— Чтобы вы захлебнулись! — прокляла всех пьяниц Марья, — пусть пойло это поганое вам поперек горла встанет! И детям вашим не будет покоя…

— Чтобы вы захлебнулись! — прокляла всех пьяниц Марья, — пусть пойло это поганое вам поперек горла встанет! И детям вашим не будет покоя…

— Знаю, Эрик, о чем ты говоришь, — вздохнула тетка, — мой Федька-то тоже перед кончиной жаловался мне на этого мужика. Говорил, из ниоткуда появляется, как будто из-под земли вырастает. И стакан с чем-то красным протягивает. Выпил, видать, Федька-то… Помер!

***

Эрик поморщился, чувствуя, как противный запах сырости и плесени щекочет нос. Он огляделся, пытаясь сориентироваться — подвал был мрачным и захламленным, с паутиной, свисающей с потолка и напоминающей траурные знамена. Как он здесь оказался? Память предательски отказывалась выдавать хоть какие-то обрывки вчерашнего вечера.

— Опять нажрался, как свинья, — пронеслось в голове.

Эта мысль не вызвала ни удивления, ни отвращения — Эрик просто констатировал факт. Он вспомнил смутно всплывающий в памяти образ словоохотливого собутыльника — толстяка с красным лицом и маслянистым взглядом. Тот щедро угощал, травил байки и казался весьма довольным жизнью. Как его звали? Кажется, Тихон.

Эрик пошарил по карманам в поисках сигарет, но нашел лишь смятую пачку. Выудив последнюю папироску, он чиркнул зажигалкой, жадно затягиваясь. Немного прояснилось сознание.

— Эй, есть кто живой? — хрипло крикнул он, надеясь, что Тихон еще где-то поблизости.

Тишина в ответ. Только капли воды монотонно стучали где-то в углу. Где-то капала вода. Эрик, преодолевая неприятное ощущение липкого страха, тихонько двинулся вглубь подвала. Полумрак сгущался, и предметы расплывались, откидывая странные тени. Эрик споткнулся о что-то мягкое и выругался.

И тут он увидел его. Покойника.

Сидящий на покосившемся стуле, с неестественно вывернутой шеей и гримасой ужаса, застывшей на лице. Глаза широко раскрыты, будто он увидел нечто невыразимо кошмарное. В скрюченной руке покойного был зажат стакан, наполненный темной жидкостью.

Эрик отшатнулся, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

— Тихон? — прошептал он, хотя уже знал ответ.

Он сделал шаг назад, затем еще один. Хотелось бежать, но ноги словно приросли к полу.

— Что здесь, черт возьми, происходит? — пробормотал он, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Вдруг из темноты вышел Тихон. Он совершенно не выглядел напуганным. Скорее, удивленным.

— А, Эрик, ты проснулся. Как себя чувствуешь? — спросил он, словно ничего не произошло.

— Как я себя чувствую?! Тихон, тут же… тело! — Эрик указал дрожащей рукой на покойника, — кто это?! И что это за… жижа в стакане?

Тихон вздохнул.

— Ох, Эрик, ну что за невежество. Это мой старый друг, Николай. А в стакане… ну, скажем так, особый напиток.

— Особый напиток?! Тихон, это… ! Ты что, вампир? Или… — Эрик осекся, не зная, что и думать.

Тихон рассмеялся.

— Вампир? Какой вздор! Эрик, просто расслабься. Выпей со мной. — Тихон протянул ему второй стакан, наполненный той же темной жидкостью.

Эрик посмотрел на стакан, затем на Николая, затем на улыбающегося Тихона.

— Нет, спасибо. Я лучше пойду, — сказал он, пятясь к выходу.

Эрик проснулся от собственного крика. Сердце бешено колотилось, отдаваясь гулким эхом в ушах.

— Всего лишь кошмар, — лихорадочно твердил он себе, но холодный пот, покрывший тело, предательски выдавал пережитый ужас.

Эрик сполз с кровати и подошел к зеркалу.

— Нервы ни к черту, да и с головой явно не все в порядке, — констатировал он, ощущая дрожь в коленях.

Все началось с того злополучного дня, когда жена, озлобленная его беспробудным пьянством и полной апатией, выгнала Эрика из дома.

— Хватит! Я больше не могу! Или ты берешь себя в руки, или уходишь! — кричала она, собирая его вещи в сумку.

Он тогда лишь пьяно ухмыльнулся, не веря, что она всерьез. Но она оказалась настроена решительно. Оставшись без крыши над головой, Эрик скитался по дешевым забегаловкам и сомнительным ночлежкам, пока не вспомнил о весточке от старой тетки, дальней родственницы, живущей отшельницей в глухой деревушке. Тетка, которую он помнил лишь по редким семейным фотографиям, неожиданно пригласила его пожить у себя.

— Приезжай, Эрик. Дом большой, место найдется, — написала она в коротком, но теплом письме.

Сначала Эрик отнесся к этой идее скептически. Деревня, глушь… это не то, о чем он мечтал. Но отсутствие альтернатив после ухода из дома заставило его принять предложение тетки.

— Хуже уже точно не будет, — подумал он, покупая на последние билет на автобус до затерянного в лесах поселка.

Через почти шесть часов Эрик добрался до места. Времени прошло много, и теперь подвал с покойником, увиденный им во сне, казался лишь чудовищным порождением его воспаленного воображения.

***

Эрик вылез из дребезжащего автобуса и направился к дому тетки, расположенному на окраине деревни. Старый, покосившийся сруб, окруженный густым садом, выглядел немного зловеще, особенно в сумерках. Но в окнах горел свет, и это немного успокаивало. Эрик постучал в дверь. Несколько секунд тишины, затем тихий скрип открывающегося замка — на пороге появилась маленькая, сухонькая старушка с добрыми глазами и морщинистым лицом.

— Эрик! Это ты, племянничек! — воскликнула она, широко улыбаясь, — заходи, заходи, не стой на пороге!

Эрик вошел в дом и полной грудью вдохнул запах сушеных трав.

— Ну, рассказывай, как добрался? Все ли в порядке? — тетка заботливо усадила его за стол, накрытый домотканой скатертью.

— Все хорошо, теть Валь. Добрался без проблем. Спасибо, что приютили, — ответил Эрик, чувствуя, как немного оттаивает его заледеневшее сердце.

— Что ты, что ты, какой приютили! Ты мне родня, Эрик! Будем жить вместе, помогать друг другу. А то одна я тут, совсем скучно стало.

До Эрика наконец дощло, что его насторожило: не было видно дядьки. Валентина, всхлипнув, поведала, что супруг ее как раз вчера богу душу отдал. Мол, Эрик аккурат на похороны успел. Эрик похолодел: он на деревенских прощаниях бывал, знал, что тело лежит дома. Это получается…

— А что, — внезапно охрипшим голосом спросил Эрик, — дядя Федор тут еще? Не выносили?!

— Дома, — кивнула Валентина, — в зале лежит. Эх, племянничек, как ты вовремя… Я ведь никогда никому в помощи не отказывала, столько народу на тот свет проводила… А от меня отвернулись все, у каждого свои заботы. Да и что с меня, старой, взять? Похороны завтра, а могилы нет. Подсоби, Эрик, а?

— Тетя Валя, может, нанять кого-нибудь? Я… Я никогда этим не занимался, — попытался он возразить, чувствуя, как внутри нарастает паника.

— Кого нанимать, Эрик? Денег лишних нет, да и люди сейчас не те. Каждый за себя. Сам выкопаешь. Бог поможет, до обеда управишься. Я подсоблю.

На рассвете следующего дня, после скудного завтрака, Валя протянула Эрику лопату.

— Пойдем, Эрик. Пора.

Они вышли за околицу деревни, к небольшому кладбищу, расположенному на холме. Старые покосившиеся кресты, заросшие мхом надгробья… все говорило о том, что здесь давно уже не было новых захоронений.

— Здесь будем копать, — сказала Валя, указывая на небольшую полянку, — рядом с его родителями.

Эрик взял лопату и неуверенно воткнул ее в землю. Земля оказалась твердой и каменистой. Он с трудом поднял первый ком.

— Давай, Эрик, не ленись, — подбодрила его Валя, присаживаясь на ближайший камень.

Эрик копал, обливаясь потом. Тяжелая физическая работа давалась ему с трудом. Руки ныли, спина болела, дыхание сбивалось. Он несколько раз останавливался, чтобы передохнуть.

— Тяжело тебе, видно, — сказала Валя, наблюдая за ним, — городская жизнь совсем отучила от работы на земле.

— Тяжело, теть Валя, — признался Эрик, — но я стараюсь.

Он продолжал копать, стараясь не думать о том, что ему предстоит похоронить человека, которого он никогда не знал. Через пару часов яма была выкопана наполовину. Эрик вытер пот со лба и присел рядом с Валентиной.

— Может, перекусим чего-нибудь? — предложил он.

— Давай, — согласилась Валя, — я пирожков взяла с собой.

Они молча ели пирожки, глядя на окрестные поля и леса. Тишина, прерываемая лишь щебетанием птиц, казалась гнетущей. Покончив с нехитрым обедом, тетка поднялась:

— Заканчивай, а я пойду. Кутью варить надо, да хлеба испечь. Люди придут, стыдобы не оберемся…

Тетка ушла, а Эрик опять принялся за работу. Одному на кладбище, пусть и днем, было страшновато. Чтобы заглушить тревогу, Эрик приложился к фляге, принесенной с собой — перед уходом на погост Эрик пошарил по сараям и обнаружил трехлитровую бутыль с мутной жидкостью. По запаху Эрик сразу понял, что это. Огненная вода притупила чувство страха, и он почувствовал, как расслабляются напряженные мышцы.

— Может, стоит бросить все это и уехать? — промелькнула мысль, — вернуться в город, найти работу… Начать все сначала.

Но он тут же отбросил эту идею. Куда ему ехать? Кто его ждет в городе? Жена? Да куда там! Эта гадина уже другого себе нашла как пить дать! Да и перед теткой Валей неудобно. Она ведь на него надеется. Эрик сделал еще несколько глотков из фляги, чувствуя, как пьянящий дурман окутывает его сознание. Работа становилась все более тяжелой, руки дрожали, спина невыносимо болела.

В конце концов, утомленный и пьяный, Эрик бросил лопату и присел на край вырытой могилы. Очень хотелось спать.

— Еще немного… и все закончится, — пробормотал он, закрывая глаза.

Укачиваемый легким ветерком и согретый выпитым спиртным, Эрик задремал прямо у вырытой могилы. Ему снились кошмары — темный подвал, скрюченный Николай, зловещая улыбка Тихона. И тетка Валя, стоящая в дверях подвала и манящая его к себе.

Во сне он слышал шепот, доносящийся из-под земли. Голоса, зовущие его по имени. Он пытался убежать, но ноги не слушались его. Он проваливался в темноту. Эрик почувствовал, как кто-то трясет его за плечо.

— Эрик! Эрик, проснись!

Он открыл глаза и увидел перед собой тетку. Она стояла над ним, бледная и встревоженная.

— Что случилось? — спросил он, с трудом поднимаясь на ноги.

— Пора! — ответила Валя, — скоро привезут Федора.

Эрик посмотрел на вырытую могилу и почувствовал, как к нему возвращается трезвость.

— Хорошо, — сказал он, — я сейчас.

Он взял лопату и принялся заканчивать работу. Последние комья земли падали на холм с глухим стуком. Вскоре к кладбищу подъехала похоронная процессия. Старый ПАЗик украшенный траурными лентами, медленно двигался по дороге. Эрик и Валя стояли у могилы и молча наблюдали за происходящим. Когда гроб с телом Федора опустили в могилу, Эрик почувствовал, как к горлу подступает ком. Он взглянул на тетку. Она молча плакала, глядя в яму. Эрик начал засыпать могилу землей.

После похорон Эрик и Валя вернулись домой. Поминальный обед закончился, и они остались вдвоем. Оба молча сидели за столом. Наконец, Валентина прервала тишину.

— Спасибо тебе, Эрик, — сказала она, — ты мне очень помог.

— Не за что, тетя Валя, — ответил Эрик, — чем смог…

Валентина вздохнула и встала из-за стола.

— Пойду я спать, — сказала она, — устала очень.

Эрик поднялся следом. До заката было еще несколько часов, а спать хотелось неимоверно. И он тоже устал с непривычки.

***

И снова этот жуткий кошмар. Он опять в темном, сыром подвале. Холодный воздух пронизывает до костей, от стен веет затхлостью и плесенью. В руках покойника, чье лицо искажено предсмертной гримасой ужаса, стакан с темной жидкостью. А его собутыльник, с дьявольской ухмылкой на лице, заставляет Эрика выпить его содержимое.

— Пей, Эрик, пей! Не будь трусом! За упокой души Николая! — кричит он, приближая стакан к его губам.

Эрик пытается отвернуться, вырваться, но его держат крепкие, холодные руки.

— Пей, я сказал! — рычит собутыльник, и Эрик чувствует, как его заставляют глотать эту отвратительную жидкость.

Эрик проснулся в холодном поту от стука собственного сердца. Дыхание сбилось, в горле пересохло.

— Что за чертовщина? — пронеслось в голове.

Он сел на кровати, пытаясь успокоиться. Сон казался настолько реальным, что он до сих пор чувствовал привкус ржавчины во рту. Эрик встал с кровати и подошел к окну. Ночь уступила место рассвету, и первые лучи солнца пробивались сквозь листву деревьев. Он решил выйти на улицу, чтобы проветриться — ему нужно было прийти в себя после этого кошмара.

Он вышел во двор и направился к сараю, чтобы взять дрова для печки. Внезапно перед ним возник мужчина, смутно знакомый. У него было худое лицо, бледная кожа и темные, пронзительные глаза. Одет он был в грязную, потрепанную одежду.

— Доброе утро, — сказал незнакомец, криво ухмыляясь.

Эрик прищурился — он не помнил, чтобы видел этого человека раньше.

— Вы кто? — спросил он, настороженно глядя на незнакомца.

— Да так… мимо проходил, — ответил тот, — увидел, что не заперто, и решил зайти.

Эрик почувствовал, как внутри нарастает тревога. Ему стало страшно.

— Что вам нужно? — спросил он, стараясь сохранять спокойствие.

— Да ничего особенного, — ответил незнакомец, — просто решил зайти, выразить соболезнования. Федор хороший мужик был.

Эрик похолодел. Откуда этот человек знает о Федоре?

— Откуда вы знаете Федора? — спросил он, глядя в глаза незнакомцу.

Тот усмехнулся.

— Да все в деревне знают. Нечего тут секреты разводить.

Он подошел ближе к Эрику и протянул ему руку.

— Меня Тихоном зовут. А тебя, я так понимаю, Эрик?

Эрик машинально пожал ему руку. Рука Тихона была холодной и скользкой, как у покойника.

— Приятно познакомиться, — сказал Тихон, — может, выпьем за упокой души усопшего?

Он достал из кармана фляжку и предложил Эрику.

Эрик покачал головой.

— Я не пью.

— Да ладно тебе, — настаивал Тихон, — один раз можно. За Федора. Он бы не отказался.

Он открыл фляжку и сделал большой глоток. Потом протянул фляжку Эрику.

— Бери, не стесняйся.

Эрик не знал, что делать. Ему очень не хотелось что-то принимать из рук этого человека.

— До дна, — сказал Тихон, глядя ему прямо в глаза, — за душу грешника Федора.

Эрик поднес фляжку к губам. Запах у пойла был отвратительный, пахло оно землей, сыростью и… ржавым железом. Он покосился на Тихона и похолодел. Перед ним стоял тот самый собутыльник из его кошмара! Сон начал воплощаться наяву. Тихон вновь попытался силой его напоить.

— Нет! — закричал Эрик, отталкивая Тихона.

Фляжка выпала, на землю вылилось что-то красное.

— Ты что творишь? — зарычал Тихон, хватая Эрика за руку, — я тебе добра хотел!

Эрик попытался вырваться, но Тихон держал его крепко.

— Пей, я сказал! — кричал Тихон, пытаясь влить в него остатки водки из фляжки.

Эрик заорал, вырвался из рук Тихона и побежал прочь. Он бежал по деревенской улице, не разбирая дороги. Сердце колотилось в груди, словно птица в клетке. Ноги заплетались, но он не останавливался — его гнало чувство животного страха.

— Что это, господи? Кто он? Что ему от меня надо? — лихорадочно думал Эрик, — что делать? Как избавиться от этого страшного человека?!

Никто ему не поверит, решат, что допился до белой горячки. Да и сам он был бы рад так думать — очень хотелось ему списать все на галлюцинации, вызванные алкоголем и переутомлением. Но брызги красной жидкости на его руке были настоящими и никак не отмывались. Они въелись в кожу, превратились в метку, напоминающую о произошедшем кошмаре.

Плутал он по деревне долго, прежде чем решил вернуться домой. Во дворе было пусто — — незваный гость куда-то исчез. Фляжки тоже не было, а вот след от ее содержимого никуда не делся. Эрик влетел в дом. Тетка Валя, сидевшая в кресле у окна, испуганно вздрогнула.

— Что случилось, Эрик? Ты бледный, как полотно, — спросила она, тревожно глядя на него.

Он рассказал ей все, сбивчиво и торопливо, перескакивая с одного на другое. О кошмарном сне, о Тихоне, о стакане с красной жижей, о покойнике. Он видел недоверие в глазах тетки, но все равно продолжал.

— Тетя Валя, поверьте мне, это не бред! Я сам не понимаю, что происходит, но это все реально! — умолял он ее, — он хотел заставить меня выпить… это!

Тетка Валя внимательно выслушала перепуганного племянника и, к его удивлению, ничуть не удивилась. На ее лице не было ни тени сомнения. Она лишь вздохнула и прошептала, глядя в никуда:

— Старое проклятие сбылось…

Эрик был ошеломлен.

— Какое проклятие? О чем вы говорите, теть Валя?

— Это долгая история, Эрик, — ответила она, — история, которую я хотела унести с собой в могилу. Но, видимо, не судьба.

Она встала с кресла и медленно пошла в сторону соседней комнаты.

— Пойдем со мной, Эрик. Я тебе все расскажу.

Эрик последовал за ней, не понимая, что происходит.

Валя вошла в комнату, открыла ящик шкафа и достала оттуда несколько фотографий.

— Вот, глянь. Принято у нас фотографировать покойника… Эрик мельком глянул на фото и застыл в ужасе: лицо покойного искажала жуткая гримаса, глаза были полуоткрыты и смотрели в никуда. Вокруг губ — темная, почти черная, корка.

— Это… это то, что я думаю?! — прошептал Эрик, отступая назад, — к нему тоже приходил Тихон, да? И он заставил его выпить?

Валя молча кивнула.

— Да, Эрик. Всех, кто жизнь свою на пьянку меняет, ждет такая участь. Уж сколько я Федьку своего просила пить бросить… Не слушал! Вот и помер так страшно…

Тетка вспомнила старую деревенскую легенду, которую рассказывала ей ее бабушка.

— Давным-давно, еще до войны, вернулся в деревню солдат по имени Тихон. Героем вернулся, с медалями и орденами, грудь колесом, а в глазах — пепел. Война исковеркала его душу, выжгла все светлое. Он ведь старухе с косой не раз в глаза смотрел, столько товарищей у него на руках погибло. И Тихон, не найдя утешения в мирной жизни, пошел по наклонной. Стал беспробудным пьяницей, позором деревни. Забыл про жену, про детей, про совесть.

Его жена, Марья, женщина работящая и богобоязненная, пыталась вразумить его, молилась за его спасение. Но все было тщетно. Тихон все глубже погружался в пучину пьянства, теряя человеческий облик. А Марья, вместе с тремя детьми, голодала, влачила жалкое существование, пока Тихон пропивал последние гроши, полученные за его геройские награды. Все медали на бутылку сменял! Пил, пока не терял сознание, валялся в грязи каждый божий день.

Деревенские бабы шептались за спиной Марьи, жалели ее, но никто не решался помочь. Боялись Тихона, боялись его пьяной ярости.

Марья в итоге заболела. От голода, от горя, от безысходности. Лекарств не было, денег — тоже. Тихон и слышать не хотел о ее болезни, продолжая пропивать остатки былого имущества. Погибая в нищете и отчаянии, измученная голодом и безысходностью, Марья собрала последние силы и прокляла всех пьяниц в деревне. Прокляла их души, прокляла их потомство.

— Да не будет вам покоя ни на земле, ни под землей! Чтобы вы себя грызли, чтобы пойло в глотку вам не лезла! Чтобы вы захлебывались тем, что в жилах ваших течет! — прохрипела она, прежде чем испустить последний вздох.

— Это всего лишь легенда, теть Валя, — сказал Эрик, скептически выслушав ее рассказ, — вы же сами не верите в эту ерунду!

— Раньше не верила, — ответила Валя, глядя на фотографии, — а теперь верю. Слишком много совпадений.

— И делать что? — спросил Эрик, чувствуя, как страх снова подступает к горлу.

— Бороться, — твердо ответила Валя, — бороться за свою жизнь. И за жизнь других.

Эрик не хотел повторить судьбу Федора. Он вдруг осознал, что жизнь его катится под откос, и если он не возьмет себя в руки, то погибнет. Он решил бросить пить раз и навсегда. Начать новую жизнь, чистую и светлую. Найти нормальную работу, вернуться к жене и сыну, которых он бросил из-за пьянства. Попросить прощения за все свои ошибки. В голове мелькнула простая мысль: а может и нет у нее никого? Может, она его до сих пор ждет?

— Я бросаю пить, теть Валя, — решительно сказал он, — я больше не притронусь к алкоголю. Клянусь!

Валя улыбнулась.

— Это правильное решение, Эрик. Это первый шаг к спасению.

Но другие мужики в деревне не собирались избавляться от пагубной привычки. Они продолжали пить, день за днем, приближая свою кончину и подпитывая древнее проклятие.

Тихон от него отстал. Поначалу Эрику было сложно: горло просило выпить, руки тряслись от одной только мысли о выпивке. Эрик держался. Он старался занять себя, чтобы не думать о спиртном. Домик тетки Эрик подшаманил, выровнял забор. Не отказывал и соседкам-старушкам: кому огород вскопает, кому — яму выгребную. Работал тяжело, оплату ни с кого не брал, от стакана, который уже по привычке подносили ему местные, решительно отказывался. И выкарабкался.

В город он уезжал совсем другим человеком. Прощаясь с теткой, обещал часто ее навещать. И слово свое сдержал. С женой был долгий разговор — Эрику удалось вымолить у нее прощение. Жизнь начала налаживаться. Эрик не берет в рот ни капли, потому что знает: если он снова сорвется, то Тихон вернется. А еще раз такой кошмар он не переживет.

Оцініть статтю
Додати коментар

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

— Чтобы вы захлебнулись! — прокляла всех пьяниц Марья, — пусть пойло это поганое вам поперек горла встанет! И детям вашим не будет покоя…
— Ты должна теперь отдавать всю зарплату моей матери — заявил муж.