Я — Валентина Ивановна, мне шестьдесят три. Пенсия у меня как у всех — смех да слёзы. Участковая медсестра в прошлом, характер — не сахар. Я, знаете ли, из тех женщин, что с одним мужиком всю жизнь — и даже не потому что романтика, а потому что так правильно. Уважение, ответственность, семья.
Муж умер восемь лет назад. Сердце. Отошёл во сне. Так и не узнал, что сын наш, Сашка, женится на Ирке.
— Мам, ты только не волнуйся… — сказал он как-то за ужином, — я Ирину пригласил к нам на ужин. Познакомишься.
— Это которая бухгалтер?
— Юрист она, мам. Ты всё путаешь.
— Юрист, бухгалтер… всё равно в офисе целый день сидит, ногами не шевелит. Кашу хоть варить умеет?
Он засмеялся. А мне стало не до смеха .
Когда Ира впервые пришла — в бежевом пальто, с аккуратной стрижечкой , с тортиком в коробке — у меня прямо внутри что-то замкнуло, ну прям всё заныло. Не то чтоб плохая.Нет. Она просто не наша. Не Сашина. Слишком гладкая, ухоженная Не из тех, что на картошке с утра в огороде.
— Здравствуйте, Валентина Ивановна! — так чётко, будто на приёме у нотариуса.
— Проходи, раз пришла.
Я была холодна. А что? Не к себе же она пришла. К нам. В семью. И должна понимать: я тут главная женщина. Первая и главная.
Первые полгода после свадьбы были… трудными для меня и натянутыми. Они жили отдельно — слава Богу. Но на выходные приезжали ко мне, как на проверку.
— Мам, Ирка суп сварила, привезли! — радуется Саша.
— Суп? А чё ж он… серый такой?
— Это чечевица, Валентина Ивановна, — поясняет Ирина.
— У нас, Ирочка, суп либо борщ, либо щи. Всё остальное — компот с овощами.
Она промолчала. Умела, зараза, держать паузу.
Но знаете, что было странно? Она никогда не грубила. Ни слова лишнего. Всегда сдержанная. Всегда ухоженная. Всегда с Сашкой обращалась как с царём.
И я начала думать… или дурочка, или святая. Или что-то знает про нас , чего мы не знаем.
Прошло два года. За это время я научилась немного её уважать. Не любить — нет. Но… Ирка на похороны моей сестры ехала со мной — и не ныла. Цветы принесла. Помогала на кухне. Даже соседка, тётя Зина, шепнула:
— Сноха у тебя невесть что за девка, а ничего, держится.Мне она понравилась.
И вдруг — в один вечер — всё рухнуло.
Сидим с Сашкой вдвоём на кухне. Ирка уехала к подруге в Подольск — вроде как на девичник. И тут он такое выдал :
— Мам… только ты не кипятись, ладно?
— Кипячу — только бельё. Говори уже, не тяни кота …
— У меня… кое-что есть. Ну… девушка одна.
— Какая ещё девушка? — не поняла я — Ты женат.
— Ну, бывает… Мы с Ирой, ну… как-то охладели что ли друг к другу .А это… ну, Лера. Мы с ней уже полгода…
Я встала. Просто встала. Прошла по кухне.И не нашла ни каких слов. У меня в голове только стучало: «ты — сын моего мужа. Я тебя так не растила.»
— А Ира знает?
— Пока нет. Мам… ну не руби с плеча. Всё и так сложно.
— Сложно будет, когда я Ирке всё расскажу сама.
Я легла спать, но спала плохо. Всю ночь ворочалась, вспоминая, как Сашка в детстве зубами за меня цеплялся, когда я уходила в ночную смену. А теперь… взрослый мужик, а позор на всю семью.
Утром я проснулась — лицо опухшее, под глазами мешки.
Стала наливать чай — руки дрожат.
Через два часа вернулась Ирина. Весёлая, с сумкой, в новых кроссовках.
— Доброе утро, Валентина Ивановна!
— Какое оно доброе ? Иди, садись. Поговорить надо.
Она насторожилась. Присела. Я наливала ей чай и пыталась подобрать слова. Но получилось, как получилось:
— Ир, ты меня… прости, если я тебе в жизни что-то сделала не так. Я… женщина старая, с характером.
— Да что вы, Валентина Ивановна,вы замечательная.
— Не перебивай. Я никогда не была тебе подружкой, никогда тебя не поддерживала. Но теперь, пожалуй, буду.
— Простите?
И тогда я выдохнула и сказала всё. Как есть.
Про Леру. Про «охладели». Про «полгода как встречаются». И как он — Саша, мой мальчик — не решается, как трус, всё ей сказать.
Она молчала минуту. Потом ещё. А потом…
— Вы это серьёзно?..
— Ир, ты заслуживаешь лучшего. Я раньше этого не понимала. А теперь — вижу. Он тебя предал. И если хочешь, я с тобой.
— Вы… на моей стороне?
— Ну не на его же, Господи. Он мне сын, но ты — женщина. И хорошая.
Она вдруг разревелась.Да так,что я испугалась. По-настоящему. Как ребёнок.
— Я знала… Догадывалась. Он вечно с телефоном ходит. Ночью в ванну уходит. И духи не мои… Я просто не хотела… не хотела в это верить…
Я пододвинулась, обняла её — неловко, по-своему.
— Мы с ним поговорим. Вместе.
Саша пришёл вечером. Улыбался. Даже торт купил. Сгущёнку.
— А чё так сладко? — спросила я. — У нас тут горькое.
Он напрягся.
— Что случилось?
Ирина молчала. Я начала.
— Сынок, ты хоть понимаешь, кого ты предаёшь? Я тебе пелёнки стирала. Ирина с тобой жизнь строит. А ты с какой-то там… Лерой- халерой !
— Мам, ты же обещала…
— Я обещала Ирине, что буду честной. А тебе я ничего больше не обещаю.
Он опустил глаза.
— Саша, — сказала Ирина, — я хочу, чтобы ты ушёл. Сегодня. И подумал .Про нас с тобой, и не просто про «люблю-не люблю», а кто тебе вообще нужен в этой жизни.
И он ушёл.Прошло три дня. Три долгих, нервных дня. Саша звонил мне — я не брала трубку. Ирине писал — она не отвечала. В доме было тихо, как в музее: всё на месте, и всё будто замерло. Но что-то уже изменилось — мы стали говорить друг с другом по человечески с добротой в голосе.
— Валентина Ивановна, вы не против, если я постираю бельё?
— Да зови меня Валей уже, я вроде и не совсем старая для такого церемониала .Сколько можно с этим Ивановной.
Она улыбнулась. И в тот момент — без туши, без причёсок, в моём халате с жёлтыми ромашками — она показалась мне… родной. Не снохой. Просто женщиной, которой больно. И с которой я теперь в одной лодке.
Вечером кто-то постучал в дверь.
— Сидите, я открою, — сказала Ира.
Слышу голос за дверью — молодой, звонкий, немного дерзкий.
— Добрый вечер. Я Лера. Мне нужно поговорить. С Ириной.
Я подорвалась с кухни, как будто у меня мотор под халатом. Подошла к двери — и остановилась рядом.
— С Ирой? Это ты та Лера, с которой мой сын спит за её спиной?
— Ну… это не совсем так. Он говорил, что вы с Ириной не очень ладите.
— О, милая, — сказала я, отталкивая дверь, — не волнуйся, мы теперь душа в душу. А ты — лишняя здесь.
Ира стояла рядом. Бледная, но спокойная.
— Уходите. У нас с Сашей всё закончено. И, если честно, я благодарна, что узнала всю правду. А женщину , которую я считала врагом, теперь мне ближе и роднее всех.
Лера фыркнула.
— Ну конечно. Теперь вы подружки.Обьеденились.
— А ты — ни нам, ни ему будешь не нужна. Радуйся, девочка, пока молодость не прошла, — сказала я и захлопнула дверь.
Поздно вечером мы с Ириной сидели на кухне, пили травяной чай с мелиссой . Она посмотрела на меня пристально:
— А у вас… у вас с мужем было всё гладко?
Я вздохнула. Слишком глубоко. И решила, что пора сказать.
— Было. Почти. Но один раз… он ушёл. На два месяца. К соседке, к Людке. Я молчала,ни кому , ничего не говорила. Все думали — в командировке.
— Вы молчали?..
— Молчала. Не ради него. Ради сына. Ради семьи. А потом он сам вернулся. Молча. И до конца жизни всё отрабатывал… каждым словом, каждым делом. Но я запомнила. И решила — никогда больше не молчать, если вижу, что рушится важное.
Ирина слушала — молча. А потом сказала:
— Вы меня спасли, Валя. Честно. Если бы я узнала позже, может, у меня бы уже ребёнок был, который остался бы без отца. А теперь — у меня вы.
И мы разревелись. Сидели, как две дуры, в халатах, среди чая и слёз.
Он появился в пятницу. Неожиданно. Без звонка.
На пороге стоял, как школьник с двойкой. В руке — охапка красных роз, как в плохом сериале.
— Мам, Ира… можно поговорить с вами?
Я посмотрела на него. Он постарел за неделю. Тень от щетины, серая кофта с катышками. Ни лоска, ни блеска.
— Не с порога, Саш. Заходи. Но знай — мы тебя не ждали.
Он сел. Ирина тоже. Молчали. Даже кошка ушла из комнаты, будто чувствовала: будет гром.
— Я… Я всё осознал. Это была ошибка. Огромная. Я идиот. Я…
— Ты предал, меня Саша, — сказала Ирина. — И не только меня. Маму тоже. Ты нас обеих выкинул из жизни , как старую мебель.
Он опустил глаза.
— Я хочу всё вернуть. Я готов что угодно сделать.
— Что угодно? — я подняла бровь. — Даже перестать быть самовлюблённым козлом?
Он кивнул. Улыбнулся печальной улыбкой.
— Я вас обеих люблю. Но понимаю — теперь мне доверять нельзя. Я уйду, если скажете.
— Уходи, — сказала Ирина. — Но не потому, что ты плохой. А потому что я хорошая. И достойна лучшего.
Саша ушёл. Цветы остались — в ведре на балконе. А у нас началась… весна. Не на улице — в душе.
Мы с Ириной стали почти как мать и дочь. Вместе смотрели сериалы, варили борщ (по её рецепту, с сельдереем — я втянулась!), вместе ездили на дачу, где она сажала цветы, а я — только смотрела.
Она сняла себе квартиру неподалёку. Я помогала ей с переездом. Она звала меня на ужин, а я приходила со своими пирожками.
— Валя, вы теперь мне мама. Может, я и свою будущую семью построю, но… вас из неё уже не выкинешь.
— А я не собиралась уходить. У меня теперь дочь, как ни крути — смеялась я.
Через полгода Саша появился снова. Без цветов. Просто . Взрослый. Одинокий мужчина.
— Мам… ты меня прости,я тебя всегда любил и люблю. Но теперь я хочу сказать тебе Ир,- и посмотрев долго и внимательно, продолжил :
— Ты стала ещё красивее…
— А ты — спокойнее, — ответила она. — Это хорошо. Но нам уже не по пути.Я предательство не прощаю!
Он ушёл. Без скандалов. Без истерик. Как бывает, когда всё прожито и всё в прошлом.
Вечером мы сидели на кухне. Я — в тапочках, Ирина— в носках с ёжиками.
— В жизни столько боли, Валя, — сказала она. — Но и столько силы.
Я чувствую новый прилив силы,новый жизненный подъем.
— Ты молодец, Ирка. Справилась .И значит — мы живём.
Прошёл почти год.
Снег за окном. Медленно падает, укрывает старую липу перед подъездом. На подоконнике — герань, которую я когда-то ненавидела, а теперь берегу, как воспоминание.
Ирина зашла без звонка — как всегда. В сумке булочки из той самой пекарни, где я однажды уронила торт прямо на пороге.
— Валя, у меня новость.
Села напротив. Лицо светится. Я уже догадалась, но молчу — жду.
— Я влюбилась. Сначала боялась себе признаться… А теперь знаю — по-настоящему.
— Он… хороший?
— Не знаю,думаю,что да. Но знаешь,я с ним — хорошая.
Я кивнула.
— Это главное.
Мы пили чай. За окном шёл снег. Где-то далеко начиналась новая история. А в этой — было всё, что нужно: слёзы, ошибки, прощение, и одна честная женская дружба, выросшая не вопреки, а вовремя.
Дорогие мои читатели! Поддержите меня , поставьте лайк! Вам не сложно,а мне приятно. А если есть свои истории делитесь ими. Я буду рада.
