— Люсь, я задержусь, — сказал Костя на бегу, зажимая в зубах зубную щётку и одновременно натягивая рубашку. — Вечером встреча с партнёрами, после поедем на банкет.
— Банкет? — я приподняла бровь. — Опять?
— Ну, такая работа. Сама же понимаешь — если не подмажешь, не поедешь.
Я молча кивнула и отвернулась. В чайнике уже шипела вода, и я залила кипятком пакетик с бергамотом.
Вроде всё нормально. Живём шесть лет, не бедствуем. Я — учительница в школе, он — менеджер в логистической компании. Сын — Артём — в первом классе. Типичная семья. Вот только последнее время у Кости появился какой-то глянец в глазах.
И запах . Женский.
— А ты чем так пахнешь? — спросила я его как-то вечером.
Он усмехнулся:
— Может, это ты пахнешь? У тебя новый гель?
Я знала, какой у меня гель. Пах он малиной, а от него несло каким-то французским парфюмом с намёком на клубнику и сандал.
В пятницу вечером мне в руки попал его телефон. Ну как «попал» — он сам его оставил на кухне заряжаться, а сам был в душе. И тут пилик — сообщение:
> «Зай, не забудь сегодня привезти полусладкое вино. В прошлый раз было слишком сухое »
У меня похолодели руки. Я прочитала ещё раз. Потом ещё. Телефон звякнул снова:
> «И одень ту рубашку, в которой ты был на 8 Марта. Я от неё тащусь ❤️»
Я встала как вкопанная. Я не верила своим глазам . Он мне на 8 Марта ни одного цветочка не подарил. Сказал что — «не до того было ,прости ».А оно вон,что.Оказывается и цветы, и вино и даже рубашка была…
А рубашка? Да, была. Новая. Чёрная. Я думала, для меня…
Я не стала устраивать скандал. Просто сфоткала переписку на свой телефон.
На следующий день поехала к маме. Она у меня женщина мудрая, житейски прошаренная. В свои шестьдесят выглядит лучше меня — всегда с макияжем, духами, и словом, которое может прибить.
— Он тебе изменяет, Люся. Тут к гадалке не ходи, — сказала она, когда я ей показала скриншоты. — Только теперь решай чего ты хочешь : его поймать или сразу валить от него ?
— Мам… а может, это просто переписка? Ну, флирт… Может, не было ничего?
Мама фыркнула:
— Ты ещё скажи, что это рекламный спам. Очнись! Мужик не пишет «зай» и не обсуждает сухое вино с сотрудницей из отдела логистики.
Я уткнулась ей в плечо и заплакала. Она гладила меня по волосам, как в детстве.
— Надо поймать его с поличным, — вдруг заявила она. — Только красиво. Чтобы он сам попал в ловушку.
— Мам, я не Мата Хари…
— А зря, иногда пригодилось бы.
Через неделю, в пятницу, Костя снова объявил что «задерживается». Я кивнула. Спокойно сварила борщ, уложив Тему в кроватку , включила ему мультики и пошла собираться…
Чёрные джинсы, кожаная куртка, волосы распустила. И поехала. Да-да, я знала, где он может быть — переписка была богата деталями.
Мама осталась с Тёмой. Я села в машину такси, и мы подъехали к элитному ЖК. Ирония — квартиру он снимал для меня. Подарок на годовщину. Только досталась не мне.
Я спокойно стояла под окнами и набрала его номер.
— Привет, милый. Как ты там? Всё ли хорошо?
— Ага, — голос был глухой. — Всё по плану. Я с клиентами.
— Понятно… Слушай, а ты не мог бы на обратном пути заскочить в магазин, за йогуртом ? Я забыла купить…
Он помолчал.
— Ну… да, хорошо, потом заеду. Но не раньше часа ночи, сам понимаешь…
— Угу. Спасибо. Пока.
Я поднялась на этаж. Дверь открыла худая блондинка в пеньюаре и тапках с пушком.
— Вы… кто?
— А вы?
— Я… Алина. А вы?
— А я — жена вашего «Кости».
Она замерла.
— Он сказал, что разведён. Говорил,что у него нет ни котенка ,ни ребёнка .
Я лишь кивнула и прошла внутрь. Костя сидел на диване с бокалом вина и залипал в телек. Когда увидел меня — побледнел, как стена.
— Люся?..
— Ну что, зай, привёз вино? — я села напротив. — Или опять сухое попалось ?
Он выронил бокал. Алина, не говоря ни слова, ушла в спальню. Думаю, в слезах.
— Я могу всё объяснить… — начал он.
— Не надо, — сказала я. — Я пришла попрощаться. Завтра мы подаём на развод. А ты… продолжай. Только теперь — уже без меня и сына.
Он попытался взять меня за руку, но я отдёрнула её.
— Знаешь, Кость, ты мог уйти по-человечески. Мог бы поговорить. Я бы, может, даже поняла тебя. Но ты выбрал ложь. Ты — предал.
Первые дни я жила как в тумане. Мама помогала с Тёмой. Коллеги в школе жалели, приносили шоколадки. Все говорили: «Ты молодец, что ушла». А я не чувствовала себя молодцом. Я чувствовала себя… сломанной.
Костя писал. Много. Молил, умолял, предлагал психотерапию, «новую главу» в нашей жизни .
Я молчала. Лишь один раз, когда он пришёл к школе и ждал меня у ворот, я подошла к нему .
— Ты знал, что я пережила измену отца по отношению к маме ? — спросила.
Он кивнул.
— Знал.
— Мама тогда чуть не умерла. Я себе поклялась: если со мной так поступят — я не прощу. Никогда.
Он опустил глаза.Только два слова и всё :
— Мне жаль.
Подумав маленько я ответила — Мне тоже.
Однажды мне написала та самая блондинка. Алина.
> «Люся, простите. Я правда не знала. Он мне всё врал. Говорил, что вы стерва, что вы его унижаете…»
Я не ответила. Но через день ( вот,что значит судьба ) — встретились случайно в магазине. Она подошла.
— Я ушла от него, — сказала она. — Он пытался вернуть меня . Но у меня мозгов хватило этого не делать.
— Удачи вам, Алина, — сказала я. — Только знайте: он — актёр. И режиссёр своего спектакля. Но если вы снова купите билет на тот же самый спектакль — не жалуйтесь.
Прошло почти полгода.
В школу пришёл новый физрук. Гриша. Весёлый, добрый. Он приносил Тёме яблоки, играл с ним в футбол, а мне — кофе в термосе.
Он не спрашивал, что было. Просто был рядом.
А однажды вечером,когда мы гуляли, сказал:
— Люся, а давай мы больше никогда не будем говорить о прошлом? Оно нас и так догоняет.
Я улыбнулась.
— Давай. Только знай: если когда-нибудь ты меня обманешь с какой-нибудь «Алиной»— я тебе этого не прощу.
Он смеялся. И я — смеялась тоже.
Суд был назначен на пятницу. Символично — почему то ,всё у нас в пятницу рушилось. Я пришла с мамой. Костя — один. В костюме. Выбритый, аккуратный, будто на собеседование. Глазами искал меня.
Я не отвечала. Костя настаивал на сохранении семьи. Пытался оттянуть развод. А я — твёрдо стояла на своём.
Судья — женщина лет пятидесяти, с короткой стрижкой и уставшим лицом — пролистала бумаги и подняла на нас глаза.
— Детей в зал не приглашали?
— Нет, ваш честь, — ответила я. — Сын маленький, я не хочу травмировать его.
— Правильно. Так, Константин Валерьевич, вы действительно хотите сохранить брак?
— Да. Я люблю свою жену. И сына. Я совершил ошибку. Ошибки совершают все ,но люди меняются.
— А вы, Людмила Андреевна?
Я поднялась:
— Я не верю в его любовь. Я верю в поступки. А его поступки — это измена, ложь, предательство. Мне не нужно ничего — только развод.
Мама сжала мою руку под столом.
Судья кивнула.
— Решение будет вынесено через три дня. О месте проживания ребёнка вы можетедоговориться?
— Сын остаётся со мной, — сказала я. — Он учится рядом со школой, где я работаю. Отец может видеть его по выходным. Без ночёвок.
Костя молчал.
— Согласны?
— Да, — буркнул он.
Когда мы вышли из зала суда, шёл снег. Весенний, липкий, как в детстве. Костя догнал нас на улице.
— Люсь… — сказал он тихо. — Я тебя правда любил. И люблю. Я идиот, но ты… ты для меня — всё.
Я посмотрела на него. Раньше бы расплакалась. А сейчас — просто пожала плечами.
— Слишком поздно,Костя. Слишком много грязи ты принес мне.
Он опустил голову, но потом вдруг сказал:
— А можно я увижу Тёму? Сегодня?
Я вздохнула.
— Давай. Забирай после школы. Только до восьми. Без всяких выкрутасов, Костя. Без спектаклей.
Он кивнул.
Вечером Тёма вернулся довольный. С мороженым, новой машинкой и длинным рассказом о том, как «папа чуть не врезался в забор».
— Мам, а ты почему с папой не живёшь?
Я села на пол рядом с ним.
— Знаешь, солнышко… Бывает, что взрослые перестают быть друзьями. А если нет дружбы — жить вместе тяжело.
— А папа сказал, что ты его выгнала…
Я стиснула зубы.
— Ну… Папа ошибся. Он сам ушёл — потому что сделал то, что очень ранит. Я не могла больше улыбаться и делать вид, что всё хорошо. А ты — у нас самый главный. Мы оба любим тебя. Просто теперь мы живём по-разному.
Тёма вздохнул и полез обниматься.
— А я хочу, чтобы ты была весёлой, как раньше.
— Я тоже, малыш. Я стараюсь.
Через месяц Костя снова объявился. С букетом роз и коробкой с надписью «iPhone для лучшей мамы».
Я стояла на пороге, закутавшись в халат, и смотрела на него как на плохой,не интересный фильм.
— Люся, ну прости. Я ведь… всё понял.
— Что именно?
— Что ты — моя жизнь. Что ты сильная, добрая. Что никто не будет так заботиться обо мне, как ты . А та… Алина… она просто…
— Не начинай. Ты же говорил, что любишь её.
— Да я говорил всё, лишь бы… — он замялся. — Я был влюблён. Но это прошло.
— А у меня — не прошло. У меня до сих пор в животе пусто, когда вспоминаю, как ты врал. Знаешь, сколько раз я переписывала сценарий нашей семьи? А теперь — жгу бумагу.
— Я изменюсь!
— Я не психолог. Я не обязана тебя лечить. Прощай, Костя.
Он ушёл. Цветы остались в ведре, где я мыла пол. Телефон — я продала. Купила сыну планшет.
С Гришей всё шло медленно. Он не лез в душу, не спрашивал ничего о Косте, просто был рядом. Приносил мне книги, когда я болела. Пек блины для Тёмы. Катал нас на санках зимой.
Однажды мы шли из школы все вместе. Когда Тёма сказал :
— А Гришка крутой! Он знает, как правильно мячом забить гол, чтобы прямо в угол!
Мы с Гришей засмеялись.
А потом Тёма вдруг спросил:
— А Гриша может жить с нами?
Я застыла. А Гриша — покраснел.
— Это… вопрос к маме, — сказал он.
Дома я спросила у сына:
— А почему ты хочешь, чтобы он жил с нами?
— Потому что он не врёт. Он — добрый. Он как папа.
Я села на кровать. И впервые за долгое время — расплакалась.
Прошёл год.
Я больше не вспоминаю Костю. Он выплачивает алименты, иногда видится с Тёмой, но больше — не приходит с цветами.
Мы с Гришей съездили в отпуск. В Кисловодск. Ходили в горы, ели мороженое и пели песни под гитару.
Он сделал мне предложение в кафе, где играли «Вальс-бостон».
— Люся, ты хочешь снова поверить в счастье? Если да — я рядом.
Я долго смотрела на него. А потом сказала:
— Я давно уже поверила. Просто боялась признаться себе.
Иногда мне снится тот день, когда я стояла у той квартиры. Когда услышала слово «зай» в чужом голосе. И чувствовала, как рушится всё.
Но я просыпаюсь — и рядом тихо дышит Гриша. Тёма сопит в своей комнате. На подоконнике стоит ваза с ромашками.
А внутри — больше нет злости. Есть только одна мысль:
Я выжила. Это было не просто.Но зато ,теперь я стала сильнее.
Тёма сегодня заканчивал третий класс. Бежал по школьному двору с букетом любимых ромашек — «для любимой училки», то есть для меня, хоть и не моя параллель. У него были щёки в крапинку от веснушек и растрёпанные волосы — вылитый Костя. И всё же совсем не он.
Мы с Гришей стояли под деревом и смотрели, как Тёма кружится с одноклассницей. Он стал весёлым, открытым. Снова у моего ребенка появилось детство, которое едва не похоронили наши с Костей драмы.
Гриша обнял меня за плечи.
— Не верится, да?
— Что он вырос?
— Что ты улыбаешься. Что Тёма растет. Что,все вот так, по-настоящему.
Я посмотрела на него и кивнула.
— Знаешь, мне раньше казалось, что счастье — это когда ты не плачешь. А сейчас я понимаю: счастье — это когда всё хорошо, и ты ни чего не боишься. Ни утра, ни вечера, ни людей.
Он сжал мою руку.
— А я всегда знал, что ты очень сильная. Ты — мой свет.
Мы стояли так, пока дети не выстроились для фото.
И вдруг — я увидела Костю. Он стоял в стороне. Один. В простом пиджаке, без цветов, с каким-то чужим лицом. Увидел Тёму — и глаза стали теплее.
Он не подошёл. Только помахал сыну рукой. Тёма заметил — и махнул в ответ. Без радости. Просто так — как старому знакомому. Как человеку из другой жизни.
Я посмотрела на Костю. И в первый раз — не почувствовала ни злости, ни боли. Только лёгкую, почти родственную жалость. Мы оба знали: он уже ничего не изменит. Он часть моей истории. Но не часть моей жизни.
Позже, когда мы с Гришей пошли,, я обернулась. Он всё ещё стоял под деревом.
— Ты в порядке? — спросил Гриша, перехватив мой взгляд.
— Больше, чем когда-либо, — сказала я.
И мы пошли домой. В наш дом. Где были ромашки на столе, чайник на плите и открытая веранда, откуда было видно чистое, голубое небо.
