— Ему пятьдесят, Катя. Полтинник! Ты в себе вообще?
— А мне двадцать шесть, Юля, – Катя передразнила подругу.
— По уму как будто лет шестнадцать. Влюбиться в старика это в твоем стиле. У тебя всегда «все не как у всех», – Юля никак не унималась.
— Что значит старик? Старик, по-моему, это когда ему уже глубоко за восемьдесят. А здесь вполне приличный, сильный и здоровый мужчина. Не понимаю, почему вы все так всполошились.
Юля кинула на подругу презрительный взгляд. Катя его уловила, но больше не стала ничего говорить. Нет смысла спорить с ними, потому что ее все равно не поймут, как ни пытайся объяснить.
Катя познакомилась с Алексеем в университете на первом курсе, почти восемь лет назад. Через полгода она сама забрала документы из университета, когда поняла, что зарабатывать проще, чем учиться. А спустя несколько лет отсутствие диплома перекрыло Кате путь наверх по карьерной лестнице.
«Без бумажки, как говорится», – сетовала Катя, усердно подготавливая документы, чтобы во второй раз поступить в университет и закончить начатое.
Там, в свои двадцать шесть лет, она вновь увидела Алексея. Такого же харизматичного, сильного и уверенного в себе преподавателя.
Им хватило несколько месяцев, чтобы между ними закрутился роман. Зная, что Катя « возрастная» студентка, претензий к преподавателю ни у кого не возникло. Кроме родни самой девушки, которая по глупости рассказала сестре о своем романе, а та, в свою очередь, растрепала об этом сначала всем родственникам, а затем и ляпнула Катиной подружке при случайной встрече.
И Катю начали травить. Беспощадно стыдя и укоризненно цокая при любом удобном моменте. Для Кати встречи с Алексеем стали выливаться в тревогу и панику.
— Леша, они не оставят меня в покое. У меня опускаются руки…
— Я тебе уже говорил, чтобы ты переезжала ко мне. Ты знаешь, что я слов на ветер не бросаю. У нас же все серьезно, так какая разница сколько ждать.
— Они все равно будут продолжать эту травлю, – Катя с горечью вздохнула.
— Так ты не хочешь, эдак ты не хочешь, – разочарованно произнес Алексей. – Я тебя не понимаю. Ты же взрослый человек. Почему ты поддаешься на их критику и провокации? Скрываешься, шифруешься как школьница.
— Иначе никак. Машка растрындела всё и всем. Я хотела сама им сказать, понимаешь? Подготовить как-то заранее. Папа в шоке до сих пор. Он тебя на три года старше, для него это…дико.
«Дико», – мысленно проговорил в голове Алексей. «А что тогда не дико? Встречаться тайно несколько лет, на всякий случай избегая публичных мест, а потом признаться всем? Лет так через пять? А может, и через десять? И в чем смысл?».
Алексей не хотел, чтобы отношения были именно такими. Но они были. Внутри себя он их ласково называл «неврастеничными», потому что они стали причиной Катиных истерик. Будь его воля, он бы взял ее в охапку и забрал к себе, подальше от людей, которые до сих пор видели маленькую девочку в уже взрослой женщине. Но Катя не поддавалась, предпочитая каждый раз становиться мешком для битья.
И с каждой такой истерикой возникало отчетливое чувство, что их отношения неизбежно катятся куда-то с утеса в каменистую бездну.
— Ты голову включи! – кричал на Катю отец. – У меня уже букет болячек, хотя я еще не считаю себя стариком. Ты думаешь у этого Алексея будет иначе? Возраст свое берет. Еще лет десять — и он ссохнется, а ты будешь за ним «утки» выносить. Такую я тебе жизнь желал, когда ты родилась? Об этом я мечтал, когда горбатился ради вашего с Машкой благополучия?
Катя слушала молча. С нее хватит. Она устала и больше не могла вынести ни одного разговора об их отношениях с Лешей. Еще и отцовская стенокардия тыкала Катю носом в собственную ошибку.
-Ты меня в могилу сведешь. Университет захотела бросить? Поддержали. Ушла работать, пахала как проклятая за копейки, а мы и слова с матерью не сказали. А теперь ты снова на те же грабли. Да что с тобой не так? – не унимался отец.
Катя и правда считала себя не такой, как вся ее семья. Вечно вляпывалась в какие-то ситуации, из-за которых приходилось краснеть перед родителями. В их глазах она была ветреной и легкомысленной: скоро исполнится двадцать семь лет, живет в родительской квартире, делит одну комнату с семнадцатилетней сестрой. Еще и «любовь» случилась, из-за которой отца откачивали неделю.
В эту ночь Катя так и не сомкнула глаз. В темноте экран телефона ярко засветился.
Катя посмотрела на дисплей: входящее сообщение от Леши. Спрашивает, как она себя чувствует. И вдруг Кате стало так тошно, что она отбросила телефон, словно взяла в руки еще тлеющую деревяшку. Маша лежала на соседней кровати и, не обращая внимания на обеспокоенную сестру, слушала музыку в наушниках.
Катя огляделась, убедилась, что ее никто не видит, и расплакалась. Тихо-тихо. Это было ее личным прощанием с Алексеем, чтобы не показывать при нем эмоции, когда она его встретит в стенах университета.
Когда слез не стало, она взяла телефон в руки. Свет от дисплея резал покрасневшие глаза. Катя проморгалась и, сквозь влажную пелену, стала набирать последнее сообщение:
«Прости. Это конец. Ничего не пиши и не спрашивай. Пожалуйста, давай сделаем вид, что у обоих все хорошо. Жизни у нас не будет»
Алексей, как только получил это сообщение, тут же позвонил Кате, наплевав на то, что было уже далеко за полночь . Но абонент был недоступен. Видимо, Катя добавила его номер в черный список. Сообщения не доходили до адресата, они так и оставались с одной «галочкой» в мессенджерах. В университет Катя не приходила несколько дней, а когда появилась, то просто прошла мимо, стараясь не смотреть Алексею в глаза.
Их история закончилась так же быстро, как и началась. Но Алексей чувствовал , что этим все и закончится. Когда-то давно, не со студенткой, конечно, а с обычной девушкой его возраста, случилось подобное. Она не выдержала давление со стороны родственников, которые считали, что брак с Алексеем перечеркнет все ее перспективы и планы.
-Катя. Давай поговорим, – произнес Алексей так тихо, что казалось, будто прошептал.
Он встретил Катю случайно в одном из коридоров. Вокруг, словно по-волшебству, не было ни души. Они стояли плечом к плечу, рядом, но смотрели в разные стороны.
-Я тебе все написала, – равнодушно сказала она, все так же избегая его взгляда.
Алексей хотел сорваться на крик, прижать Катю к себе, посмотреть ей в глаза, но стоял рядом и почти не дышал. Держал себя в руках.
— Катя, посмотри на меня.
— Мне пора. Пожалуйста, ничего не говори.
— Катя, мне тяжело. Я с ума схожу! – прошептал он.
— Я тоже. Но иначе никак. Родители правы, жизни у нас не будет. Прости, но мне правда пора.
Катя слегка дотронулась пальцем до ладони Алексея, а затем резко убрала руку и прижала к своей груди. Быстрым шагом она ушла вперед, не оглядываясь. Алексея тут же окружила толпа студентов, которые возникли буквально из ниоткуда, словно кинорежиссер прокричал «Камера! Мотор!».
— М-да, дружище, ты мрачнее тучи,– сказал Дмитрий, коллега Алексея, когда тот вернулся в профессорскую. – Да не убивайся ты так. Вернется еще к тебе, вот увидишь.
Алексей прошел к кофеварке и вытащил оттуда резервуар для воды. Он делал это скорее машинально, чтобы избежать лишних вопросов от старого друга.
— Не вернется, – буркнул Алексей.
— Пессимистичный преподаватель – беда для университета, – попытался поддержать его Дмитрий.
— Я не пессимист, Дима, а реалист. Такие, как она, не возвращаются.
Алексей это точно знал. Такие, как Катя, не возвращаются, даже если очень скучают, даже если по ночам воют в подушку. А потом они выходят замуж за «идеального» мужчину, потому что хотят угодить своим родителям. Или же делают все, чтобы поскорее забыть о «неудачном» романе как о страшном сне.
Однажды они, возможно, даже встретятся. А может, обменяются парой дежурных фраз. Он узнает, что у нее появились дети и она счастлива в браке. И это будет ложью. А она услышит, что он все так же один, потому что Алексей больше не намерен делить свою и так разорванную душу ни с кем. И это будет правдой.
А после этого разговора они пройдут мимо друг друга, в противоположные стороны, как тогда в том безлюдном коридоре…
