Гошка стоял посреди шумного базара, сжимая в кулачке единственную монету. Один рубль. Целое состояние для семилетнего пацана, особенно когда живот так предательски урчит, что кажется, его слышат даже торговцы за соседними прилавками.
Воздух был пропитан ароматами свежего хлеба, ванильных пряников, жареной картошки и солёных огурцов. Он втянул носом этот запах, и во рту тут же скопилась слюна. Гошка судорожно глотнул, прижал свободную руку к животу. Что бы взять? Булку? Она большая, хватит надолго. Или пряник? Он сладкий, мягкий… Сладкого он не ел уже долго.
Он подошёл к прилавку, где горкой лежали румяные булки, одна к одной. Глаза разбегались, а от запаха и вовсе закружилась голова.
— Ты чего тут крутишься? — продавщица вдруг нахмурилась, бросив на него подозрительный взгляд.
Гошка вздрогнул.
— Я… выбрать хочу…
— Выбирай быстрее или иди отсюда, не мешай, — отрезала женщина и поправила платок.
Гошка отступил. В горле встал ком. Он почувствовал себя таким маленьким, таким беспомощным… Ну и что теперь?
— Держи.
Гошка вздрогнул и поднял глаза. Перед ним стояла женщина, высокая, в добротном тёмно-синем пальто. Взгляд у неё был тёплый, но строгий. В руках — буханка хлеба.
— Мне? — голос у него дрогнул.
Женщина кивнула.
— Правда? — он боялся поверить.
— Правда, — кивнула она и мягко улыбнулась.
Гошка протянул руки, взял хлеб и тут же прижал к груди. Тёплый. Он пах невероятно вкусно — хрустящей корочкой, свежестью, немножко даже солнцем…
Но тут женщина нахмурилась.
— Ты один здесь? Где твои родители?
Гошка поёжился.
— Ну… мама… Она… ушла.
— А папа?
Он сглотнул.
— Не знаю.
Женщина пристально посмотрела на него.
— Как тебя зовут?
— Гошка.
— Гоша, ты где живёшь?
— Ну… — он замялся. — Я сплю в подъезде.
Лицо женщины дрогнуло.
— Пойдём-ка со мной.
Гошка замер.
— Куда?
— Разберёмся.
И вдруг ему стало страшно.
Они шли по улице, и Гошка то и дело бросал взгляды по сторонам, выискивая пути к отступлению. Если что — он побежит. Куда? Куда угодно, лишь бы не в детдом, не в полицию…
— Тётенька… — пробормотал он.
— Ольга Васильевна, — уточнила она.
— А вы… вы не отдадите меня в… ну…
Женщина остановилась и присела перед ним на корточки, заглянула в глаза.
— Ты боишься, что тебя заберут?
Он молча кивнул.
— А как ты жил эти два дня?
— Спал в подъезде, ел что находил…
Она тяжело вздохнула.
— Так нельзя, Гоша. Давай попробуем найти твою маму.
Отделение полиции оказалось тёплым, даже слишком, после промозглого ветра с улицы. Гошка кутался в старую куртку и пил чай, который ему дали с дежурного стола. В прикуску с печеньем.
— Сколько тебе лет, малыш? — спросил полицейский с усами.
— Семь.
— А мама как зовут?
— Наталья.
Полицейский что-то быстро набрал на клавиатуре.
— Адрес помнишь?
Гошка просто назвал улицу, которую раньше слышал от мамы.
— Ну что ж, ждём, — сказал полицейский, убрав трубку.
Гошка сидел молча.
— Тётя Оля…
— М?
— А если мама не вернётся?
Ольга Васильевна сжала его маленькую ладонь в своей тёплой руке.
— Давай сначала дождёмся.
Прошло два часа. Гошка уже начал клевать носом, когда дверь вдруг распахнулась.
— Гоша!
Он вскинул голову.
На пороге стояла мама. Заплаканная, взъерошенная, глаза красные, а в них — страх, боль, надежда.
— Мам!
Она подбежала, упала перед ним на колени и крепко прижала к себе.
— Прости… Господи, прости меня, сыночек…
Гошка ничего не понимал, но так хорошо было просто уткнуться ей в плечо, слушать её голос, чувствовать её запах — родной, тёплый, немножко с запахом дождя и мороза.
Полицейский строго посмотрел на женщину.
— Мы с вами ещё поговорим.
Но Гошке было всё равно. Он просто был счастлив.
А Ольга Васильевна стояла рядом и молча улыбалась.
Она знала — у этого мальчишки теперь всё будет хорошо.
