броди.
Вот он, подвох! Так я и знала, что дело нечисто, не зря квартирная хозяйка так улыбалась и так зазывала, не выставляя никаких условий.
— А почему? Что такое? Мне иногда приходится возвращаться поздно. Я, знаете, с детьми задерживаюсь.
— Говорю же, тебе не стоит. Райончик у нас неблагополучный. Ты что, не слыхала, что ли? С тех пор, как несколько лет назад три дома были отданы под расселение детей из детских домов, нам житья не стало. Многие попереезжали отсюда, хотя квартиру не то, что продать, сдать здесь очень тяжело. Я еще удивилась, что соседка так быстро квартирантку нашла.
— А почему неблагополучный-то? — затаив дыхание, спрашивала я.
— Ты что, сейчас через улицу не шла, что ли? Бандиты, настоящие бандиты! Им ограбить, глазом не моргнуть. А ты вон молодая, симпотная. Мало ли какие мысли могут возникнуть у этих отморозков.
Я влетела в квартиру с бешено колотящимся сердцем. Вот это я, называется, встряла, так встряла! И ведь уже не переиграешь. Деньги квартирной хозяйке уплачены за три месяца вперёд. Может, для кого-то и невеликие деньги, а для меня ощутимый удар по бюджету. Я их терять не готова.
Значит, нужно возвращаться домой засветло, всегда засветло! Я дала себе такое обещание и старалась ему следовать.
Целых полторы недели следовала, пока не позвонила мне одна мамочка и не начала слезно умолять остаться с ее ребенком чуть подольше. Она, видите ли, задерживается по очень неотложному делу. Я согласилась задержаться на час, а мама моего актёра приехала через три, когда на улице было хоть «глаз коли». Поздняя осень, снег ещё не лёг, а темнеет очень рано. Даже к автобусной остановке идти было страшно, не то, что возвращаться в свой неблагополучный район.
И ведь никакого средства защиты, ничего! Думала же недавно приобрести газовый баллончик. Как всегда, ограничилась только мыслями. Надо было купить, надо!
Я уходила последней. Собралась выключить свет в комнате для реквизита и вдруг взгляд упал на костюм инопланетянина. Сейчас, в полном одиночестве, в преддверии ночи костюм казался мне еще более жутким, чем обычно. Я понимаю, что я трусиха, но мне кажется, таким костюмом можно напугать даже смелого человека. Даже какого-нибудь отморозка, пристающего к невинным прохожим!
Сама не понимая, зачем это делаю, я засунула маску и плащ в свою сумку. . Представила, как иду в образе по микрорайону и стало смешно. Ну вот, хотя бы смешно и уже не так страшно!
Автобуса долго не было и мне пришлось мерзнуть на остановке. Тут хотя бы центр города, спокойные благочинные прохожие, яркое освещение, не то что в третьем микрорайоне, где я сошла с автобуса и поежилась.
Мне кажется, в прошлый раз было светлее. Почему тут так мало фонарей? Я поскакала зайчиком, стараясь держаться ближе к фонарям. Быстро поняла свою ошибку. Быть все время на свету не означает безопасность, скорее наоборот, тебя видно издалека. Лучше уж в темноту.
Начала прижиматься к домам и услышала взрывы хохота, вульгарные голоса. На детской площадке вновь толпа каких-то парней. Впрочем, не толпа, всего трое. И они уже нашли свою жертву. Пристают к какому-то молодому человеку, который, по всей видимости, хотел пройти мимо.
— Нету говоришь? А если найдем? Парни, да что мы с ними разговариваем? Мочи его, сами все заберем.
Я замерла, вжавшись спиной в кирпичную стену девятиэтажки. Трое парней накинулись на прохожего, начали его бить. Сбывались все мои страхи. На месте этого парня могла быть и я! Это меня могли сейчас мутузить, или что-то похуже… На что там соседка намекала?
— О Боже, Боже, — бормотала я, дрожащими руками вытаскивая из сумки маску инопланетянина.
Натянула на голову, обернулась чёрным плащом.
«Что я делаю, что?!!» — вопил рассудок. «Они посмеются, а потом переключатся на меня».
Мой разум трусихи просто умолял меня остановиться, а сердце сжималось от каждого удара, который наносили несчастному прохожему.
И вот я, растопырив руки под чёрным плащом, несусь в сторону площадки с диким криком. Крик и правда был очень дикий. От страха я завыла нечеловеческим голосом. Настолько страшно завыла, что сама себя пугалась. Отморозки замерли, уставились в темноту, из которой выскочила я.
— Что это, ты кто? — истерично закричал один из них.
Второй машинально начал пятиться, наткнулся на песочницу, упал. Когда поднялся, даже не стал смотреть в мою сторону, просто побежал. Побежали и остальные двое. На земле остался лежать только прохожий, которого до этого били.
— Идем, вставай, — я истерично дергала его за рукав, заставляя подняться с земли. — Быстрее! Бежим отсюда! Бежим!
Прохожий, оказавшийся молодым парнем примерно моего возраста, сначала бежал со мной до самого подъезда и даже в подъезд вошел. Но потом, когда я позвала его в квартиру, чтобы он смог смыть с себя кровь и пересидеть, он тоже попятился, как те отморозки на детской площадке.
— Нет, я тебя боюсь.
— А, ну да, — сказала я, стягивая маску.
Поднявшись в квартиру, мы хохотали, как сумасшедшие. У парня была разбита губа, текла кровь из носа, и он все время держался руками за ребра, но он смеялся. Смеялась и я, ровно до тех пор, пока не поняла, что натворила. Я завела к себе в квартиру абсолютно незнакомого человека. Отдавшись желанию его спасти, я практически затащила его к себе. А он может оказаться кем угодно! То, что его били совсем не означает, что он хороший человек. Он и сам может быть таким же бандитом, если не хуже…
Я резко перестала смеяться, уставилась на парня. Он спросил:
— Ты чего?
— Ничего! — деревянным голосом ответила я.
Парень, держась за ребра, снова засмеялся.
— Я, кажется, начинаю догадываться. Мой отважный спаситель сам меня испугался. Не стоит! Уж я-то точно тебя не обижу. Кстати, меня Дима зовут. А тебя?
— Лера, — ответила я.
Вот так я познакомилась со своим будущим мужем. Наша история знакомства столь необычна, что Дима не устаёт рассказывать её друзьям и знакомым. Когда-нибудь обещает рассказать нашим детям.
Он не считает меня трусихой и говорит, что это в корне неправильное мнение. Говорит, что я не трусиха, а наоборот — очень отважный и смелый человек. А некоторые мои интересные особенности характера — это не трусость, это осторожность, разумная осторожность.
С квартиры в неблагополучном районе я все-таки съехала. Как и предполагала, квартирная хозяйка отказалась возвращать мне деньги, но Дима, в благодарность за свое спасение, оплатил мне другую квартиру, ближе к центру и к месту его работы, но об этом я узнала потом.
На свадьбу я пригласила свою подругу детства — Верку. Она уже дала согласие, приедет с мужем. Конечно же, мой Дима расскажет им историю нашего знакомства. А потом я собираюсь спросить у Верки, может быть я все-таки не трусиха?
