“Этот — последний, — твердо пообещал себе Дима. — Потом еду домой спать”.
Конечно, можно взять еще несколько вызовов — тогда и заработаешь больше — однако Дима чувствовал, что глаза начинают слипаться. На дороге это попросту опасно. И если бы только для него самого! Но у него пассажиры. Иногда ворчливые, иногда нетрезвые, и все же это люди, благодаря которым Дима может оплачивать счета, помогать родным и покупать еду.
Последний вызов оказался хорошим, из центра в частный сектор. Дима подъехал к парковке супермаркета, и женщина, стоявшая под фонарным столбом, подняла руку. Значит, его клиентка.
— Добрый вечер. — Женщина устроилась на заднем сиденье. Судя по голосу, немолодая. — Мне на Береговую…
— Да, Береговая, три, — кивнул Дима. — Пробок нет, быстро доедем.
Обычно Дима спрашивал у своих пассажиров, чего они хотят: посидеть в тишине, послушать музыку или пообщаться. Сейчас у него не осталось на это сил. Дима понимал, что если начнет разговаривать с пассажиркой — а пожилые люди обычно оказывались словоохотливыми — то отвлечется от дороги. Радио мурлыкало музыку из девяностых, пассажирка молчала, и Дима сосредоточился на том, чтобы рулить.
Эх, не думал он становиться таксистом! С детства Дима мечтал быть машинистом локомотива, и возможность имелась: в их городе, находившемся недалеко от Волгограда, располагался большой железнодорожный узел. После школы Дима поступил в Волгоградский техникум железнодорожного транспорта и отучился на помощника машиниста. Карьера виделась так: сначала помощник, потом машинист, а потом, возможно, начальник поездной бригады… В самом Волгограде вакансии были, а вот в родном Димином городе их внезапно не оказалось. Уезжать отсюда Дима не хотел. Тут жили мама и бабушка, все друзья, здесь Дима снял дешевую квартиру пополам с товарищем Лёвкой, чтобы вести самостоятельную жизнь… Волгоград — большой город, и возможностей в нем больше, и все же Дима хотел попытаться устроиться на работу здесь.
Чтобы не терять зря времени и зарабатывать, он привел в порядок старенькую “тойоту”, оставшуюся от умершего три года назад отца, и пошел таксовать. “Через год, если тут должность не найдется, так и быть, в Волгоград поеду, — размышлял Дима. — Помощником уж всяко возьмут. А там, может, и у нас повезет”.
Пожилую женщину он высадил у дома на Береговой, окруженного тихим садом. Здесь горели редкие фонари, и в сон стало клонить с новой силой. Дима доехал до своей улицы, припарковал машину, обозначил в приложении, что закончил, и пошел спать.
Наутро он обнаружил в “тойоте” электрочайник. Пару секунд соображал, откуда мог взяться пакет, лежащий за водительским сиденьем, а потом сообразил. Это вчерашняя пассажирка, наверное, забыла! Он ее подобрал возле торгового центра, у нее, кажется, были пакеты. Видимо, один из них она и оставила.
“Береговая, три”, — всплыл в голове адрес. Что ж, надо отвезти потерю. Еще очень рано, вряд ли старушка куда-то ушла.
Утро выдалось хорошим, солнечным. Дима очень любил позднюю весну, когда начинает цвести сирень и все словно окутано зеленым туманом. На Береговой было тихо, и Дима, припарковавшись у дома номер три и захватив пакет, вошел в калитку, прошагал по дорожке среди клумб и постучал в дверь дома. Открылась она практически сразу.
— Здравствуйте, это не вы вчера… — начал Дима, моргнул и выдохнул: — Анастасия Валерьевна!
— Привет, Дима, — кивнула его бывшая учительница математики. Он отчего-то ничуть не удивилась, как будто его ждала. — Зайдешь?
Дима растерянно кивнул. Вчера он слишком устал, чтобы узнать математичку по голосу, и назад почти не смотрел. А оказывается, вот оно как!
Домик у Анастасии Валерьевны был небольшой и очень уютный. Учительница проводила Диму на кухню, и тот, спохватившись, протянул пакет:
— Это, наверное, ваше?
— Мое, спасибо, — сказала Анастасия Валерьевна. — А я вчера уже дома обнаружила, что забыла пакет у тебя в такси. Думала, если ты сам не приедешь, в середине дня в вашу фирму позвонить.
— Так вы меня узнали?
— Конечно.
— А почему не сказали?
— Мы давно не виделись, Дима. Мне не хотелось тебя смущать, если ты вдруг не желал быть узнанным.
Дима не сразу сообразил, о чем она. А потом понял: Анастасия Валерьевна думала, что он может стыдиться своей таксистской жизни! И с облегчением рассмеялся. Учительница широко улыбнулась в ответ.
— Давай-ка чаю попьем. Заодно и чайник новый опробуем, не зря же я его покупала!
Через полчаса Дима сидел за столом на кухне, уплетал вкуснейшие блины и рассказывал Анастасии Валерьевне, как все так получилось.
— Ничего, Дим, ты всегда был целеустремленным, у тебя все получится, и работа по специальности найдется, — сказала она с таким видом, словно была абсолютно в этом убеждена. — Не здесь, так в Волгограде. Как твоя мама, как бабушка? А девушка у тебя есть?
— Нравится одна, — смущенно кивнул Дима.
Ему и в школе было приятно общаться с Анастасией Валерьевной, тем более, что в математике Дима “шарил”. И теперь, сидя на кухне, слушая рассказ учительницы, как она работает репетитором на пенсии и какие забавные иногда попадаются ученики, Дима подумал: надо заезжать иногда. Анастасия Валерьевна одинока, всю жизнь ученикам посвятила, ему помогла, а он про нее даже не вспомнил!
Так и получилось, что примерно раз в три недели Дима заруливал на Береговую. Ни во что мистическое он никогда не верил, но ему почему-то казалось, что после этих визитов к Анастасии Валерьевне в его жизни добавляется удача. Девушка, которая нравилась, согласилась встречаться, заказы попадались сплошь приятные, и, наконец, через два месяца появилась вакансия помощника машиниста! Дима прошел собеседование. Таксовать он сразу бросил, полностью сосредоточившись на новой любимой работе, а привычку заезжать к учительнице оставил. Потом и Свету, свою девушку, привез познакомиться. Анастасия Валерьевна всегда встречала их с радостью, выспрашивала новости, и Дима чувствовал, что ей очень приятно. Пару раз помог на участке, починил калитку, колол дрова…
Через год Дима и Света праздновали свадьбу. За столом среди друзей, родственников и коллег на почетном месте сидела Анастасия Валерьевна. Дима временами бросал на нее взгляд и видел, как она широко улыбается, как весело разговаривает с его мамой, и думал о том, что счастье бывает разное. Иногда — огромное, всеобъемлющее, вот как со Светой. А иногда — тихое, редкое, но оттого не менее ценное.
