Отец стоял на пороге гаража, протягивая руку. В его глазах читалась непоколебимая уверенность — он уже видел себя за рулем.
— Ну, сынок, давай ключи. Мы с дядей Васей на рыбалку, — он одобрительно хлопал по крыше новенького, пахнущего свежим пластиком седана.
Артем, не отводя взгляда, сжал в кармане руку, чувствуя ребра ключа. Он сделал глубокий вдох.
— Я не дам вам ключ от нашей новой машины.
Наступила тишина. Улыбка на лице отца медленно угасла, сменившись непониманием, а затем — нарастающим гневом.
— Ты это… что сказал? — голос отца стал тихим и опасным.
— Я сказал — не дам. Вы не сядете за этот руль.
Три недели назад Артем стоял у этого же гаража, глядя на свой старый, проржавевший автомобиль. Механик развел руками.
— Артем, тут чинить нечего. Кузов гнилой, тормоза… Ты на нем смерть возишь. Меняй железного коня.
Артем молча кивнул. Он работал менеджером по продажам, и машина была ему необходима. Пять лет он откладывал понемногу, но денег все равно не хватало. Он знал, к кому обратиться.
Отец, Владимир Петрович, одолжил сыну недостающую сумму без лишних разговоров.
— Бери, сынок. Раз надо — значит надо. Как будешь возможности — вернешь.
Артем был бесконечно благодарен. Он купил скромный, но надежный седан. Первую неделю он чувствовал себя королем. Пока не приехал в гости к родителям.
— О, а машина-то ничего! — оценивающе сказал отец, обходя автомобиль. — Завтра как раз мне к зубному, на такси ехать — денег девать некуда. Подбросишь.
Артем, конечно, подбросил. Потом была поездка на дачу за картошкой. Потом — «сынок, срочно нужно в строительный, полчаса всего». Потом — «отвези тетю Катю на вокзал, у нее чемодан тяжелый».
Машина постепенно переставала быть его. Она становилась семейным имуществом. А Владимир Петрович все чаще говорил «наша машина».
Надежда появилась в лице старой подруги матери, тети Лиды. Она зашла на огонек, пока Владимир Петрович хвастался сыновним автомобилем во дворе.
— Ну что, Володя, разгулялся на чужой машине? — добродушно подкалывала она.
— Какая чужая! — возмутился отец. — Мы же семья. Я ему помог, он мне помогает. Все честно.
— Помогать — это одно, — тетя Лида посмотрела на Артема умными, понимающими глазами. — А быть личным шофером — другое. Мой Сережа тоже как-то купил мопед в шестнадцать лет. Так его друзья быстрее, чем он сам, научились кататься. В итоге мопед сломался, а друзья разбежались.
Эта история засела в Артеме. Он вспомнил, как в восемнадцать отец забрал его первую, подержанную, но такую желанную, игровую приставку, чтобы «отдать на время» соседу-инженеру, и она вернулась сломанной. «Мелочи, — сказал тогда отец. — Нечего по пустякам расстраиваться».
Но это не было мелочью.
Удар пришел с телефонного звонка дяди Васи, брата отца.
— Артем, привет! Слушай, у нас с отцом планы на субботу. Рыбалка, на тот самый хутор, помнишь? Твою машину дашь? Там грунтовка, твоя пройдет.
Артем остолбенел.
— Дядя Вася, я в субботу на работу. И машина мне нужна.
— Какая работа! — засмеялся в трубку дядя Вася. — Выедем в пять утра, к десяти вернем. Отец твой рулить будет, он же у нас ас.
Артем попытался мягко отказаться, но вечером отец сам явился к нему домой.
— В чем дело, сынок? — спросил он, без лишних предисловий. — Вася говорит, ты какой-то несговорчивый. Мы же не на такси просим. На своей, семейной машине. Семье не отказывают.
— Пап, я сам запланировал…
— Перепланируешь! — отрезал Владимир Петрович. — Неудобно перед дядей. Я уже все ему пообещал.
И ушел, оставив Артема в состоянии знакомого смятения. Он снова оказался в тупике. Сказать «нет» отцу было все равно, что объявить войну. Но молча согласиться — означало сдаться. Навсегда.
Ночь перед рыбалкой Артем не спал. Он думал о сломанной приставке, о своих вещах, которые отец раздавал младшим двоюродным без спроса, о своем праве на личное пространство, которое никогда не признавалось. Он думал о тете Лиде и ее мопеде. Он вспомнил, как сам, до копейки, рассчитался с отцом за ту сумму, что он одолжил. Машина была его. Только его.
Он посмотрел на ключ, лежащий на тумбочке. Он был холодным и твердым. Как его решение.
Утром он услышал стук в дверь гаража. Он вышел и увидел отца и дядю Васю с удочками и веселыми, предвкушающими лицами.
— Ты в своем уме? — прошипел Владимир Петрович, отведя Артема в сторону, пока дядя Вася с недоумением наблюдал за сценой. — Ты меня позоришь перед родней! Ключ, быстро!
— Нет, — повторил Артем. Его голос окреп. — Эта машина — моя. Я ее купил, я за нее плачу. И я решаю, кто за ее руль сядет.
— Да я тебя… Я же тебе деньги давал!
— И я тебе их вернул. До копейки. Чек у меня есть. Хочешь, покажу дяде Васе?
Лицо отца побагровело. Он не ожидал такого сопротивления.
— Так, значит, ты вот какой… Благодарности никакой. Воспитали эгоиста.
— Воспитали человека, который устал быть вещью, — громко, так, чтобы слышал и дядя Вася, сказал Артем. — Который устал, что его границы не существуют. Моя машина — это моя территория. Моя. И я устанавливаю здесь правила. Я не отказываюсь помогать. Я отказываюсь быть услугой. Понял?
Дядя Вася закашлял, смущенно отводя взгляд. Владимир Петрович стоял, словно парализованный. Впервые в жизни сын не просто спорил с ним. Он ставил его на место. И делал это на глазах у свидетеля.
— Володь, да ладно, — наконец пробурчал дядя Вася. — Не надо ссоры. На такси съездим. Или в другой раз.
Эта фраза добила отца. Он понял, что проиграл. Его авторитет, такой незыблемый, дал трещину прямо на его глазах.
Он посмотрел на Артема. Гнев в его глазах сменился на странную, новую эмоцию — может быть, уважение, а может быть, горькое осознание, что его мальчик вырос.
— Ладно, — хрипло выдохнул он. — Понял я все.
Он развернулся и, не глядя на брата, пошел прочь. Дядя Вася, пожаловавшись, поплелся за ним.
Артем остался один у гаража. Он разжал ладонь. В ней лежал ключ. Он был теплым от его руки. Он вставил ключ в замок, сел в машину и закрыл дверь. Тишина салона была оглушительной. Он провел рукой по рулю. Его руль. Его машина. Его жизнь.
Он завел двигатель. Звук был ровным и уверенным. Он не поехал ни к кому в гости. Он не повез никуда картошку. Он поехал просто так. Куда глаза глядят.
