“Последний день, — думала Вика. — Не повезет. Черт”.
Она так надеялась на эту ярмарку!
Мероприятие проводилось в бывших помещениях завода, который еще в советское время разорился, долго стоял заброшенным, а потом был выкуплен некой фирмой и превращен в арт-пространство. Такое было модно. Здесь проводились выставки, конференции, тут выступали блогеры, а также время от времени устраивались ярмарки, где мастера могли продать товары ручной работы. Место быстро сделалось популярным, и за аренду просили немалые деньги. Вика их выложила — а теперь жалела.
“Нужно было ехать на “Творческую лавку”, — мрачно размышляла она, глядя, как поток людей течет мимо. — Там в прошлом году хорошо шло, и денег за стол меньше хотели. А тут… Кому они нужны, мои брошки с сережками. Все ищут другие подарки”.
Она вздохнула. Наверное, не в сережках дело. Публика тут была рафинированная, очень приличная, а Вика — нет. Какая женщина, у которой сумка стоит больше, чем кухня в Викиной квартире, станет покупать вещи у девчонки с синими волосами и пирсингом в носу? И еще татуировки — большая их часть скрыта под одеждой, но кое-что видно.
— Как дела? — окликнул Вику сосед.
— Нормально, — буркнула она.
Этот сосед ее ужасно бесил. Он торговал медом — объяснил, что у отца пасека в окрестностях города, и он сам помогает, и мед ему нравится. Чуть старше Вики, он искрился неуместным энтузиазмом, как лабрадор. В самом начале ярмарки, четыре дня назад, притащил Вике баночку медового суфле с черной смородиной. Ум можно отъесть! Вика поблагодарила, баночку припрятала в рюкзак и вечером дала немного Леське. Та аж глаза вытаращила — так вкусно! Вика думала купить еще пару банок у Егора — так звали соседа — если хорошо поторгует, но пока что… И на подарок Леське не хватает, тот, который она хотела. Волшебная кукла, самая лучшая. И вокруг, как назло, очень по-новогоднему: цех украсили прекрасно. А настроения нет.
Леське было три.
Когда четыре года назад Вика вдруг узнала, что беременна, то пришла в ужас и обрадовалась одновременно. Тут же бросила курить — а до того дымила, как паровоз. Донесла новость до своего парня, барабанщика в андерграундной группе. Лёвчик впечатлился так, что свалил в закат и заблокировал Вику повсюду. Она предполагала, что так будет, и всерьез на него не рассчитывала. Ребенка, конечно, оставила. Вике гинекологи всегда говорили, что забеременеть для нее будет проблемой, а тут такое счастье. Мама ужаснулась тоже, но сказала: подымем.
И вот Леське уже три года. Очаровательный бесенок. Вика ее обожала. Курить снова так и не начала, беспорядочную жизнь упорядочила, и еще в беременность увлеклась созданием украшений из холодного фарфора и полимерной глины. Малина — как настоящая, ягодки черники в сережках-пуссетах, гроздья кофейных зернышек и манящие веточки сирени… Это было трудоемко, очень красиво и хорошо продавалось, но нужно было “попасть в аудиторию”. Здесь, в цеху, была не та публика.
— Хочешь меда? — поинтересовался Егор.
— Нет, спасибо.
— Не грусти. Еще целый день.
“Вычислил, что я мало продала. Ну и черт с ним”.
Егор за ней все эти дни ненавязчиво ухаживал. Приносил кофе, разговаривал на отвлеченные темы, широко улыбался. Спросил, где она празднует Новый год, и пригласил в свою компанию (Вика отказалась). Он совсем не походил на тех мальчишек-плохишей, которые всегда ее привлекали. Чувствовалось в нем нечто надежное, незыблемое, как скала.
Мимо прошел мужчина в дорогом пальто — конечно же, к столу Егора. О чем-то поговорил с соседом (Вика не вслушивалась) и вдруг шагнул к ней. Лет сорока, импозантный, виски уже седеть начинают… Чего ему нужно?
— Здравствуйте, вы Виктория? — Вика кивнула. — Что у вас тут? Ага, ага… А земляники много?
— Вам интересны такие украшения? — изумилась Вика. — И откуда вы знаете, как меня зовут?
— Я друг Егоркиного папы, — усмехнулся мужчина. — У меня фруктово-овощные ларьки по всему городу. И работают в них женщины, которым я, конечно, выплачу премию за ударный труд, однако хочу порадовать еще и небольшими подарками. А тут наша тема! У меня сорок три работницы. Давайте-ка выберем им украшения.
Через час на Викином столе почти ничего не осталось. Евгений Михайлович взял украшения не только для своих сотрудниц, но и для жены, и для дочки. Записал Викин телефон, сказал, что перед 8 марта сделает ей корпоративный заказ. И ушел, унося огромный ящик с коробочками.
Вика повернулась к Егору и просто сказала:
— Спасибо.
— Не за что. Дядя Женя искал подарки — они у тебя есть. Почему бы и не помочь! — И снова лучезарно улыбнулся. — А теперь, может, я уговорю тебя отпраздновать со мной Новый год?
— У меня дочка, — произнесла Вика, глядя на Егора в упор. — Ей три года.
— И отлично, — спокойно ответил тот. — Какому подарку она бы порадовалась?
