— Ты опять купил не тот хлеб. Я же просила — без семечек, — Юля положила буханку на стол и даже не посмотрела на Кирилла.
— Он был последний, — спокойно отозвался он. — Чего ты ругаешься? Нормальный хлеб.
— У Пашки потом живот болит. Тебе легко говорить, не ты ему ночью таблетки даёшь и сидишь с ним.
Кирилл на секунду закрыл глаза и медленно выдохнул. Он поставил сумку с продуктами подальше, у окна, и сам сел на табуретку там же. Как будто старался держаться подальше от семьи. Хотел быть ближе, но не мог.
В дверь позвонила Ирина. Она пришла с гостинцами и улыбкой. Здесь, в доме сестры, её преследовало ощущение дня сурка. Всегда хлопоты, но семейные, тёплые. Её тянуло к этому теплу.
— Привет, семейство. Ну как вы тут? Тишина, уют и спокойствие?
— Если бы. Но почти освободились. Сейчас только уроки, ужин, ванна. Ну, и одежду на завтра погладить, — ответила Юля, разгружая пакеты. — С утра на ногах, даже не присела.
— Колени ещё не скрипят? — усмехнулась Ирина, снимая куртку.
Кирилл лишь кивнул ей в знак приветствия и ушёл в спальню. Он давно не пытался влезать в женские разговоры.
— Всё как всегда? — тихо спросила Ирина, глядя на сестру.
— В смысле?
— Ну, ты снова тут одна. А Кирилл в соседней комнате, тише воды.
Юля отмахнулась, раздражённо закатив глаза.
— Не начинай. У нас просто… распределение обязанностей. Я по дому и детям, он работает. Всё как у всех.
— Я не об этом. Он уже полтора часа как дома. Ты хоть раз за это время с ним поговорила?
— Ну прости, я не обязана устраивать ему романтический ужин каждый вечер. У нас дети.
Кухня была маленькая. Узкий стол, стулья с потрёпанными подушками на завязках, облезлая доска для резки овощей. На стене — список кружков и расписание тренировок. Всё выведено аккуратным почерком сестры.
— Для тебя дети — это конец личной жизни? — спросила Ирина.
Юля пожала плечами.
— Я просто не хочу, чтобы у них было… Ну, как у нас. Помнишь, как мама нас по полдня дома одних оставляла? И как отец бухaл, пока она пахала? Молчу про то, какой бaрдак вечно был. В туалет было страшно зайти, пока я прибираться не начала.
— Помню, — кивнула Ирина и вздохнула. — А ещё помню, как мы валялись на полу и смотрели мультики. Ты с малыми когда в последний раз смотрела что-нибудь вместе?
Юля стыдливо отвела взгляд. Ответ был очевиден.
— Им нужны английский, математика и бассейн, а не мультики.
— А Кириллу тоже ничего не надо?
Юля бросила взгляд в сторону коридора, сосредоточенно нахмурившись.
— Он взрослый. Не маленький. Потерпит ради семьи.
Ирина замолчала. Только посмотрела на сестру, у которой под глазами — фиолетовые мешки, а волосы собраны в небрежный узел. Её руки напоминали вечный двигатель: открыть, закрыть, помешать, убрать.
— Ты любишь его? — вдруг спросила Ирина.
— Ты с умa сoшла?! Конечно, люблю! Просто сейчас не до этого.
— Больше десяти лет не до этого. С момента, как родился Миша.
В комнату вошёл Паша. В пижаме, весь растрёпанный и нахохленный, как воробушек.
— Мам, у Миши книжка порвана. Он сказал, что это я. Но я не трогал!
— Сейчас разберусь.
Юля моментально встала и ушла. Ирина осталась одна на кухне, но ненадолго. Через несколько минут появился Кирилл. Он будто ждал, когда жена уйдёт, чтобы налить себе воды.
— Устал? — мягко спросила Ирина.
— Да это ничего. Просто мне иногда кажется, что если я исчезну, она не заметит, — тихо пожаловался Кирилл.
— Она заметит. Но, возможно, слишком поздно.
Он пожал плечами, вздохнул и отвернулся.
— Я люблю их. Но я здесь как будто лишний. Как мебель. Деньги принёс — и свободен.
Ирина не знала что сказать, а Кирилл не ждал ответа. Он просто встал и ушёл обратно в спальню.
Юля так и не вернулась.Она застряла где-то между испорченной книжкой, пыльными подоконниками и неаккуратно сложенным бельём в шкафу.
Следующее утро началось не с кофе, а с перепалки у шкафа. Юля, как обычно, пыталась максимально утеплить всех.
— Миша, надень ту куртку, с капюшоном.
— Мам, мне в ней жарко. Мы ж в ТЦ едем, там тепло.
— А пока по улице пройдёшь? Кто потом будет тебе сопли вытирать?
Пашка, младший, вертелся возле двери, натягивая носки прямо на сапоги, чтобы «меньше скользило». Юля рявкнула, он дёрнулся, стал переобуваться. Кирилл тем временем сидел в машине. Он несколько раз предложил помощь, но ответ оставался неизменным: «Сама справлюсь, не мешай».
Уже в машине он спросил:
— Слушай, а может, завтра вдвоём куда-нибудь? Чисто с тобой. В кино, в кафе. Помнишь, мы раньше ходили?
— Завтра? А дети с кем будут? — удивление в голосе Юли сменилось раздражением. — Мы не можем их просто так оставить! Они ещё маленькие.
— Им двенадцать и пять. Миша вполне сможет сделать бутерброды.
— Да, а заодно сжечь кухню. Кирилл, ну ты серьёзно? Они вон обуться нормально не могут.
В торговом центре дети попытались завести родителей в фудкорт. Юля перегородила им путь рукой, как шлагбаум.
— Дома ждёт суп. От бургеров потом гастрит.
— Мам, ну это же выходной, — вздохнул Миша. — Мы же не каждый день.
— Я сказала. Без обсуждений. У нас тут не демократия.
Через двадцать минут Пашка начал хныкать из-за голода. Миша отказался мерить одежду в магазине, поэтому Юля прикрикнула на него. Громко, резко, так нервно, что у него пропало всё желание говорить с матерью. Он лишь больше упёрся.
Это бывало и раньше. Но именно сегодня Кирилл понял, что больше не может терпеть.
— Ты себя вообще со стороны слышала?
— А ты? — она повернулась к нему с хмурым выражением лица. — Ты вообще что-нибудь слышишь, кроме своих игр?
— Я слышу, как ты с утра до вечера командуешь. Всегда. Всем. Даже когда это никому не нужно.
— Потому что если я не буду — всё развалится!
— Всё уже развалилось, Юля.
Они вышли на улицу раньше, чем планировали. Кирилл молча вёл машину, Юля смотрела в окно, отвернувшись, а дети предпочли заткнуть уши наушниками. Слишком сильным было напряжение.
Кирилл не стал парковаться, а просто остановился возле дома. Он не вышел из машины вместе с семьёй.
— Ты ещё куда-то поедешь? — удивлённо спросила Юля.
— Мне нужно подумать. Побыть одному. Сегодня меня не жди.
— Чего?! — в голосе Юли смешались паника и обида. — Ты нас бросаешь?
— Нет. Я просто больше не могу дышать по графику. Я муж, а не тумбочка.
Жена лишь растерянно проводила машину взглядом.
Дома Миша сразу пошёл в комнату, Пашка сел за компьютер, а Юля направилась на кухню. Она поставила чайник на плиту, но не включила, будто позабыла, как это делается. Рядом лежал список покупок и дел на неделю. Она смотрела на него, но не фокусировалась: все эти каракули вдруг утратили смысл.
Юля поняла: она осталась одна. «А что теперь?» — пронзила её разум тревожная мысль.
Теперь уже не могло быть никаких планов.
…Прошло две недели тишины и редких созвонов. Кирилл оставался у своих родителей и подумывал снять квартиру. Юля варила супы по инерции, гладила одежду по расписанию и продолжала вытирать стол, даже если за ним никто не крошил. Дом стал тихим. Даже слишком.
Пашка ещё на третий день спросил, когда папа вернётся. Юля сказала, что скоро, хотя сама не знала ответа. Миша ничего не спрашивал. Он стал чаще сидеть в комнате, на все вопросы отвечал коротко. Пару раз Юля ловила его настороженный взгляд, как будто он ждал, когда мама снова начнёт кричать.
Ирина заехала в субботу вечером. Принесла пирог из магазина и пакет с апельсинами, хотя знала, что Юля на нервах забила холодильник пуще прежнего.
— Ты хоть ела сегодня? — спросила Ирина, усаживаясь на стул.
— Да. Я… пюре сварила и котлет нажарила.
— Это не ответ. Ты сама ела?
Юля неловко пожала плечами. Не могла вспомнить.
— Ты выглядишь так, будто завтра конец света, — сказала Ирина.
— Просто… Я теперь не знаю, куда себя деть. Чего-то не хватает.
Ирина заботливо налила чай и принялась нарезать пирог, чтобы накормить сестру.
— Ты просто забыла, как жить для себя. И для мужа. Только дети и сплошные «надо», которыми ты сама нагрузила себя.
— Я думала, что так и должно быть. Что нужно заботиться, быть рядом…
— Кирилл хотел, чтобы ты была с ним, а не рядом. Он же нужен не только для походов по магазинам. Он живой человек.
— Ну, я знаю… — тихо проговорила сестра, потупив взгляд. — Но я думала: ещё чуть-чуть потерпим, мальчишки подрастут, и всё устаканится.
Юля положила руки на стол и сложила их. Сейчас она уже не казалась командиром в юбке. Она была обычной женщиной, у которой сели батарейки. Юля молчала несколько секунд, потом потянулась к телефону, но так и не коснулась экрана.
— Я хочу с ним поговорить. По-серьёзному, но спокойно.
Встречу назначили в кафе. Кирилл пришёл в тёмно-синем свитере и джинсах, которые Юля когда-то сама ему купила. Выглядел он уставшим, но сосредоточенным. Муж явно готовился к разговору: побрился, подстригся, побрызгался мягким одеколоном. Даже белые носки надел.
— Привет, — сказал он, усаживаясь.
— Привет.
Повисла пауза со вкусом невысказанного «прости».
— Давай сразу к делу, — начала Юля. — Я… правда не замечала, как ты потерялся в моей жизни. В нашей жизни.
— Юль… Я пытался тебе намекнуть, но ты как будто нарочно закрывала глаза, — ответил муж, скрывая боль в голосе.
— Понимаешь… Я привыкла быть нужной. Сначала сестре, потом тебе, потом — Пашке и Мише. Без этого как-то пусто на душе. Но… прости. Я забыла, что нужна не только детям. Что тебе важен не только порядок в доме.
Кирилл вздохнул и положил руку на стол прямо рядом с ладонью Юли. Оба не решились прикоснуться друг к другу. Но и не отодвинулись.
— Ты хочешь, чтобы я вернулся? — наконец спросил он.
— Да. Я постараюсь стать другой. Не сразу, но всё же. Не ради тебя. Ради себя и… нас.
— А если не получится?
— Ну, что тогда поделать… Но я попробую.
Он кивнул. Уголки его губ дрогнули. Пока нервно, а не искренне.
— Я не знаю, получится ли у меня быть как раньше. Но если ничего не изменится — точно не получится, даже смысла нет.
Они говорили ещё минут двадцать. Они не спешили, подошли к вопросу осторожно. Это был разговор между двумя взрослыми людьми, которые пытаются склеить разбитую чашку. Без слёз, всхлипов и страстных объятий, но с чётким осознанием: они хотят быть вместе, просто они разные.
Придётся или взаимно притираться, или бросить эту затею.
Кирилл не вернулся в тот вечер. Но через пару дней он приехал за детьми и отвёз их на картинг, потом — в кино. Прислал фото Миши в шлеме и короткое сообщение: «Спасибо, что отпустила».
Юля вышла на работу. Пашка наконец полноценно пошёл в садик, без постоянных «отгулов». Мише разрешили гулять одному. У Юли появилось время на себя. Теперь она читала книги, но не про воспитание, а те, которые хотела сама: фэнтези, романы, детективы. Было непривычно, тревожно, но приятно. Особенно когда поутихло чувство вины.
Однажды вечером, когда дети уже спали, её телефон завибрировал от уведомления.
— Привет. Хотел спросить… Когда я могу перевезти вещи обратно? — написал Кирилл.
Она перечитала сообщение дважды. На лице расцвела улыбка.
— В любое время, — ответила Юля.
— Спасибо. Я скучал.
В этот день Юля уснула спокойно. Не было никаких гарантий и сладких обещаний, они договорились попытаться. Но обоим это казалось уже победой, потому что они решили не сдаваться и начали слышать друг друга.
