Когда-то Галкина газовая плита была белоснежной. Но это было очень давно. И может быть, неправда.
Наталья с отвращением смотрела, как Галя открывает засаленную духовку, вынимает из нее противень со скумбрией, причмокивая от предвкушения вкусной трапезы. Она предложила гостям «настоящую копчёную рыбку». Откуда было знать, что рыбка будет щедро полита «жидким дымом», редкой гадостью, настоящей отравой, от которой ничего хорошего ждать не придётся.
Она брякнула противень прямо на стол.
— Ешьте!
Тетка Ирина, Галина лучшая подружка, нарезала хлеб, разложила скумбрию по тарелкам и вновь разлила пиво по кружкам.
— Ну, давайте, девчонки! – объявила тост и принялась за закуску.
Наталья дернула плечами. Ей очень хотелось домой. Находится в Галиной квартире было невыносимо. Но она терпела этот шабаш по очень важной причине.
Какой? Все просто. Мать Натальи в то самое время, пока Ирина пировала с Галиной, «отходила» после операции. Врач сказал просто: или выживет или умрет. Никого, кроме Гали, из знакомых в городе больше не было. Пришлось кантоваться в неухоженной Галкиной квартире. И не выкобениваться, коли не хочется ночевать в больничном парке на скамеечке.
Тетка Ирина приходилась матери родной сестрой. Она приехала из Питера. Ей судьба сестры была небезразлична. А Наталья жила в мелком городке, где собственную больницу уже «оптимизировали». Пришлось тащить лежачую больную на автомобиле. И как привезли, так местные врачи, собрав консилиум, решили прооперировать новоявленную пациентку.
Ирка позвонила бывшей школьной подружке. Та не отказала в ночлеге.
— Да хоть неделю живите.
Вот и…
Галка оказалась простецкой неряшливой теткой квадратного телосложения. Жила в основном, рефлексами. Была замужем. Имелся взрослый сын, который в данный момент служил в армии. Галя переживала семейную драму (муж стал к ней холоден) и была неадекватна. Она заливала горе пивом из пластиковых баклажек, была буйна во хмелю и ужасно раздражала своим слишком эмоциональным поведением.
Тетка Ирина, вырвавшись от своего деспотичного и все контролировавшего мужа, под предлогом «критического состояния родной сестры», отрывалась за компанию с Галиной.
Наталья терпеливо присутствовала на банкете и ждала результатов операции. Днем она и тетка, не отрываясь, пялились на окна операционной. Конечно, устали. Конечно, издергались. А тут еще Галка со своей «драмой». В итоге, все вылилось в банальную бабскую пьянку.
В общем, содом и гоморра!
Нет, осуждать Галю язык не поворачивался. В чужой монастырь со своим уставом не лезут. Осуждать тетку за «гулянку» тоже не хотелось: ее всю жизнь держали в жестких рамках, не вздохнуть, плюс – трое детей и рафинированная свекровь. Пускай…
Просто не понимала Наталья, как эти две закадычные с детства подруги могут общаться на равных? Это же день и ночь! Ирина была хороша собой, и даже сейчас в сорок шесть лет выглядела на тридцать пять. Галине можно было дать пятьдесят пять. Рыночная хабалка. Матерщинница. Идиотка, страстно привязавшаяся к штанам супруга.
А супруг Гена представлял из себя этакого «Байрона». Весь из себя отрешённый, задумчивый и таинственный. Белая кость. Творческая личность. Свободный художник. Корреспондент местной газетенки. Внештатный, правда. Короче – самый ненавистный для Натальи тип мужчины, бездельник и альфонс! Неудачник и бледная моль! И эта моль еще корчит из себя что-то! Тьфу!
Бесхитростная Галка всю свою жизнь ишачит в своей конторе (у нее высшее образование и неплохая, хлебная должность), оформляет сделки с недвижимостью и зарабатывает на этом приличные деньги. Всю жизнь кормит своего загадочного альфонса и всю жизнь терпит его измены.
По тонкому нервному лицу Гены было видно, как неприятна ему жена, как она его «душит», как он «устал». Понятно – манеры Галки далеки от изысканных. И хозяйка из нее никакая: кошке корм валит поверх старой еды, посуду копит горами, по дому ходит в футболке и труселях, пыль вовремя не вытирает… Пьет и закатывает истерики. Такое чувство, что у нее на уме ничего кроме Генкиных «баб» нет.
Но ведь это неправда – дурочек в серьезные конторы не берут!
Что не так?
Ирина объяснила: сердце у Галки золотое. И не жадная она.
Наталья верила. Но поняла, что тетка Ирина лукавит: дружба у нее с Галей сложилась по другой причине: просто красивая Ира выглядела еще эффектней на фоне угловатой и простоватой Гали. Вот и все. И нечего тень на плетень наводить.
«Байрон» откуда-то приходил, собирал свои вещи и куда-то уходил. Поведением он напоминал Наталье Стасика из фильма «Родня». Она даже понимала тещу Стасика в исполнении великолепной Нонны Мордюковой – так и вдарила бы ему по башке! Зачем ползать туда-сюда? Зачем лишний раз травить несчастную Галку? Травить ее, а потом морду кривить… Скотство какое-то.
Безутешная Галя страдала еще больше, наливалась алкоголем и, не стесняясь Ирины и Натальи, падала перед Геной на колени. Умоляла его вернуться. Просила и плакала. Гена был неприступен. Он уходил, чтобы снова вернуться с сумкой обратно. За очередным багажом. Видимо, немало он его накопил.
Мать Натальи никак не приходила в себя, и существо дочери раздвоилось: одна половина переживала за маму, а другая внимательно и с отвращением наблюдала за унижениями Галины. Никуда не денешься, горе горем, а ведь ты в социуме живешь. Приходится мириться с его особенностями. Но было ужасно неловко за женщину, приютившую их. Наталья начала искать временное жилье. Апартаменты снимать очень дорого. У Натальи с больной мамой на руках не было лишних денег. А в гостинице не было мест (интересно, кто же там их забронировал). Лучше пересидеть как-нибудь в общежитии, пафосно названном хостелом. Хватит с Натальи гостеваний! И без этого дурдома душа не на месте.
Ирина осталась у подруги. Наверное, ей там было уютнее. Ну и Бог с ней!
На пятый день маму перевели из реанимации в одиночную палату. Она лежала абсолютно голая, смотрела в потолок пустыми глазами и прижимала грелку к изуродованному животу. Наталья тогда уже поняла: все. Все напрасно. Все кончено. Мамы больше нет.
Однако, мама прожила еще два месяца. Как? Лучше не спрашивать. Те, кто прошел через это – знают. Те, у которых не умирал человек на руках, пусть лучше не знают. Наталье до сих пор об этом больно вспоминать.
О Гале она спросила тетку через год, когда все помаленьку улеглось. Ирина приехала в гости, на годовщину. Сходили на кладбище, помянули маму скромно и достойно. Вечером тихонечко посидели, угостили маминых коллег и друзей. Осень роняла золотую листву, ласковое сентябрьское солнышко грело уставшую землю, настроение было светлым. Разговор – неторопливым. Обстоятельным.
Слово, за слово, вспомнили о Галине. Как она, да что с ней сейчас. Оказалось, нормально. Сын вернулся из армии, муж вернулся от очередной дамы сердца.
— Он всегда так. Полгода у Гали, полгода у любовниц. Умеет влюбить в себя женщину. А они ведутся. Приглашают к себе. Он живет, как падишах. А потом его выгоняют пинком под зад. От Гены толку никакого. Ни денег, ничего. Гена плетется обратно, к нелюбимой Галинке. Та принимает. И вот Гена опять живет, как сыр в масле катается. Галка счастлива: карманный «лорд» при ней! Он кажется ей божеством!
— Как на эти художества смотрит сын?
— Никак. Он плюнул и уехал в Питер. Недавно у нас жил неделю – работу искал. Теперь работает, снимает квартиру.
Наталья с удивлением смотрела на тетку.
— Ты ведь лучшей подругой считалась! Неужели не можешь глаза открыть человеку? Это – ненормально!
Ирина потушила в пепельнице тонкую сигарету.
— А где ты видела нормальные семьи? Покажи! Я всю жизнь у мужа и свекрови под пятой. А куда мне деться – дети! Галка в своего Гену вцепилась и никого не хочет видеть, словно на этом Гене свет сошелся. Ты чем лучше? Молодая, красивая, талантливая, а с кем восемь лет прожила? С идиотом! Он в подметки тебе не годился! Ты мать в одиночку тащила! Он тебе хоть чем-нибудь помог?
Наталья покраснела. Тетка была права. Наталья добровольно терпела вынужденную каторгу: муж у нее, и правда, оказался никчемным.
— Но я хоть развелась…
— И правильно сделала, что развелась. И я тебе советую – замуж больше не выходи! Не смотри на нас, дур! В итоге с ума сойдешь или сопьешься!
***
Наталья – моя подруга. Она так и не вышла замуж второй раз. И, если честно, ничуть об этом не жалеет.
